С такими мыслями я, накинув теплую кофту поверх легкой туники, вышла из башни на улицу и, ежась от утренней прохлады, побрела к учебному корпусу выяснять расписание своей группы, которое, по словам ректора, висело в холле главного здания. Народу в такую рань почти не было; студенты еще спали или просыпались, начиная потихоньку собираться на занятия. Меня же подгонял неутомимый Вениамин, сменивший свою теневую форму на призрачную. Так что шла я и слушала наставления бесплотного существа, которому время от времени что-то бурчала в ответ, рискуя заработать репутацию ведьмочки с воображаемым другом. С другой стороны, нас таких хватало. Домовые были пусть не у всех, но у некоторых точно, и поведение их немногим отличалось от Венькиного.

Определил меня Ежи Вацлович на факультет созидания, специальность знахарь-зельевар, которую курировал глава местного целительского корпуса, некий господин Сальдозар. В общем-то это все, что я знала о будущей учебе. Ни формы, ни учебников у меня, естественно, пока не было. Как не было и желания учиться «вот прям щаз». Но разве с домовым поспоришь? Хорошие они существа, полезные… только совершенно невыносимые порой.

Распрощаться с Венькой удалось, лишь когда вся моя новая группа, состоявшая в основном из ведьмочек, ведьмаков, леших и дриад, ринулась на штурм аудитории, едва преподавательница распахнула двери. Я шла в хвосте этой шумной толпы и потому не видела, куда, собственно, иду. Переступив порог следом за шагающей впереди девчонкой с тремя зелеными косичками, я очень удивилась, что оказалась не в просторном классе с партами, как было у нас в школе травников, и даже не в аудитории с амфитеатром, а в дремучем лесу. Но, заметив светящийся круг, огибающий всю группу, сообразила, что мы прошли через практически невидимый портал и очутились, судя по всему, на полигоне, где и будет проходить практическое занятие по распознаванию и поиску редких видов трав.

Оглядевшись по сторонам, я подумала, что попала в тот самый Светлый лес, где потеряла мамин браслет. И идея поискать тут не только травки, но и дорогую сердцу вещицу стала навязчивой. А тем временем молодая дриада, возвышавшаяся над студентами на полторы головы, обнаружила, что в ее группе пополнение, и, поманив меня к себе, сказала, что ее зовут Осиной Дуборядовной, после чего предложила мне тоже представиться. Делать это жуть как не хотелось, но такова традиция во всех учебных заведениях. Пришел новенький ученик, его — к доске, и на весь класс сообщают имя, фамилию, откуда родом, а остальных просят любить и жаловать, что переводится как «имейте совесть — не доводите новичка». Меня доводить я бы точно не рекомендовала, поэтому, нацепив на лицо «дружелюбное выражение», громко и внятно проговорила:

— Эллисандра Страхова, свободная ведьма в пятнадцатом поколении. — И, подарив народу очаровательную улыбку, добавила: — Планирую учиться с вами до диплома. Надеюсь, подружимся. — Последняя фраза подразумевала «полагаю, вы все поняли», и студенты, окружившие нас полукругом, судя по кислым физиономиям, действительно все поняли. Уж не знаю, известна ли тут фамилия моей дорогой бабушки, взрастившей рыбрариум, но о том, что со свободной ведьмой связываться себе дороже, знают многие. Правда, и дружить со мной теперь мало кто захочет, разве что подлизаться попробуют. А оно мне надо?

— Прекрасно, Эллиса, — улыбнулась напоминавшая оглоблю дриада и, приобняв меня непропорционально длинными пальцами за плечо, предложила присоединиться к группе.

Что я и сделала, с удовольствием избавившись от чужого прикосновения. Даже на непривычное сокращение не возмутилась: Эллиса так Эллиса, хорошо, что не крыса. А то народ любит рифмовать прозвища с именами.

Я встала рядом с двумя ведьмочками, одетыми в зеленые форменные платья с белым кружевом по краю горловины, на юбке и манжетах. И тут же удостоилась презрительных взглядов обеих подружек. Да и остальные ребята, слушая преподавательницу, нет-нет да и косились на меня, словно впервые заметили. Потому как все время, что я простояла в коридоре перед аудиторией, народ воспринимал меня если не пустым местом, то какой-то залетной страшилкой, непонятно кого дожидавшейся в учебном корпусе. И в чем-то они были правы, ибо невыспавшаяся девица в широких штанах и кофте с растянутыми рукавами, с закрученными в тугой пучок волосами и в очках — то еще зрелище. Принять меня за новую однокурсницу можно было только после объявления дриады. Что, собственно, и случилось.

Но приняли ли? Хотя какая разница!

Спрятав за ладонью зевок, я с ленивым интересом слушала указания, раздаваемые «оглоблей». Она активно жестикулировала своими длиннющими руками, пытаясь донести до нас, как до маленьких детей, важную информацию: сюда не ходить, туда нос не совать, соблюдать границы полигона, не поддаваться на провокации лесной нечисти… И так далее, и тому подобное по три раза подряд, как будто у студентов проблемы со слухом. Потом дриада начала объяснять, что за растения мы ищем, показывая примеры с помощью объемных иллюзий. Вообще-то такие фокусы лесному народу, насколько мне известно, были недоступны, из чего я сделала вывод, что либо у Осины Дуборядовны есть специальный артефакт, либо она полукровка.

Но долго раздумывать над родословной преподавательницы мне не пришлось, потому что, показав несколько видов трав, женщина начала делить нас на пары, видимо, для пущей безопасности. Чтобы если уж один не все уяснил из сказанного ею, то второй непременно напомнит и объяснит. Мне в напарники достался светловолосый ведьмак в строгой зеленой форме, гораздо более скромной, чем у девчонок. Представители других рас тоже были одеты в эти цвета, хотя фасоны костюмов и отличались от тех, что носили чародеи. На дриадах были платья длиной в пол с высокими разрезами по бокам и широкими рукавами, из которых выглядывали лишь кончики их длинных пальцев. А на леших красовались просторные рубахи с белой вышивкой и штаны с кучей карманов.

Мальчишек в группе, как и предполагалось, было в три раза меньше, чем девушек, но меня, привычную к подобным раскладам еще со школы травников, это не беспокоило. Кивнув ведьмаку, назвавшемуся сокращенно от Константина — Котей, я не стала возражать, когда он вызвался быть главным в связке. Парень пробовал пару раз завязать беседу, пока мы бродили по лесному участку, заглядывая под кусты в поисках активно маскирующейся флоры, но я без конца зевала и отвечала односложно. Не проснулась еще, что ж поделаешь. Ну, ничего, ко второй-третьей паре как-нибудь раскачаюсь. А может, и раньше, если получится ненадолго улизнуть за территорию полигона.

У меня всегда так было, с утра я сонный обморок, к обеду — человек, к вечеру — человек с шилом в одном мягком месте, ну а к ночи такой работун нападает, что — ух! Все практические задания и курсовые я именно в это время и ваяла. Не желая обидеть Котю, я то угукала, то кивала на его реплики, изучая местность на предмет искомой зелени. Ну а когда мы подошли к едва мерцающему контуру, ограничивающему учебную зону, я понемногу отстала от увлеченного заданием паренька и… потерялась в лесу.

Вернее, сделала вид, что случайно заплутала на незнакомой местности, не заметив сослепу (очки спрятала, пусть думают, что их тоже посеяла) подсвеченную голубым цветом границу. И, лишь выйдя за нее, подумала, что как-то странно тут работает охранная система, раз студенты могут беспрепятственно шастать туда-сюда. И сдуру решила повторить подвиг, шагнув назад. Удар лбом о вспыхнувший полупрозрачный щит был весьма ощутимым, а удивление — всепоглощающим. Выходит, меня беспрепятственно выпустили в лес, но обратно — ни-ни? Или это чья-то злая шутка?