И знаешь, меня тогда совершенно смутило, насколько скупо и бессловесно он убил человека, будто выкинул на помойку листок бумаги.

– Да, Поводыри – народ не самый дружелюбный. Я помню одну из своих поездок через Пыль, когда Поводырь обнаружил не заплатившего ему человека прямо в середине пути. И оставил его в Пыли. И почему-то я была уверена в тот миг, что Поводырь знал о безбилетном с самого начала, но по какой-то причине решил его проучить. Впрочем, это все не имеет значения. Скажи, думаешь, эти двое пришли за нами или просто хотели посеять здесь панику?

– Возможно, если только кто-то рассказал революционерам, что мы сбежали. Не думаю, что это есть в газетах, отец должен понимать, что, как только эта информация окажется доступной ненужным людям, я труп. «Белая дюжина» не упустит такого шанса покончить с губернаторской семьей.

– Хм, «Белая дюжина»? Так значит, мы выступили от их лица в поезде? Как они могли узнать обо всем этом так быстро? Чтобы информация дошла до окраины Тейна, им бы потребовался телефон.

– И что с того? В этом городке несколько штук точно есть. Если среди революционеров есть люди не бедные, то вполне вероятно, что телефонной связью они своих головорезов обеспечили. – Юный Мотер сделал паузу, подходя к одному из убитых. – Так что думаешь? – спросил он, доставая из кармана пальто одного из революционеров свою фотографию. – Мне кажется, что мы здесь не случайные жертвы.

– Смотри на Поводыря.

– А что с ним?

– Он в крови? Не может быть, как он тогда живет? Посмотри, весь его костюм потемнел! Он сможет вести нас в Пыль?

– В любом случае нужно убраться отсюда, пока все здесь не затопило.

– Точно подмечено, парень, давай подвезу тебя и твою девушку, а? – спросил улыбчивый старикан, сидя на повозке с яблоками.

– Она мне не девушка!

– Да какая разница! Залезайте под покрывало, и вам не придется заворачиваться в это унылое серое тряпье.

Под пологом повозки было темно и довольно уютно, а тишина, в которую все погрузилось, когда караван зашел в Пыль, была просто наслаждением для беглецов. За последние пару дней на их долю выпало немало шума, и теперь они могли довольно мирно ехать в повозке.

– Ты чем это там хрустишь? – спросил Тинар.

– Тут целая повозка кислых яблок! Обожаю их!

– А ну прекрати, ты что, с ума сошла – эту гадость есть? У тебя сейчас челюсть отвалится.

– Ничего ты не понимаешь! Отличные яблоки. Но еще лучше, когда не совсем спелые, тогда они еще кислее!

– Да ну, может, лучше сразу от лимона откусить кусок, чем с этим мучиться.

– Молчи, любитель моркови.

– О, кстати, я же припас одну, буду есть что повкуснее.

– Нет, не говори, что ты взял сюда этот чудовищный оранжевый корнеплод!

– Ты чем-то недовольна? Ешь свою гадость и не мешай мне наслаждаться.

– Кретин.

– Дура.

Глава 8

Наост

Secret Garden

Song From A Secret Garden

Пыль осталась позади, и путешественники вновь могли вдыхать свежий воздух и наслаждаться звуками живой природы. Каждый раз, выходя из Пыли, любой человек ощущает именно это – невообразимую значимость жизни, природы, ее аромата. И дело здесь не в сентиментальности каждого конкретного человека, а скорее в том, что Пыль совершенно противоположна всему, что есть в мире. Даже самый обыкновенный холодный камень в тысячу раз живее, чем Пыль. Тинар откинул покрывало и с наслаждением почувствовал капли дождя на своем лице.

– Потрясающе, – в никуда сказал он.

– Было бы, если бы этот колдун работал быстрее, – ответила Эфья.

– Это точно.

Беглецы отделились от каравана и направились в город. Еще не так давно Наост был огромным городом, и с ним были вынуждены считаться и Тейн, и Иззен, а в Джагерне боялись наостской армии как огня. Но Пыль безжалостна, и когда она решит оттяпать тот или иной кусок земли, не знает никто. Ужасные пылевые бури бушевали на границах Наоста, поглощая его, словно кремовый торт. Казалось, что еще год, и жителям останется лишь бежать в Тейн, но стихия угомонилась и оставила Наосту одну гору, на которой и расположился новый город. Трудолюбивые жители восстанавливали памятники прошлого и возводили высоченные дома, сумев уместиться на маленьком клочке среди океана Пыли.

Наост – это город, который у каждого ассоциируется с чем-то новым и необычным. Здесь время ушло вперед, а с тех пор, как Тейн стал диктовать свои условия в мире, в Наосте решили забыть об армии и все средства вкладывали в науку и искусство. Тинар сюда нередко приезжал на каникулы, к бабушке с дедушкой, а также к дяде, который являлся правителем Наоста. Эфья же, в свою очередь, провела здесь целый год, учась в самой лучшей из местных школ, поэтому они оба неплохо знали это место.

– Ты думаешь то же, что и я? – спросила Эфья.

– Да, нам просто необходимо добраться до снежного ресторана на вершине Наоста. Да и дождя там в любом случае не будет, может, тогда и колдовство может сработать.

Тинар и Эфья уверенным шагом направились к фуникулерам, идущим к вечно снежной части города. Эти ездящие по воздуху трамваи были местной достопримечательностью – многие приезжали сюда, чтобы прокатиться на них, а затем отведать изысканных блюд в одном из самых романтичных мест этого мира.

Тинар открыл зонт и предложил Эфье идти рядом с ним, однако она отказалась и открыла свой.

– Как думаешь, Эф, это нормально, что можно купить любовь? Это ведь вопрос на многие поколения – покупаются ли чувства, – спросил Тинар, отдавая деньги за проезд угрюмому усатому человеку в форме.

– Я не знаю. Он не назвал платы за свои услуги. Что он может забрать у нас через три года? Почему не сразу?

– Возможно, сейчас мы не обладаем тем, что ему нужно.

– И чем, по-твоему, окажется плата? – спросила Эфья, усаживаясь в мягкое кресло внутри кабины.

– Понятия не имею. Даже не могу представить, что может взять человек за счастье. Если он действительно сможет его продать. Ведь вызвать дождь – это одно, а заставить нас с тобой полюбить друг друга – задача куда более сложная.

– А что вообще такое любовь? Чувство привязанности? Разве можно это контролировать?

– Похоже на то. Вот взять моих родителей, – сказал Тинар. – Мать не знала отца до свадьбы, но сейчас я не думаю, что она жалеет об этом. Они воспитали двоих сыновей вместе, и хотя в начале у них были разногласия, сейчас у них все хорошо.

– Да,