— И как? Помогает? — Ну, неплохо засыпал, когда надоедало о тебе думать. Хотя смотря какие были мысли. Если совсем дурные, то и пустырник не помогал, — сказал Тим. Он подошел ко мне. Обнял за плечи и поцеловал в щеку.

— Надо было пойти и закатить скандал, — сказала я.

— Это ничего бы не решило, — потерев щекой об мою щеку, ответил Тим. — Она тебя не будет слушать. Слушай, но не нам с тобой говорить, что мы не понимаем роковых чувств.

— Это же ошибка.

— Ошибка. Но ведь прикольно все это ощущать, — ответил Тим.

Он отошел. Достал печенье. Сухофрукты. Горьковатый чай вприкуску с курагой мне пришелся по душе.

— Как думаешь, почему она с ним?

— Не знаю. Может, вам нравиться один типаж мужчин? — Ты мне не нравишься.

— А я тут причем? — Про типажи. Необязательно встречаться с человеком, который нравится, — ответила я.

— Не обязательно, но чаще мы выбираем тех, кто все же соответствует нашим каноном красоты, — сказал Тим. — Но, мы забываем, что оболочка — это ерунда. Важнее внутреннее содержимое. Общение, ощущение от близости, внутренний мир и взгляд вперед — все это интереснее внешней красоты.

— Обычно так говорят те, кто не может добиться красивых девушек.

— Ты мою первую жену видела?

— А у тебя есть еще жены?

— В голове я тебя за жену считаю, — спокойно ответил он. Я удивилась, на что он только пожал плечами, как будто ничего такого не сказал.

— Я тебе не жена. Мы встречаемся…

— Мы вместе живем, — ответил Тим. — Ладно, не обращай внимания на мои заморочки.

— Это на какие?

— Хочу с тобой всю жизнь прожить. А раз всю жизнь жить, то надо будет и отношения оформить. Торопиться пока не будем. Ты ведь считаешь, что мы всего лишь встречаемся. Я пока торопиться не буду. Как свыкнешься с мыслью, что никуда мы друг от друга не денемся, тогда и распишемся. Чего это ты покраснела? — Ничего. Так, больная тема.

— Расскажи, — протянул он, растягивая губы в улыбке.

— Рассказать о чем? — Марусь, не строй из себя дурочку. Это тебе не идет, — сказал он.

— Это мои заморочки. Скажем так, пунктик, который все никак не удавалось сделать.

— Замуж выйти? — Да.

— Я тебе говорю, что для меня это не принципиально. Летом распишемся, — сказал Тим.

— Посмотрим, — отмахнулась я. — Ты мне хотел бывшую жену показать.

— Хотел, — протянул он. Начал искать в телефоне страничку в социальной сети.

— Чего такой довольный? — спросила я.

— Мне очень нравятся твои заморочки, — ответил Тим. — Прям бальзам на душу. Вот, смотри.

На страничке были фотографии симпатичной женщины с глазами, в которых так и светилось любопытство. Миловидная внешность. Симпатичная фигурка. Такие всегда привлекали внимания мужчин. Она фотографировалась с мальчуганом, у которого была наглая улыбка и упрямый взгляд.

— Он точно не твой сын? — спросила я Тима. — Вы же с ним одно лицо.

— Ага. Интересный парень. Поэтому и говорю, что мой, — ответил Тим.

— А своего ребенка не хочешь завести? — Заводят собак или кошек. Детей рожают. Знаешь, я думал об этом. Если будет, то будет. А не будет — мне не принципиально. Мы неплохо проживем и с тобой вдвоем.

— Это пока у тебя инстинкты не проснулись. Со временем захочется свою копию.

— Ой, вот точно этого не хочу! — сказал Тим. — Я и один могу нервы трепать. Зачем мне нужен конкурент? Отошла после шока? — Вроде отошла. Но все равно — это шок, — сказала я.

— Понятное дело. Но это ее жизнь. Хочешь, чтоб она уважала твой выбор и твою жизнь, то и ты уважай ее.

— Тим, она же ребенок. Восемнадцатилетний ребенок, который еще не понимает, что такое хорошо, а что такое плохо. Считает, что взрослая. Умеет все, в людях разбираться…

— Марусенька, а ты в ее возрасте разбиралась в людях? Вот и ответ. Через время она будет такая же умненькая, как и ты. А пока отпусти. Пройдет минное поле без проблем, станет сильной. Соберет все мины — считай, что это ее проверка на прочность. Пойдем спать? — Пойдем. Хотя не знаю, смогу ли я уснуть.

— Эй, только не говори, что у тебя сейчас гуляют пошлые мысли! Придется мне их у тебя выгнать. Заменить своими

— Перестань. Я за будущие Риты боюсь.

— А чего за него бояться? Она забеременеет, он ее бросит. Тебе придется оставить ей квартиру, переехать ко мне. Потом мы будем с тобой ей помогать. Сидеть с мелким или мелкой, пока она будет бегать на свиданки и искать нового мужика. А вот второй раз мы уже будем с ней разговаривать и пытаться вразумить. Пошли?

— Ты пессимист.

— Реалист, — ответил Тим. — Всего лишь реалист.

Как я ни старалась успокоиться и уснуть, но сна не было. Я ворочалась с боку на бок, пока не поняла, что сна все равно нет. Встав с дивана, я пошла на кухню. Налив воды в стакан, я посмотрела в окно. Ночь. Улицу освещали фонари. Холодная ночная красота притягивала, завораживала и пугала. Сразу появилось ощущение одиночества. Казалось, что я одна во всем мире. Тишина, ночь и одиночество.

— У меня есть хороший способ, чтоб уснуть, — сказал Тим.

— Я тебя разбудила? — возвращаясь в комнату, спросила я.

— Нет, — ответил Тим. Он лежал на боку, подперев голову рукой. С улицы падала свет фонарей, которого вполне хватало, чтоб осветить силуэты. — Иди ко мне.

— Чего-то не спиться. Но и спать с тобой нет настроения.

— А я спать и не предлагаю, — усмехнулся Тим. Он кинул подушку за спину. Подвинулся. Я допивала воду. Вздохнула.

— Вот честно, совсем не хочу, чтоб ты ко мне приставал.

— Я не буду. Не бойся.

Я вернулась в кровать. Тим накрыл нас одеялом и обнял. Начал гладить меня по руке.

— Не надо.

— Это не приставания. Просто хочу тебя утешить, — сказал Тим. — Показать, что ты не одна, а со мной.

— Слабое утешение.

— Слабое. Ты продолжаешь в меня не верить, но я не обижаюсь, — ответил Тим.

— Почему?

— Потому что вода камень точит, — ответил Тим. — Не бойся. Перемены — это не всегда плохо.

— Ты про какие перемены? — Про все случившиеся, — ответил Тим. — Часто перемены пугают, но их придется принять.

— Знаю, — ответила я. — Мне кажется, что это кризис возраста.

— Это не кризис возраста, а страх перемен. Ты ведь боишься остаться одна.

— Да. Есть такой страх.

— Наверное, есть такое, — ответила я. — Может, не будем об этом? — Хорошо. Не будем, — ответил Тим. — Просто это нормальный страх. Сам когда-то боялся, что буду один тут лежать, а не в твоей приятной компании.

— Я просто