— Хозяину мать целый сундук кактусов прислала. А мы ему мыши-мазохисты, что ли, чтобы плакать, колоться, но сырыми их грызть? — заявил синий.

— Вот напиток сварить высокоградусный — это да-а-а, — согласно покивал зеленый и, состроив жалобные щенячьи глазки, спросил: — Сваришь, Эллис? После заката, да?

Я кивнула, поймав бутыль, которая так и продолжала спускаться, миновав меня. Снова покосилась на друида, нахмурилась — не нравились мне его странные пассы и колючий взгляд. Подняла глаза на мохнатых малышей и спросила:

— А вы можете помочь мне вернуться сейчас на полигон?

— Мы? — хором отозвались орсизы и как-то странно переглянулись.

В этот момент внизу что-то грохнуло, дуб тряхнуло, и я в обнимку с йадом свалилась с насиженного места на радость Алану. И с громким криком полетела бы, ломая преграды, к его ногам, если бы ветки не образовали что-то вроде гамака, в который угодила моя сгруппировавшаяся фигурка. Одна беда, теперь друид мог меня достать. И достал бы, если б его не скрутил выбравшийся из-под древесных корней полоз, от размера которого у меня волосы на затылке зашевелились. Огромный черный змей с похожим на корону гребнем и голубыми глазами в мгновение ока оплел дернувшегося охотника своими кольцами, сдавил и, заглянув в лицо, проникновенно зашипел:

— С-с-с-пи, мой вкус-с-сный… спи, мой с-с-сладкий.

Сообразив, что ползучее чудище вот-вот употребит Джодока на завтрак, я, сжалившись, попросила:

— Змеюшка, лапушка, не ешь его, а? Он ядовитый, еще несварение заработаешь или того хуже — помрешь.

— Ядовитый, говориш-ш-шь? — по-прежнему удерживая в плену странно обмякшего друида, протянул полоз. — А ты, с-с-стало быть, нет? — И облизнулся раздвоенным языком.

Принести себя в жертву ради наемника, готового меня сдать в руки Рэдгрувера, я оказалась не готова, поэтому с уверенностью сообщила:

— Я еще ядовитей!

Сверху захихикали две разноцветные мордашки, которых происходящее откровенно забавляло. И ветки, переплетенные подо мной, как-то подозрительно задрожали, отчего создалось ощущение, что дуб, мой идеальный мужественный дуб, тоже ржет. Когда же странная рябь пошла и по чешуе змея, в ухмылке которого сверкнули два острых клыка, я совсем растерялась. А потом один из орсизов пронзительно свистнул, и зеленый «гамак», качнувшись, швырнул меня прямо в открывшееся напротив дупло, которого раньше не было и в помине.

Катарина

— Нет! — повторила я в третий раз, глядя в желтые глаза стоящего напротив оборотня. И он снова мне ответил:

— Да.

При этом его улыбка становилась все шире, а мое удивление — все меньше, зато раздражение росло с каждой секундой.

— Да не может такого быть! — решилась разнообразить я наш однотипный диалог.

— Может и есть! — нагло ухмыляясь, заявил Каин. — Ты ведь не думала всерьез, что сможешь сбежать от туманного кота?

Думала, еще как думала. Но зачем ему об этом знать?

— Как ты попал в академию, да еще и в мою группу?

Я сжимала и разжимала пальцы в надежде успокоиться. После того, что мне устроили фанатки Сигурда утром в общежитии, я искренне надеялась отдохнуть хотя бы на занятиях. Но, столкнувшись у дверей аудитории с полностью оправившимся от ранения кошаком, мысленно проводила эту самую надежду в последний путь. Даже если в нашей группе не будет ни одной поклонницы С.С., желтоглазый оборотень найдет способ сделать мою жизнь невыносимой. Ведь в недавнем прошлом это у него отлично получалось.

— Я же княжич, — поигрывая темно-серыми бровями, проговорил Каин и демонстративно погладил свой фамильный перстень, в дымчато-сером камне которого мерцал символ туманного клана. — Княжичам многое можно из того, что недоступно простым смертным.

— Но правила… рекомендации… это же АРиС! — не желала признавать очевидное я. — Тебя не могли принять сюда просто потому, что ты сын туманного князя, — сказала я и только потом поняла, насколько глупо звучат мои слова.

Какая разница, почему это блохастое недоразумение будет учиться в группе «Стихбед 2/13», название которой красовалось на свитке с расписанием, доставленном мне вчера в комнату вместе с формой. Я и оборотня-то не сразу заметила, потому что шла, уткнувшись в листок. А желтоглазое наказание тем временем стояло, подперев спиной стену, и дожидалось моего прихода. Он точно знал, что меня записали именно на эту специальность. Знал и ждал, предвкушая встречу. И теперь светился, как начищенный самовар, наслаждаясь моим замешательством.

Глубоко вздохнув, я прикрыла глаза и, приказав себе успокоиться, решительно посмотрела на довольную кошачью морду. Вернее, морда-то была сейчас человеческой, но настолько наглой и самодовольной, что мне так и виделся на месте высокого парня лет двадцати с гаком огромный дымчатый кот, нацелившийся на рыбку. Причем в роли улова, судя по его взгляду, выступала я. Раздраженно стукнув метлой по полу, дернула массивную дверь аудитории за кольцо, вдетое в нос бычьей головы, и тут же испуганно отпрянула от железной физиономии, которая загробным голосом промычала:

— Прия-а-атного м-у-утра, ведьма.

Стараясь унять участившееся сердцебиение, под ехидное хмыканье Каина поздоровалась с дверью и вежливо попросила ее открыться. Бык возражать не стал, в отличие от кота. Оборотень бесцеремонно схватил меня за локоть и оттащил в сторону, явно намереваясь продолжить разговор.

— Пус-с-сти, — зашипела я, пытаясь вырваться. Но хватка у княжича была крепкая, и мне ничего не оставалось, кроме как идти за ним. — Да что тебе надо от меня? — воскликнула, когда мы остановились возле большого стрельчатого окна с широким каменным подоконником, на который меня и усадил оборотень. — А не староват ли ты для второкурсника? — не зная уже, к чему придраться, спросила его. — Сколько тебе? Двадцать два, двадцать пять? Больше? В твоем возрасте уже давно пора иметь степень магистра… гм.

— Раз-два левой! — донеслось с лестницы под аккомпанемент шагов, от которых, казалось, вздрагивали даже стены. — Раз-два-правой! — напевал бодрым басом вывернувший из-за поворота гном, которого я проводила растерянным взглядом. Его седая борода была заплетена в три белые косы, и как-то сразу вопрос возрастных рамок второкурсников потерял свою актуальность.

Следом за предводителем строем шли еще шестеро крепких коротышек, упакованных в кожаные доспехи с металлическими заклепками. Весь этот бравый отряд, не сбиваясь с ритма, уверенно прошествовал мимо нас с оборотнем и скрылся за дверью, промычавшей уже знакомое:

— Приятного м-у-утра, гно-о-омы!

— Добра! — хором ответили те, входя в аудиторию.

Где-то с полминуты мы с оборотнем молча смотрели на зевающую голову бронзового быка. Потом переглянулись и одновременно проговорили:

— Это «Стихбед 2/13»? — Я.

— Заметь, я молодо выгляжу на их фоне. — Он.