Выпив прекрасного выдержанного вина, она разомлела, ее первоначальная скованность прошла, тревоги и заботы куда-то удалились, и, пока они допивали, смакуя, последний бокал. Маргарита неожиданно для самой себя разоткровенничалась и рассказала кое-что о себе и о своей сестре.

— Как хотелось моей сестре, чтобы я жила вместе с ней. Анне-Мари было одиноко и грустно в ее прекрасной квартире, которую снимал для нее ее любовник. Но он был решительно против чьего-либо постороннего присутствия. Он хотел, чтобы он мог беспрепятственно посещать ее в любое время. Я могла навещать сестру лишь изредка, причем соблюдая осторожность. А потом она умерла от воспаления легких. Ей даже не было тридцати лет.

— Я представляю, какое это было для вас горе, — сочувственно отозвался Ян, заметив, как темное облачко печали промелькнуло по лицу девушки. — А у меня есть двое братьев: Хендрик, с которым вы знакомы, и самый младший среди нас, Мартин. Мартин пошел по стопам нашего умершего дедушки, который в прошлом был известным живописцем.

— О. у вас в семье есть настоящий художник?!

— Хвастаться не буду. Он не проявил себя еще в полной мере, но в будущем из него может выйти настоящий мастер. Впрочем, несколько его полотен я уже продал.

— Значит, вот кто присматривает за вашей художественной галереей, пока вы и Хендрик отсутствуете.

Ян громко расхохотался:

— Он настолько увлечен своей живописью, что все остальное его нисколько не интересует. Кроме своих полотен, он больше ничего не видит. Нет, Хендрик случайно так далеко забрался от дома, приехав на встречу со мной в Ригу. Обычно во время моего отсутствия он заведует моей галереей. Если ему надо отлучиться в какой-нибудь другой город, чтобы приобрести там картины, за дело берется его жена Корнелия. Наступает ее черед управлять галереей. Она тоже разбирается в живописи, ведь она дочь известного живописца и у нее есть деловая жилка. Ее трудно провести вокруг пальца, она всегда отличит подлинник от подделки.

— Итак, вы пошли по стопам своего деда?

Ян опять улыбнулся:

— Да. Если мне удастся, то я обоснуюсь здесь основательно. Устрою студию или галерею, хотя я иногда устраиваю распродажи картин; вот тогда я с большим удовольствием что-нибудь нарисую для вас. Пейзаж вас устроит?

Маргарита вся вспыхнула от радости:

— Небольшое полотно, которое можно будет повесить мне в спальню.

— Что вам больше нравится? Пейзаж?

— Можно, чтобы это был один из видов Петербурга?

— Как раз именно это я хотел вам предложить.

Два посетителя ресторана, сидевшие за соседним столиком, встали, явно собираясь уходить. Маргарита встревожилась, время за едой и беседой пролетело незаметно на дворе уже стояла глубокая ночь.

— Мне пора возвращаться во дворец, — явно волнуясь, сказала она и даже не встала, а вскочила со своего места. — Меня предупредили, что двери на служебную половину дворца закрываются на ночь и даже запираются на засов.

Ян, вставший почти одновременно с ней, взглянул на свои золотые карманные часы и успокоил ее:

— Не стоит волноваться. У нас в запасе еще полчаса времени. Этого вполне достаточно, чтобы загодя вернуться во дворец.

Стоявшие в дворцовом карауле гвардейцы от сильного холода не только надвинули свои меховые шапки до бровей, но и опустили отвороты шапок на уши и даже приподняли высокие воротники своих тулупов. Беспрепятственно пропустив Маргариту во дворец, они преградили путь Яну и остановили его. Час был слишком поздний, чтобы пропускать гостей на служебную половину.

— Благодарю вас за чудесный вечер, — искренне призналась Маргарита, прощаясь с Яном. Они стояли близко друг от друга, теплый пар, вырывавшийся при дыхании, почти касался их лиц.

Ян стоял и, не уходя, наблюдал за тем, как она прошла по хрустящей от мороза дорожке к крыльцу и стала подниматься по ступенькам. Затем, обернувшись на освещенных светом фонарей ступеньках, она улыбнулась ему, и он от радости помахал ей в ответ рукой, решив, что, рано или поздно, но он добьется ее любви.

Как Маргарита н ожидала, никто из ее подруг не ложился спать. Все ждали ее возвращения. Когда она рассказывала им о проведенном ею волшебном вечере во французском ресторане, до ее слуха то и дело доносились вздохи да ахи, в которых слышалась затаенная зависть, особенно когда она описывала меню ужина, кушанья и вино. Одна только Виолетта равнодушно встретила этот рассказ, ради видимости даже вздохнула пару раз вместе со всеми. Она тоже провела прекрасно вечер, но почему-то ни словом не обмолвилась об этом.

Сара сдержала свое обещание. Едва поправившись, она сразу написала письмо. Маргарита немедленно ей ответила, и между ними завязалась переписка. Время шло, зима близилась к концу, а переписка становилась все оживленнее, почти каждую неделю они обменивались письмами с городскими новостями и придворными сплетнями.

Приехавшие в Петербург портнихи мало-помалу начали заводить знакомства. Виолетте опостылел очередной ухажер, придворный лакей. Он начал выказывать серьезные намерения, намекая на женитьбу, а это никак не входило в планы Виолетты. Лакея она бросила и увлеклась сержантом из гвардейской охраны. Он пленил Виолетту молодцеватым видом, выправкой и красно-зеленой формой. Сержант водил ее на танцы и даже пару раз угостил обедом, Виолетта была от него без ума. Как-то в переполненной кофейне, захмелев от выпитых крепких напитков, сержант станцевал перед ней импровизированный танец. Он притоптывал ногами, в такт музыке хлопал ладонями по голенищам сапог и закончил танец, упав перед ней на колени. Виолетта была в полном восторге.

Изабелла и Роза тоже неожиданно быстро завели знакомых за пределами дворца. Однажды, катаясь на санках с ледяных горок, они познакомились с двумя английскими близняшками, Джоан и Лили Помфрет. Они были дочерьми английского инженера-гидравлика из Лондона. В Петербурге он занимался укреплением и углублением городских каналов. Знакомство, начавшееся с веселых и шумных катаний с горок, постепенно переросло в прочную дружбу. Роза и Изабелла стали частыми и желанными гостями в английском квартале на набережной. Жена инженера оказалась сердечной и домовитой хозяйкой и по-матерински жалела французских барышень, оказавшихся далеко от родины. Она так тепло принимала Розу и Изабеллу, что при каждой возможности они сразу спешили к своим новым друзьям, где вместе с ними коротали долгие зимние вечера.

Софи тоже нашла себе кавалера, причем совершенно случайно. Однажды она зашла в сапожную мастерскую починять каблук, но ничего не могла понять из того, что ей говорил сапожник. Присутствовавший при разговоре мужчина средних лет, забиравший залатанную обувь, знал французский и объяснил Софи, чего хотел мастер.

— Мадемуазель, он говорит, вам надо немного подождать, пока он закрепит каблук.

Софи повернулась к говорившему, чтобы поблагодарить, и застыла в изумлении, глядя на него во все глаза. Перед ней стоял незнакомый мужчина с грубоватым, но добродушным лицом, из-под густых бровей смотрели проницательные глаза. На незнакомце была пышная меховая шапка. Его чисто выбритый подбородок, манера держаться и знание французского говорили о его достаточно высоком социальном положении.