– Твои крылья наверху быстро обгорят, – возразил Маккаферти. – Я тут уже превратился в крутое яйцо, пока вы там прохлаждались в тенечке.

– Кто это прохлаждался?! – завопил Бигз, подымая к отверстию потную физиономию. – Да тут настоящая печка.

– Хватит болтать, – вмешался Хук. – Капрал, готов?

– Так точно, сэр!

Маккаферти отошел на пару шагов от колодца и крепко уперся в землю.

– Давай! – крикнул он.

– Пошел, Бигз, – распорядился сержант.

Он был так уверен в своих действиях, что даже не счел нужным спросить разрешения у офицеров.

А чего спрашивать, когда и так все ясно? Два жалких неудачника угробили на пустое дело почитай что целый день. Не его, конечно, печаль, но на месте начальства он дал бы им разгон, чтобы сначала хорошенько думали, а потом уж гоняли почем зря технику и людей.

В глубине пещеры послышался какой-то быстрый шорох. Роман, который ни на миг не переставал вслушиваться в окружающие звуки, насторожился.

Вот еще. Точно кто-то быстро перебежал с места на место.

Роман медленно подтянул ноги и сел, почувствовал знакомый холодок под ложечкой. Главное, не делать резких движений.

Снова едва слышный шорох. Сомнений не оставалось. В пещере находились посторонние.

– Вы что? – спросила Эдвардс, от которой не укрылась перемена в поведении русского.

– Они здесь, – сказал Роман.

– Кто? – вытаращилась на него Эдвардс.

– Тсс… – едва слышно прошептал Роман.

Бигз тем временем подпрыгнул, ухватился повыше за веревку и начал подтягиваться на сильных руках. Хук придерживал веревку, чтобы не раскачивалась.

– Давай, Бигз, веселей!

– Только ничего не предпринимайте, – шепнул Роман.

– Да о чем вы?!– осердясь, воскликнула англичанка.

Хук обернулся на ее окрик, и глаза его полезли на лоб. Ибо теряющиеся во тьме стены пещеры внезапно ожили и начали надвигаться неясными тенями.

– О, черт… – вымолвил он, выпуская веревку.

Бигз, поднявшийся метра на четыре, почуял неладное в голосе своего командира, оглянулся и тут же съехал вниз.

– Что это за хреновина, сэр?

– Помолчи, Бигз, – прохрипел осевшим голос Хук.

Тени придвинулись ближе, стали видны бородатые лица и наставленные дула автоматов. Пещера была полна вооруженных людей. И появление этих людей не предвещало ничего хорошего.

– Что случилось? – закричал сверху Маккаферти, почувствовав, что натяжение веревки резко ослабло.

Его согнувшийся силуэт показался на фоне отверстия. Снизу ударила автоматная очередь, пещера наполнилась грохотом и дымом. Маккаферти упал, издав неясное восклицание. Тело его перекрыло колодец, левая рука, покачиваясь, свесилась вниз.

На Бигза, замершего в оцепенении, как, впрочем, и все остальные, просыпалась шелестящая струйка песка.

Он как-то по-собачьи встряхнул плечами, отшвырнул веревку, схватился за переговорное устройство и что было сил закричал:

– Засада! Берегитесь…

Теперь уже загрохотали сразу три автомата. Бигз подскочил, взмахнул руками и рухнул бездыханный на камни. Тяжелые пули из «АК-47» изрешетили его грудь и раздробили череп.

На песок хлынула черная кровь, мгновенно густея и напитываясь пылью. Сверху, с бессильно протянутой руки Маккаферти, тоже падали капли крови, мерно стукая о землю.

Дрожа всем телом, Эдвардс придвинулась к Роману, инстинктивно ища у него защиты. Хук, криво и жалко улыбаясь, покосился на них и поднял руки, хотя никто такой команды не давал.

– Не стреляйте, – прошептали его побелевшие губы. – Не стреляйте…

– Вставать, – послышался гортанный приказ на ломаном английском.

Приказ адресовался Роману и капитану Эдвардс. Они медленно поднялись.

– Бросать оружие!

Хук торопливо швырнул свой «стерлинг» на землю и тут же снова поднял руки. При этом он старался не смотреть на распростертое у его ног тело Бигза.

Эдвардс на ощупь заскребла пальцами по кобуре, вытащила «браунинг», уронила на песок.

– У меня нет оружия, – сказал Роман.

Кто-то приблизился сзади, бесцеремонные руки обшарили его снизу доверху, вывернули карманы. То же проделали с Эдвардс и Хуком.

Послышались быстрые фразы на языке пушту. Боевики сомкнулись, окружили пленников тесным кольцом. Их было человек тридцать, худощавых, суровых, вооруженных автоматами Калашникова. Глаза их смотрели без всякого выражения. Так опытные охотники смотрят на вышедшую под выстрел дичь.

Сверху послышались чьи-то голоса. Им ответили снизу, засмеялись. Смех был особый, издевательский, с подвизгом, отчего по коже невольно продирала дрожь.

Роман, помнивший этот смех очень хорошо, подумал, что его затея может привести к весьма плачевному результату.

На лежащего Бигза снова посыпался песок, отверстие внезапно ярко осветилось, и тело Маккаферти тяжелым кулем рухнуло на землю.

Эдвардс слабо вскрикнула, что еще больше насмешило талибов.

Трое из них присели на корточки, начали обыскивать убитых. Их приятели переговаривались с ними, то и дело разражаясь тем же леденящим душу смехом.

У Хука затряслась челюсть. Он возвышался над своими врагами на целую голову, но едва ли это являлось большим преимуществом. Мужество покинуло его задолго до того, как он имел возможность оказать вооруженное сопротивление, и теперь он лишь беспомощно наблюдал за тем, как боевики шарят по карманам его товарищей, да надеялся, что его минует их страшная участь.

К Эдвардс, казалось, вернулось самообладание. Она со всем возможным презрением, накопленным веками британской цивилизации, наблюдала за действиями мародеров. Когда один из них снял часы с руки Маккаферти и тут же нацепил на себя, любуясь трофеем с непосредственностью ребенка, ее губы покривились в пренебрежительной усмешке. Чего еще можно ждать от дикарей?

Это не укрылось от внимания боевиков. Стоявший неподалеку от нее молодой, с кудрявым пушком на гладкой подбородке, автоматчик шагнул к ней и цепко ухватил за отворот куртки.

– Ты грязная сука, – сказал он, правильно выговаривая английские слова.

При этом он подтянул ее ближе к себе.

Эдвардс ударила его по руке.

– Немедленно отпустите! – звонко крикнула она.

Талиб оскалил белые зубы, рванул сильнее. Послышался треск, ворот разошелся, обнажив черное боди, прикрывавшее грудь.

Боевики оживились, заговорили громче, быстрее. Двое шагнули ближе, их глаза разгорелись.

Эдвардс попыталась пнуть державшего ее мучителя в пах, но тот был начеку и ловко увернулся. Его товарищи загоготали и заулюлюкали.