Он окунулся в воду, смывая пену и тут же оказался снова в близости. С него стекала вода, черные волосы облепили его лоб большими кольцами, но сквозь черные мокрые ресницы на нее смотрели все те же синие глаза:

— Иди в постель, Диана, — уже не смеясь произнес он, — я знаю способ, от которого появятся дети. У тебя будет любовь и гармония.

Она отпрянула от него, чуть не упав назад, но удержалась на ногах и поднялась. Тут же раздался чей-то голос, который приближался все ближе и ближе- Маурицио влетел в покои возбужденный, взволнованный, повторяя несколько раз одно и тоже:

— Ваша Светлость, Джорджо Орделаффи при смерти, надо срочно ехать в Форли, — он перевел дыхание от того, что нашел герцога, пусть и в таком виде, — он хочет поручить опеку над своим сыном Теобальдо вам.

— Вот Дьявол, — тут же выругался Стефано и встал из бадьи во весь рост, — собирай людей, выдвигаемся немедленно.

Маурицио кивнул и быстро удалился, тут же по улице затрубили стражники. Этот звук Диана слышала впервые. Для нее он был новым, и она понятия не имела насколько однажды окажется страшным.

— Дай мне что-нибудь, чтобы вытереться! — Скомандовал он, перешагивая бадью и встав перед Дианой во весь рост. Абсолютно обнаженный и ни капли не смущаясь. Но Диана была так взволнована тем, что сейчас здесь произошло, что вообще не видела его обнаженного тела. Она стояла широко открыв глаза и смотря туда, где еще несколько секунд назад Маурицио сказал какие-то странные, но волнительные вещи. — Диана! Ты меня слышишь?

Она молча перевела на него взгляд, машинально кивнула и молча схватила простынь:

— Вот, — тут же ее приложила к его телу, скрывая от своих глаз, — что это все значит?

Но герцог молча отвернулся и направился к себе в покои, она тут же кинулась за ним, пролетая свою комнату и в буквальном смысле вваливаясь в его мир. А он был совсем иной, не светлый, как ее. Без рюшечек и ажуров, без салфеток на комоде из золотых нитей. Здесь было уютно по-своему: темно-красные тона, мебель из черного дерева, персидские ковры, вышитые красными нитями свои витиеватые узоры. Большая высокая кровать не стояла у окон, которых здесь было три. Она стояла по центру покоев, нагруженная перинами и многочисленными подушками.

Диана следила, как герцог скинул белую простынь и начал одеваться. Тут же издала приглушенное аханье и отвернулась. Господи, этот обнаженный человек скоро будет сниться ей ночами! Она уже хорошо изучила строение его тела, но каждый раз заливалась краской.

— Ты сама сюда пришла, — напомнил он ей, вынимая из шкафа белую камичи, быстро натягивая черные кальцоне, обувь. Он делал это так быстро, что никакой камердинер был не нужен.

— Потому что я задала вопрос, на который жду ответ.

— Вопрос, — Стефано замер, как будто вспоминая о вопросе, или думая вообще о чем-то другом, — какие вопросы может задавать женщина? Занимайтесь вышивкой.

Он снова начал собираться, завязывал ленты на камичи, и ругался. Диане пришлось подойти, чтобы помочь. Ее пальцы быстро справлялись с лентами.

— Знаете, Ваша Светлость, вы можете командовать мной, приказывать мыть вас и ложиться с вами в постель, но если мы муж и жена, то этого мало. Я не кукла! И требую, чтобы мне объясняли все, что касается ваших поездок! А так же, прошу объяснить мне, кто умирает и при чем тут вы?!

Она туго затянула ленту на его плече, нервно, резко. Стефано даже замер, следя за этим. Как только ее руки опустились, он перевел на нее взгляд синих глаз.

— Джорджо Орделаффи, человек, который умирает, является главным управляющим в Форли. Это мой человек. Если он умрет, то его сын встанет на его место. Но ему 9 лет, поэтому, я должен взять опеку над ним. Соответсвенно, город на мне будет тоже.

Стефано накинул на себя котарди и направился к двери, но голос Дианы его остановил:

— Я правильно понимаю, что территория Форли ваша?

— Да, — кивнул он и распахнул дверь.

— Так чего вы боитесь?

Он не ушел, хотя уже хорошо задержался. Обернулся к ней:

— Его жену, отец которой наемник Джовани Медичи. Дьявол, — выругался Стефано и пальцем указал на Диану, — браки должны заключаться со знанием дела. Любовь приносит лишь горе, войны и смерть.

Эти слова он изверг, Диана даже отступила на шаг назад. Было ясно, что человек, который умирал, женился по любви на дочери врага. А теперь была опасность потерять территорию Форли, потому что вдова может заявить на нее. И все равно Диана была не согласна:

— Вы придумываете сами себе войны! Если бы в мире царило добро и любовь, то кто бы думал о территории.

— Тогда вы жили бы в хижине, — произнес он, вышел и захлопнул дверь.

А Диана все еще продолжала стоять с гордой осанкой, теребя руки, переваривая его слова и понимая, что с любимым человеком можно жить и в хижине. Но без войн, без дележки территорий и смертей. Мужчины сами придумывают себе проблемы.

Она снова взглядом обвела герцогские покои и направилась к себе. Дверь, которая соединяла ее спальню с его, она с силой захлопнула, надеясь, что та еще долго не откроется.

Подойдя к комоду, Диана хотела поправить салфетку с ажурными краями, вышитыми золотой нитью, но взгляд сам проскользнул за окно. Она уже начала радоваться тому, что этой ночью к ней не придет герцог, но увидев, как он взобрался на свою лошадь, радость сменилась на странное чувство- волнение. Зачем он снова взял Неро? Конь совсем не отдохнул! Поскачет в такой поздний час. Снова дорога. Но чего она жалеет Стефано Висконти? Он сам выбрал себе такую жизнь! За каждую завоеванную землю надо отвечать!

Диана еще долго смотрела вслед уезжающим всадникам, пока последний не скрылся за воротами замка. Потом хотела дотронуться до веревки, позвонить Марте, приготовиться ко сну, наконец отдохнуть, но ноги сами пошли к двери.

Она вышла из покоев, направляясь вниз, и закричала имя мажордома:

— Карло!

Марта хорошая, добрая, но глупая женщина. Сейчас ей нужен был человек, которому можно было задать ряд вопросов.

— Карло!

Он вырос из ниоткуда, предстал перед ней, сложив руки за спиной:

— Да, Ваша Светлость.

Диана даже испугалась, не ожидав такой быстрой реакции.

— Карло, скажите, сколько ехать до Форли? Это близко?

Возможно, Форли — соседняя деревня. Скакать совсем немного- час или два. И хоть она была против нахождения герцога в ее постели, но не желала ему долгой дороги.

— К утру они должны туда приехать, Ваша Светлость, — произнес он, и плечи Дианы поникли.

— Так долго…

Утро в миланском замке наступало гораздо тише. То ли от того, что все окна в покоях герцогини выходили на сад, то ли от того, что здесь жили по иному графику. Диану никто не беспокоил: ни звуки ударов по железу, ни женских голос, которые рассказывали о том, как течет их жизнь, ни ржание лошадей.