Иван Тропник опустил винтовку так, что теперь целил в колено сталкера.

— Команду в походе никто не бросает, — строго ответил он. — Закон такой.

— Да какой закон?! — Плюмбум все никак не мог поверить, что проводник всерьез решился его задержать. — Я с вами идти не подряжался. Составил компанию по просьбе друзей. Чем мог, тем помог, а теперь мне пора по своим делам… Мы же это еще в Киеве обговорили. Забыл?

— В Киеве не говорили, что в Зоне чрезвычайный режим введут, — буркнул Тропник.

— Так кто ж знал? — Плюмбум картинно развел руками. — Вояки погорячились, а они нам не докладывают.

— Это уже неважно, — Иван набычился. — Главное, что мы сейчас на карантине, и пока его не снимут, обратной дороги нам нет. А ты знаешь, когда его снимут?

— Ну не будут же век держать!

— Так и есть, не знаешь. А почему его ввели, тоже не знаешь?

— Да глупость какая-нибудь… — Плюмбум продолжал косить под дурачка, хотя вопрос был более чем серьезный.

— Может, и глупость, — согласился Тропник. — Только в Зоне любая глупость в гроб уложить может, сам знаешь. А ребята и без того на нервах — дошло до них наконец, что вчера могли всей толпой на ужин уродцам достаться… Так что сейчас у нас каждый опытный боец на счету.

Плюмбум решил, что сейчас тот самый момент, когда можно — нет, нужно! — перейти в наступление. Пока хотя бы на словах.

— Нервничает как раз твой подручный, — сказал он с усмешкой. — Что ж ты такого нервного в Зону взял? Здесь все-таки Зона, а не два газона… и даже не три бизона… Нечего здесь нервным делать.

— С Серегой и впрямь оплошка вышла, — признал Тропник. — Он, дурачок, женился, а я этого и не знал. Теперь только и мыслей у него в голове, что его молодая женка поделывает, пока он в Зоне кувыркается, да что она будет делать, если он здесь костьми ляжет. А тут еще ему кто-то из доброхотов наплел, что Зона, мол, женатиков не любит, ревнует вроде. А Серега возьми и поверь!

— Да уж, не повезло парню!

Плюмбум осторожно придвинулся к противнику, готовясь взять его на болевой прием и отобрать оружие. Но опытный Тропник тут же просек его маневр.

— А ну-ка не балуй! — он выразительно взмахнул винтовкой. — А то моргнуть не успеешь, колено прострелю.

— И на кой я тебе буду нужен с простреленным коленом? — поинтересовался Плюмбум.

— Будем с собой возить типа штурмана.

— Ну тогда стреляй. Потому что как ты меня еще удержишь? Свяжешь по рукам и ногам? Или в наручники закуешь?

— Это правда, я и не подумал… — Тропник усмехнулся. — А знаешь что? Кинь-ка сюда свой ПДА. Уйти ты и без него, конечно, сможешь, но только сдается мне, не захочешь.

Плюмбум чертыхнулся под нос. Этот зануда придумал ловко, даром что деревенщина. Уходить на Затон без «Длани» и без связи с Алексом и Борей просто глупо. Разумеется, в мире альтов связи не будет, но ведь Виктор собирался вернуться, и при возвращении ему понадобится поддержка…

— Ну давай, не тяни резину, — поторопил его Тропник. — Нам еще ребят догонять.

Плюмбум со вздохом полез в карман, достал ПДА, бросил проводнику. Тот поймал, не глядя, спрятал за пазуху.

— Двигаем, нас там, верно, уже хватились. Скажем: ты отлить ходил, а я тебя прикрывал.

— Пошли, юморист хренов.

«А может, это и к лучшему? — рассуждал Плюмбум, шагая по выщербленному асфальту впереди Тропника. — И в конце концов с карантином еще ничего не понятно. Да и куда торопиться, в самом деле? Гагарин, понятно, американцев обгонял, а у меня конкурентов нет. Альты пусть еще немного подождут — двадцать лет ждали, пара дней ничего не решает. Черт, но как досадно, что компьютер пришлось отдать. Но вернет, старая сволочь, жила рваная. Вернет, никуда не денется».

Саркофаг, накрывающий Четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС, был виден издалека. Массивное темное здание с высокой трубой казалось почему-то блестящим, словно бетонные стены Саркофага залили жидкой ртутью.

Подойдя ближе, люди невольно понизили голос, а потом разговоры и вовсе смолкли. Остановившись на выбранной заранее площадке в полутора километрах от Саркофага, все, не сговариваясь, полезли за дозиметрами, однако фон здесь не превышал нормы — большая редкость в этих местах. Плюмбум лишний раз убедился, что Алекс с Борей крепко знают свое дело.

Члены экспедиции «Норд Ривер» поудивлялись, порадовались и принялись за работу: расставили машины в круг, окопали периметр, сделали дренажные канавки на случай дождя, развернули дизель-генератор, установили прожекторы и полевую кухню. Но, обустраивая свою научно-исследовательскую базу, путешественники то и дело тайком бросали быстрый взгляд через плечо на возвышавшуюся за ними темную громаду. Плюмбуму казалось, что Саркофаг усмехается: видел я, мол, многих до вас, увижу многих и после вас, а уйдете вы отсюда или останетесь навсегда — это как уж повезет.

Саркофаг и впрямь многое повидал бы, имей он глаза. Весенней ночью 1986 года в огне пожара возникла Зона. Едва родившись, чудовищный младенец тут же принялся пожирать людей: погибли два оператора из смены, дежурившей на энергоблоке; потом невидимое пламя радиации добралось до инженеров в пультовой, до пожарных, прибывших по сигналу тревоги, до врачей, лечивших обожженных и облученных пожарных; затем тлеющий ползучий огонь стал расползаться, поражая все, что встречал на своем пути — землю, воду, плоть людей и животных.

Сооружение Саркофага над бушующим реактором началось еще летом того же 1986 года. Под основание реактора залили плиту-теплообменник, отсекая радиоактивную воду из бассейна-барботера от грунтовых вод. Вертолетчики, ежесекундно рискуя свалиться прямо в адское пекло разрушенного энергоблока, засыпали активную зону песком. Каждый вылет был хождением по лезвию бритвы — опустившись слишком низко, пилоты рисковали нахватать лишних рентген, броски с большой высоты были неточными, и, главное, от каждого упавшего мешка в небо поднимался столб радиоактивной пыли.

В Леливе были развернуты бетонные заводы, над реактором возводили скелет из металлоконструкций с помощью высотных кранов, затем его начали заливать бетоном — понадобилось триста тысяч кубометров. Сверху сооружение накрыли «Мамонтом» — массивной металлической рамой весом в полтораста тонн. К ноябрю строительство Саркофага завершилось, а активность в реакторе начала спадать.

В последующие годы плененное чудовище ни на миг не оставалось в одиночестве. В Саркофаге постоянно находились люди — следили за уровнем радиации, за состоянием конструкций. По соседству, на Третьем энергоблоке, шла штатная работа — Чернобыльская электростанция продолжала производить энергию, хотя и в гораздо меньших количествах, чем раньше.

Что стало с этими людьми — инженерами, операторами, дозиметристами, рабочими — после Первого Большого Выброса в апреле 2006 году? Никто не знал. Одни говорили, что они стали бюрерами, зомби и даже кровососами, другие — что превратились в призраков Зоны и теперь без конца перекликаются тихими голосами в темных закоулках Саркофага.