Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, – покачал головой честный подросток. – Этих там не было.
Даже Эдвардс поняла, что только что решалась ее судьба. Что же касалось Романа, то он второй раз за сегодняшний день успел попрощаться с жизнью.
– Спроси эту собаку, – важно сказал Али-хан, ни к кому персонально не обращаясь. – Он был в кишлаке Кара-Гуль?
Тотчас из-за его плеча выступил молодой красавец – обидчик Эдвардс и не менее важно обратился на английском языке к Хуку.
– Говори, ты был в кишлаке Кара-Гуль?
– Нет, – отчаянно замотал головой Хук, уже обо всем догадавшийся. – Не был, клянусь богом, я там не был! Не убивайте меня, я прошу, не убивайте…
Молодой переводчик, кривя рот, быстро перевел его слова на ухо Али-хану.
– Ты лжешь, пес! – крикнул, гневно нахмурясь, Али-хан. – Твои глаза лживы, и ты сам весь мокрый от страха. Вонючая свинья!
Переводчик даже не счел нужным переводить его слова, настолько понятны были интонации.
– Скажите ему, – лепетал Хук, бегая глазами по лицам обступивших его людей, – мое правительство даст за меня большой выкуп. Я не простой солдат, я офицер, у меня боевые награды…
Он встал на колени, сделал пару торопливых шагов в направлении Али-хана. Переводчик ощерился и ударил его ногой в грудь. Хук грузно завалился на бок.
– Мэм, – завопил он, – что же вы молчите? Капитан! Скажите им, что за меня дадут большой выкуп. Я простой исполнитель, я выполнял приказ!
Эдвардс, с ужасом наблюдавшая за происходящим, попыталась сказать какие-то слова в оправдание бедного сержанта, но на нее так грозно прикрикнули, что она сочла за лучшее прикусить язык.
Роман и не пытался вмешиваться, по опыту зная, что это, во-первых, бесполезно, во-вторых, обойдется себе дороже. Он тихо сидел у стены и ждал окончания первого отделения. Что будет второе, а возможно, и третье с четвертым, он не сомневался.
– Увести, – приказал Али-хан.
Хука подхватили под руки, поставили на ноги и выволокли из сарая. Сержант пытался протестовать, выворачиваясь и выкрикивая слова оправдания в сторону Али-хана, но его несколько раз ударили по лицу кулаком, и он замолчал, безвольно волочась за своими конвоирами.
Роман переглянулся с Эдвардс. Она была бледна, прежнее спокойствие исчезло, разыгранная на ее глазах сцена показала ей, как непрочно было их положение. Невозможно было предугадать, каким будет следующий приказ всесильного Али-хана, и это внушало гораздо больший страх, нежели внезапное нападение боевиков в пещере.
Теперь Али-хан остановился напротив Романа. Некоторое время изучающе смотрел на него, медленно перебирая четки.
Так же изучающе смотрел на него и Роман, что, видимо, сильно не нравилось переводчику. Он помнил оскорбление, нанесенное ему в пещере, и, судя по выражению лица, с удовольствием наказал бы наглого гяура за дерзость.
Но, слава Аллаху, его полномочия были ограниченны, и Роман мог не обращать внимания на суженные глаза и негодующее – впрочем, едва слышное – шипение своего новоиспеченного недруга.
Али-хан сделал знак, ему подали стул. Али-хан неторопливо сел (он все делал неторопливо), одна рука привычно уперлась в бедро, вторая, с четками, легла на колено выставленной ноги. Его глаза оказались почти на уровне глаз Романа. Чтобы не искушать судьбу, Роман умерил пристальность взгляда.
– Мне сказали, ты русский? – спросил Али-хан на своем языке.
– Да, Али-хан, я русский, – подтвердил Роман.
– Как тебя зовут?
– Роман Морозов.
– Ты из тех русских, Роман Морозов, которые воевали когда-то с моим народом?
– Я не воевал с твоим народом. Я помогал твоему народу. По крайней мере, тогда я так думал.
Али-хан усмехнулся, неторопливо перебрал несколько голубых бусинок.
– А сейчас как ты думаешь?
– Не знаю, – пожал плечами Роман. – Было пролито много крови, но была и дружба между нашими странами. А дружба – это всегда хорошо.
– Но ты вернулся сюда не как наш друг.
– Если бы я не был вашим другом, я не искал бы встречи с вами. К тому же я был без оружия.
Спаситель Романа подтвердил верность последней фразы. Али-хан снова занялся четками, пройдя на этот раз полный круг.
– Зачем ты искал нас?
– У меня задание. Я должен встретиться с генералом Фахимом.
При этом имени боевики за спиной Али-хана шевельнулись.
Роман почувствовал мгновенную тревогу. Как бы не оказалось, что Али-хан враждует с Фахимом. Тогда проблем не оберешься.
Впрочем, их и так хватало.
– Что ты хочешь передать генералу Фахиму? – спокойно поинтересовался Али-хан.
– Это я могу сказать только ему.
– Почему ты думаешь, что он захочет с тобой разговаривать?
– Мы старые друзья. Нас многое связывает. Я думаю, если Фахимджан узнает, что я ищу с ним встречи, он не откажется принять меня.
– Ты очень самонадеян, русский, – нахмурился Али-хан.
– Просто я верю в мужскую дружбу. Сделай доброе дело, Али-хан. Передай генералу Фахиму, что Ромаджан находится у тебя в гостях и ждет встречи. Я думаю, твое сообщение доставит ему радость.
Боевики снова зашевелились. Дерзость этого неверного не знала границ.
– А если ты ошибаешься? – спросил Али-хан.
Пальцы, лежащие на колене, сомкнулись в кулак, грозя раздавить четки. Или того, кто вел себя слишком смело, не осознавая всей шаткости своего положения.
– Тогда поступай так, как посчитаешь нужным, – смиренно ответил Роман.
Али-хан хмыкнул, оценив чисто восточный фатализм пленника. Затем его взгляд переключился на Эдвардс.
Та приняла позу, подобающую, по ее представлению, для разговора с главарем бандитов. То есть выставила вперед подбородок и встопорщила костистые плечики. Демонстрировала, что ее не запугать. Похоже, ей к тому же было стыдно за Хука, чьи крики еще стояли в этих стенах, и она вознамерилась своим безупречным поведением спасти подмоченную репутацию британских военных.
– Она кто? – спросил Али-хан Романа.
То, что он обратился за разъяснениями к нему, Роман расценил как добрый знак. Во всяком случае, его пока не потащили вслед за Хуком, а это было уже немало. Глядишь, скоро он займет место толмача при Али-хане и сместит своего молодого соперника с его почетного места. Поди, тот уже придумал не один способ, которым он расправится с подлым выскочкой.
– Капитан английской армии, – сдержанно аттестовал Роман тщетно сдерживающую волнение Эдвардс.
– Зачем она пошла с тобой?
Задавая вопрос Роману, Али-хан смотрел на пленницу. Та, не понимая, о чем идет речь, едва заставляла себя молчать, хотя глаза ее то и дело негодующе скользили по лицу Романа. Как будто он мог что-то сделать!