И все же, все же…

Все же была в этой незнакомке какая-то тайна, и молодой человек это хорошо чувствовал, можно даже сказать – остро. С некоторой игрою воображения… Скажите пожалуйста, и что вдовица… – Алексей уже так ее называл про себя – «вдовица» – …и что вдовица нашла в том прыщавом юнце? Положительно странная женщина, очень странная…

Юнец-то был конечно же не прыщав, наоборот даже весьма симпатичен, только вот протопроедр почему-то злился. Да, злился – уж себе-то можно признаться – злился, что зараза-турчанка предпочла юнца… А ведь заглядывалась – ну, видно было! – заглядывалась. Почему же не подошла? Законы шариата не позволяют? Да, не позволяют. Но ведь можно было послать слугу. Один из молодцов заглянул бы в каюту… или нет, лучше бы на палубе где-нибудь подошел: здрасьте, мол, салам алейкум, некая красивая молодая особа предлагает вам приятно скоротать вечер. На дутаре, там, поиграть, песен попеть, отведать щербету. Пригласила бы… Ну, а дальше, уж конечно, пошло бы дело…

Алексей вздохнул и неожиданно улыбнулся собственным мыслям. Нет, ну надо же! Восхотел турчаночку, черт, как и не стыдно-то! Позавидовал тому юнцу, мальчику смазливому, а сам-то… Ну ровно подросток какой, честное слово! Все от безделья, нечего и говорить тут, от безделья и некого ощущения безопасности и больше чем наполовину сделанного дела. Было у Алексея такое вот ощущение, и не сказать чтоб – неизвестно с чего. С того все, и с сего! Из тюрьмы выбрался удачно, колдунью, бабку Гаркатиду, нашел, все вызнал, корабль этот, опять же, очень вовремя нарисовался, да и дальше – купец Керим-сули, караван в Еголдаеву тьму, а уж там – Муравский шлях – и, считай, дома.

Ну, конечно, по пути еще всякое могло бы случиться, места неспокойные. И с Большой Орды могут Сейид-Ахмет-хана молодцы налететь, да и те же крымчаки да ногайцы… А ближе к русским землям и местных разбойничков по лесам хватало. Однако Алексей верил – пробьется, в первый раз, что ли? Тем более – все уж почти решено. От того и расслабился теперь, о бабе – турчанке этой, чтоб ей пусто было – думал. Вот вроде и не хотел – а думалось. И что ты будешь делать? Тьфу!

Отвлечься, поговорить – не с кем. Трое угрюмцев в каюте – не в счет, они и друг с другом-то, похоже, не разговаривают. Послал Бог попутчиков – ну и хмыри попались. Впрочем, черт-то и с ними. Однако ж время-то как медленно тянется, Господи-и-и-и…

Он вышел на палубу уже ночью, не спалось – все же душновато было, да и попутчики-угрюмцы храпели. Прислонившись к резному парапету, Алексей долго смотрел на луну – хорошая была луна, полная, ясная; ветерок дул все тот же – попутный, паруса не спускали, судно шло и ночью, видать, шкипер хорошо знал путь. Свет луны – синевато-голубой, призрачный, яркий – заливал палубу с лежащими людьми… словно трупы на поле битвы.

Протопроедр передернул плечами: невольно вспомнился штурм Константинополя, башибузуки, янычары, сипахи… И поруганная, погибшая лютой смертью жена. И отрубленная голова сына…

Нет! Господи, нет!

Вот он затем и плыл – чтобы ничего этого не было. Затем.

Чу! Что-то скрипнуло слева. Молодой человек сжался в выемку парапета, спрятался, сам не зная, зачем? Стало вдруг любопытно – ведь скрипнула та самая дверь, в той самой каюте, где… Ну, где турчанка, вдовица… или кто она там была…

Опа! На палубу вышли двое… Ну да – один – усатый слуга, второй – тот самый юнец… Да нет! Не юнец! Непокрытая голова, длинные золотистые локоны, вспыхнувшие на миг в лунном свете, пока их обладательница не накинула капюшон. Девчонка! Однако… Однако…

Проводив незнакомку до лестницы, слуга остановился, что-то шепнул… прижал к фальшборту! Ого! Не очень-то он и почтителен. А девка-то, девка… расхохоталась! Жеманно так расхохоталась, как смеются те женщины, что водятся в избытке на площади со статуей Афродиты – жрицы продажной любви, проститутки. Однако, однако… Это что же, получается, вдовица заказала не только мальчика, но и… но и девочку? Так, что ли, надобно понимать? Ну а как еще понимать? Сначала был юнец, потом… потом – шлюха. Ага! Вот усатый припал к девичьим губам… целуются! Боже! Опять кому-то хорошо! Кому-то…

И вдруг – крик. Не крик даже – зов. Из приоткрывшейся двери каюты.

Слуга вздрогнул, отпустил девку – с явным сожалением отпустил, тут и говорить нечего – прелестница засмеялась, обидно так, дразняще, только что не показала язык, было бы светло – так наверняка показала бы…

Слуга ушел на зов, скрылся за дверью, а жеманница, потянувшись, стала спускать вниз, на палубу…

Алексей покинул свое убежище и негромко позвал:

– Эй!

В конце концов – почему это кто-то развлекается, а он…

– Ты кто, парень? – ничуть не испугавшись, спросила девчонка.

– Ты говоришь по-гречески?

– Я – ромейка, из Фессалоник.

– А, – молодой человек тихонько засмеялся. – Знаю Фессалоники, хороший город. Это не про вас говорят, что вы даже умываетесь вином?

– Нет, не про нас, – расхохоталась и девушка. – Это про константинопольцев.

Так… она не из столицы. Это хорошо – не узнает, а то – мало ли… Как бы расспросить про турчанку? Впрочем, стоит ли? Гм… ну, раз уж начал… Только, конечно, надобно не сразу, сначала просто так поговорить, за жизнь…

К удивлению Алексея – хотя, чему тут удивляться, если подумать-то? – беседа не затянулась. Собственно, ее почти и не было, беседы-то…

– Проводи меня, – просто попросила девчонка и доверчиво протянула руку.

Они спустились на палубу, потом долго шли, осторожно перешагивая через спящих, пока, не остановились, наконец, у черного провала люка.

– Вот как? Ты живешь в трюме? – не удержался, пошутил протопроедр.

– Живу? – обернувшись, девчонка скинула капюшон – о, она оказалась милашкой! – и погладила Алексея по щеке. – А ты красивый парень.

– Ты тоже красавица.

– Знаешь, хочу спросить…

– Спроси…

– Не знаю, право, как и начать…

– Да спрашивай же!

– У тебя есть деньги?

– Ну… – молодой человек на миг замялся. – Немного есть. А сколько нужно?

– Цехин! Шучу – для тебя достаточно и серебра. Девять аспр… или этих, турецких, акче.

Акче! Вот уж ненавистное слово.

– Тебе вот прямо сейчас надо?

– Да!

– Ну… на…

Расстегнув кошель, молодой человек отсчитал деньги.

– Ты славный. Спасибо.

Поблагодарив, девчонка снова взяла Алексея за руку, внезапно потащив вниз, в разверстое жерло трюма.

– Куда ты меня…

– Не бойся! Идем же, идем… И… ты можешь говорить чуть потише?

Протопроедр обиделся – он вообще-то мог бы и просто молчать, однако…

Однако вдруг почувствовал, как уперся во что-то мягкое.