чувство, что тут все знакомо. Стены казались почему-то кривыми и полыми. И все как-то скованно, слишком неподвижно. Снова удивилась. Ей стало весело.

«Я могу через стены. А они не могут?.. Ой, как мне жаль их! Они не могут через стены». Душа еще была совершенно наивна в своем новом измерении. Увидела, как муж разговаривает с кем-то. Это другой сын, старший. Он только что пришел.

Старший сын не плачет, а младший плачет. Отвернулся. «Зачем? Чтобы не показывать слезы старшему брату?..» Душе стало жаль младшего, захотелось снова утешить: «Не плачь, я тут», – она произносила слова, но не слышала своего звука. Тишина. Вакуум. «Он не слышит меня!.. – Душа вновь воскликнула: – Алеша, я здесь, я живу, не умерла! Не плачь!» Но звучания нет. Душа поняла, что не может разговаривать с людьми, потому что они – в другом мире. И никогда не сможет этого сделать. «Они – твердые, а я мягкая! Милые мои! Как же так!? Мы расстались навечно? И никто не поможет тебе, Алеша, чтобы ты не плакал?» – Душа растерялась. Навалилась тоска. Бездонная, безответная тоска и ледяной ужас, какого никогда не было…

Свет озарял все вокруг, ослеплял все больше и больше. Проникал в Душу, пропитывал ее своим искрящимся потоком. Душа была жива и видела все, происходящее в физическом земном мире. Но видение это было настолько новым и не привычным, что она не умела распоряжаться им, не знала еще, как существовать вне тела. «Иной мир», бесконечный и непостижимый, принимал ее в свои владения, приглашал стать его составной частью. Она созерцала. Предметы обретали порой странную форму. Они распадались, теряя очертания. Но потом снова становились собранными воедино. Тахта, белая постель, одеяло, тумбочки, иконки, шифоньер – все это было так знакомо! И призрачно… Она отпрянула от висящего на стене зеркала, будто кто-то оттолкнул.

В сфере охватившего ее света вырастал бесформенный шар. От него веяло успокоением. Душа не пугалась этой необычности. Но что-то раздваивало ее, разрывало на части… Отвлекало от чего-то важного. Еще не остыла память, как содрогался от обжигающей боли желудок, как тяжело было дышать. Желание осмыслить произошедшее спотыкалось о ее новое состояние, соскальзывало, терялось. Оставалась не то догадка, не то явь. Она беспокойно вглядывалась и стремилась понять свою новую роль в этом необычном мире.

Пришла женщина. Это двоюродная сестра… Разговаривает с мужем… Душа слышит и понимает слова. Но словно сквозь набат, все кажется тут каким-то заколдованным. Особенно манера разговаривать. «Почему они так медленно говорят? Неужели не могут говорить быстрее?» недоумевает Душа. Сестра причитает:

– Ай-ай– ай, Верочка! – ее слова раздаются, как назойливое эхо. – Разве я такой хотела тебя увидеть? Я пришла к тебе в гости! Что ты натворила? – Муж сквозь слезы произносит:

– Надо что-то делать!

– Надо одеть ее, – догадывается сестра. – Есть, во что одеть? Белье есть? – Спрашивает она.

– Должно быть, – отвечает муж. – Она говорила про какое-то белье, которое приготовила, но я не знаю, где оно находится. Может, в шифоньере? – Муж раскрывает дверки, переворачивает вещи на полках. Ищет беспорядочно. Душе не по себе. «Они хотят переодеть мое тело? Но зачем ворошить вещи? Вот же оно, белье, в пакете. Вот, на полочке. Почему, Вова, не знаешь?» – Душа, как всякий новорожденный, была непосредственна и импульсивна. Она не всегда осознавала еще, что ее не видят. Хотелось помочь.

Глупышка, она еще не познала, что явилась на тот Свет: пытается приникнуть к мужу, прилепиться к его мыслям, стать ими, чтобы показать, где лежит белье, которое давно приготовлено. Однако цветной ореол вокруг мужа не подпускает. «Как же ему помочь? Это невозможно?..» Душа почувствовала себя мизерным микробом в бездонном мире. Она одна. Кругом пропасть. И только шар света…Что-то из него необыкновенное и доброе растворялось в ней.

Яркий, захватывающий свет был новой неведомой реальностью. Постепенно он обретал очертания. Трансформировался в человеческое лицо с внимательным лучистым взглядом. Он не улыбался, все его явление казалось доброй улыбкой. Душа пока не знала его, но почему-то признала в явившемся образе какой-то высший разум. Не успев спросить:

– Как я тут оказалась? – сразу познала ответ:

– Твое имя привело тебя сюда, – ответ был без слов, вернее без тех звуковых сочетаний, с которыми она жила все время и к которым привыкла. Мгновенный обмен мыслями.

– Я еще не устала жить, – возразила было Душа.

– Ты живешь.

– Но мне нечем дышать.

– Ты дышишь.

– Во мне нет воздуха.

– Свет есть.

– Я люблю их, – Душа подразумевала мужа с детьми.

– Они с тобой…

Душа успокоилась. Иной мир принял ее. И вновь услышала не произнесенную, а внедренную мысль:

– Приготовься… – Душа хотела спросить, к чему ей приготовиться, но образ замолчал.

Душу внезапно охватило предчувствие восхитительной бесконечности. Она еще ничего не знала из того, что предстоит узнать и увидеть. А предстоит такое!..

Нахождение вне привычного пространства и времени, постижение истины и вечной гармонии, было для новорожденной Души пока сложно. Ей предстояло проводить свое бывшее телесное обличие в памятное место, чтобы родные на Земле помнили ее…

Пришел агент похоронного бюро, молодой плотный мужчина. Он усадил мужа со старшим сыном на диван в зале и стал им показывать альбомы с фотографиями венков и надгробных памятников. Затем они обсуждали, когда назначить похороны, где отвести поминальный обед. Разговор с агентом вел по большей части старший сын, а муж помалкивал и только поддакивал, со всем соглашаясь. Младший сын находился в своей комнате. Потом пришел полицейский. Он оформлял нужные бумаги. Стали собираться родственники. Приехали деревенские. Пришли родные Верины брат и сестра. Многочисленные двоюродные сестры, двоюродные братья сыновей. Раздевались в коридоре, в комнате младшего сына, ходили по комнатам, закрывали зеркала, разговаривали друг с другом вполголоса.

Усаживались, кто где мог. Потом приехала гример. Энергичная женщина прошла в спальню, попросив никого не пускать. Муж, сидя в зале на диване, рассказывал родным, как они с Алешей боролись за Верину жизнь. Как уснули и не заметили, что она умерла. А когда проснулись, было уже поздно. Они в суматохе делали ей искусственное дыхание. Но это не помогло.

Муж показал родственникам свои руки, и те увидели, как от лечения Веры биополем, вся кожа до локтей у него покрылась сухими струпьями. И все удивились.

Гримерша выглянула из спальни, пригласила мужа зайти. Он вяло прошагал в комнату, увидел преобразившееся тело. На умершей был цветной парчовый