—Это, если наблюдать, можно было понять, — сказал Рэггинбоун.

Уилла охватил озноб.

—Я знаю, она вышла из себя, увидев Брэйдачина. Он сказал мне, что ее энергию молено было увидеть, как свет, вылетающий из ее рук.

— — Нельзя доверять гоблинам. Вспомни Пигуиллена.

— Этот — другой, — решительно возразил Уилл. — Он сильнее. Он несколько раз рассказывал о чести старых лордов — Мак–Кракенов из Тлен Кракена. Он утверждал, что они простерли свои владения до Качалэйнав Ольстере. Он считает, что их честь — это и его честь. Я знаю, что он никогда нас не предаст.

— Может быть-: — Было видное что Рэггинбоуна все же не удалось убедить — Меня… известили… о нем, когда он пришел. Потом я кое–что еще проверил. Ведь так необычно, чтобы домашний гоблин поменял свое место жительства, да еще ушел так далеко. В этом гоблины не похожи на людей, они не меняют своих привычек. Ни один из оборотней не подвержен эволюции.

Он много времени проводит среди людей, — заметил Уилл. — Может перенять у них какие–то плохие привычки.

Я верю в его способность быть лояльным — до какой–то степени, — продолжал Рэггинбоун, — но у таких примитивных духов нет понятия морали, для этого они слишком незначительны. Они легко предают: подкупят, напугают — и дело сделано. Они так же относятся к человечеству, как люди — к домашним животным. Одна золотая рыбка в аквариуме с легкостью может быть заменена другой.

—Вы ошибаетесь, — упрямо стоял на своем Уилл. — Вы часто ошибаетесь.

Рэггинбоун метнул на него острый взгляд и вернулся к своим размышлениям о Ферн:

Возможно. Вероятно… это какое–то невезение. Заклинания могут многое показать, если знаешь, как смотреть. Я всегда предполагал, что именно с помощью огня заклинаний Элаймонд нашла ключи в Дэйл Хаузе. Но, как и всякая магия, огонь очень капризен. То, что ты видишь, не всегда соответствует твоему выбору. И при этом наблюдательный человек всегда найдет то, что ищет.

Если кто–то другой, а не Древний Дух узнал о Ферн и решил ею воспользоваться, — в отчаянии воскликнул Уилл, — — вы должны знать, кто бы это мог быть!

Наступило молчание. Казалось, Рэггинбоун полностью ушел в себя. Гэйнор вообразила, как пространна и глубока его память, как она содержит в себе целые столетия, моменты надежды и радости, боли и печали, как выискивает потерянные связи, забытые образы. Ей казалось удивительным, что можно прожить столько жизней, скопить в себе столь многое, знать так много и чувствовать, как все эти знания тяжелым грузом опустятся в самую глубину души.

Рэггинбоун наконец открыл глаза, взгляд его был мрачен.

—Как ты заметил, — сказал он, — я часто бываю не прав. Но по крайне мере, тело ее в безопасности. Сначала я боялся, что он мог войти в нее, стать ее сутью. Она призывала его в том месте, которое ему знакомо, спиртное затуманило ее сознание, она открыла себя для него. Он мог сделать ее своим амбулантом, своим инструментом, дух ее затерялся или был в ловушке, в самом уголке ее сознания, напуганный, но бессильный. Все это дало бы ему возможность контролировать, управлять и мстить. К счастью, Ферн — или чему–то еще — удалось защититься. Даже ее пустота — недостижима для него.

—Ферн никому не даст владеть собой, — сказал Уилл. — Обладает она Даром или нет — она крепка, как сталь.

Неожиданно они заметили какое–то движение. Разговор прервался, все смотрели на Ферн. Движение было едва заметным, легкий поворот руки, будто чуть сократились мускулы правой кисти, но при том состоянии, в котором находилась Ферн, это было так же удивительно, как если бы зашевелился труп.

—Смотрите! — воскликнул Уилл. — Сердце забилось сильнее!

Линия на мониторе стала чуть более подвижной. Уилл встал на колени около Ферн, начал звать ее по имени, но лицо его сестры оставалось все таким же неподвижным. Порез на руке первым заметил Рэггинбоун. Рука напряглась, задрожала, хотя все тело было по–прежнему будто окаменелым. На внутренней стороне руки, от плеча до кисти появилась красная линия разреза, тонкая, аккуратная, будто разрезали лист бумаги, будто кто–то провел эту линию невидимым острым ножом.

—Она теряет кровь! — воскликнул Рэггинбоун. — Зовите сестру!

Следующие полчаса были пыткой. Врачи сказали, что сам по себе разрез не опасен, но они терялись в догадках не в силах объяснить, почему это произошло. Приехал Робин, и доктора спросили его, не было ли в прошлом у Ферн проблем с психикой. Робин вспомнил, что двенадцать лет назад произошел инцидент, после которого был поставлен диагноз — «посттравматическая амнезия», и, хотя он пересказал все подробности, сопутствовавшие тому ее состоянию, а доктора согласились, что может существовать какая–то связь, дальше они не продвинулись.

—Видеокамера не очень хороший сторож, — сказал Уиллу Рэггинбоун. — Здесь с ней все время должен находиться один из нас. Боюсь, что Ферн угрожает серьезная опасность. Убедите в этом отца.

Но Робина не нужно было просить. Уик–энд, превратившийся в трагедию, чрезмерные волнения вызвали в нем состояние хронического стресса. Фернанде должен был быть обеспечен самый лучший уход. Тот факт, что Ферн, его маленькая Ферн, никогда уже не будет заботиться о нем, защищать его, как он привык, каким–то образом делал ее нынешнее состояние еще более ужасным и труднопереносимым. Со дня смерти матери именно Ферн была хозяйкой в доме, это она руководила Робином, направляла его жизнь, доверив только некоторые мелочи Эбби. Робину было непереносимо видеть ее, лежащую га этой кровати, смертельно спокойную, ни живую, ни мертвую. Ее неподвижное тело являло собой нечто изломанное, беззащитное, опустошенное.

Ты должен позволить нам тоже быть здесь, — сказал Робину Уилл. — Все это может тянуться долго, ты и так уже устал. Кто–то из нас всегда будет здесь… Было бы просто нелепо, если бы Ферн, проснувшись, увидела возле своей кровати лишь медицинскую сестру и все эти механизмы.

Нелепо, — эхом откликнулся Робин. То, что она может и не проснуться, наводило на него непередаваемый ужас.

Труднее было уговорить Робина разрешить и Рэггинбоуну находиться рядом с Ферн. Однако, драматизируя появление пореза на руке и намекая на тайные медицинские познания Рэггинбоуна (а Робин всегда подозревал, что старик, которого он знал под именем Мистера Наблюдателя, — ученый или профессор, испытывающий трудные времена), Уилл выиграл этот бой. Прежде чем Робин все хорошенько осознал, было решено, что Рэггинбоун будет сменять его в одиннадцать часов.

Они собрались уходить лишь после того, как два врача устроили некий симпозиум у постели Ферн.

— Они считают это «интересным случаем», — сердито пробормотал/Уилл., — Не просто ординарной комой. «Множество .необычных особенностей». Я слышал, как один, сказал это другому. Как будто он агент, продающий какой–то. Своеобразный дом.

— Перестань, — попыталась успокоить, его Гэйнор, — Они заботятся о ней. Вот что действительно имеет значение.

—- Именно так, — добавил Рэггинбрун… — Ее тело, по крайне мере, в хороших руках: Что же касается души — ее нам необходимо найти. Если, конечно удастся.