— Забирайте его и уходите! — главный королевский судья был цел и невредим, но напуган до дрожжи. — Я приказываю всем — стоять! Шпаги в ножны!

Он то краснел, то бледнел, его всего потрясывало. Как бы у него не случился апоплепсический удар.

— Мое имя Пикара. Если вы приказываете, я повинуюсь! — сказал последний уцелевший гвардеец и мрачно взглянул в мое лицо, запоминая. Рано или поздно, мы встретимся, и тогда меня ждут неприятные минуты.

Остальные солдаты вынужденно сложили оружие. Все же численное преимущество нападавших было подавляющим, и шансов у охраны не имелось.

Я тоже запомнил лицо этого гвардейца. То, что меня судили за дуэль с мушкетером, не имело для гвардейца ни малейшего значения.

Воспетое противостояние мушкетеров и гвардейцев кардинала на самом деле имело немного иную основу.

В гвардии, как и в мушкетерском полку, служили исключительно благородные люди. В 1629 году, после третьего покушения на Ришелье, король выделил ему пятьдесят конных аркебузиров, к которым кардинал добавил еще тридцать гвардейцев. Кардинал умел ценить людей, поэтому экипировка и жалование «гвардейцев кардинала» были на уровне.

Собственно, вся вражда между гвардейцами кардинала и мушкетерами заключалась в том, что мушкетеры короля, имевшие в народе больше симпатий и репутацию храбрецов, получали жалование существенно ниже, чем гвардейцы, бывшие их товарищи по полкам. И это при том, что в мушкетеры брали лучших из прочих гвардейских полков. Но триста ливров* в год — жалование рядового мушкетера –ни на что не хватало, ломовой извозчик зарабатывал больше — 30 ливров в месяц!

Мушкетеры — люди благородные, а значит, априори считались обеспеченными, им приходилось жить на 38 су** в день, этих денег хватало лишь на еду, и то на скверную. Более того, мушкетеры, помимо жалования ничего не имели от государственных щедрот. Экипировка, лошадь (обязательно белая или серая), оружие — все это они обязаны были предоставить для нужд государства за собственный счет. Поэтому весьма часто можно было наблюдать слоняющихся по городу мушкетеров в поисках человека, у которого можно одолжить пару монет. Главный плюс положения мушкетера — непосредственная близость к королю, главный минус — денежное довольствие.

*Ливр (фр. livre, от лат. libra — римский фунт) — денежная единицаФранции, бывшая в обращении до 1795 года.

** Ливр делился на су и денье: 1 ливр = 20 су, 1 су = 12 денье.

Боюсь, теперь меня возненавидят и мушкетеры, и гвардейцы. Первые — за то, что убил мушкетера, а вторые — за сегодняшний позор. Ведь двоих из них я вырубил практически голыми руками, как каких-то простолюдин, и еще одного ранил, возможно, смертельно.

Я бочком протиснулся вдоль скамей, легким пожатием плеч извинившись перед ошеломленным мэтром Жоли. Времени отблагодарить за его участие и старания уже не оставалось. Бедолага, не повезло ему с подопечным. Боюсь, что все шишки обрушатся именно на его голову. Но и я не ждал помощи со стороны, поэтому особо виноватым себя не считал. Жаль, конечно, что линия защиты моего адвоката, столь блестяще им выстроенная, провалилась из-за банальной предвзятости королевского судьи.

— Мы еще встретимся, мэтр! — пообещал я напоследок.

Мартель в самом начале отступил к стене и стоял там, выжидая, чем закончится история. Лицо его было спокойно.

— Уходим! — скомандовал предводитель нападавших, лишь только я оказался в их окружении.

Его люди организованно отступили, заключив меня в защитный круг. Впрочем, никто больше не покушался на мою жизнь.

Главному королевскому судье г-ну де Сен-Бриссону изряжно подурнело от угрозы его драгоценной жизни. Как только его шею и грудь перестала щекотать сталь, и нападавшие отступили, он опустился в кресло, тяжело дыша и приводя мысли в порядок.

Но оклемался он на удивление быстро, мы еще не успели покинуть зал суда.

— Убить их всех! — заорал он, брызгая слюной во все стороны. — Всех и каждого!

Но мы уже выскочили из дверей, за которыми лежали связанные солдаты. С ними поступили весьма гуманно, я в очередной раз убедился, что проливать кровь не планировали, но она пролилась и теперь последствия для всех будут весьма серьезные.

Преследовать нас не спешили.

Очень споро мы миновали несколько коридоров и выскочили во двор, где нас уже ждали оседланные лошади. К моему великому удивлению, стремя одного из коней придерживал Перпонше.

— Мы должны немедленно покинуть Париж, — обратился ко мне предводитель, так и не снимая маски. — За нами в погоню кинут всех, кто способен держать оружие в руках. У нас есть примерно полчаса форы, и мы обязаны воспользоваться этим временем.

— Кто вы, мессир, не назовете ли свое имя?

— Вы непременно узнаете его, но позже. Верьте мне, вы среди друзей!

Разумеется, в иной ситуации я бы не стал столь безоглядно доверять совершенному незнакомцу, но сейчас выбора у меня не было. Без сторонней помощи через час, а то и раньше, я буду в руках слуг закона. И скорее всего, меня прикончат на месте. Я очень хорошо помнил взгляд того Пикара.

— Хорошо, я вам доверяюсь, и благодарю за помощь!

Отряд уже был в седлах, мне оставалось только последовать их примеру. Перпонше оседлал своего коня, всем видом показывая, как он рад меня видеть.

— Мерзавец, это из-за тебя меня схватили!

— Ваша милость, простите меня, я искуплю! Но ведь и ваших друзей я направил к вам на помощь.

— Позже поговорим…

Всадники один за другим выезжали за ворота, где тут же разделились на несколько групп, каждая из которых направилась в свою сторону. Мне знаком указали, к какой из групп я и Перпонше должны присоединиться, а потом мы рванули по городу с такой скоростью, что казалось, обязательно собьем кого-нибудь по дороге.

Мимо мелькали испуганные лица, горожане едва успевали убраться с нашего пути, а потом кричали в след что-то бранное, некоторые, кажется, даже кидали камни. Мелькали дома, телеги, мы пронеслись через какую-то маленькую площадь, не останавливаясь и не сбавляя темпа. Я не успевал смотреть по сторонам, полностью сконцентрировавшись на том, чтобы не отстать от других.

Наконец, мы миновали городские ворота, и не подумав остановиться перед солдатами, дежурившими у них. Но несколько монет упали в пыль, и в спину нам никто не стрелял. Общую тревогу наверняка уже успели объявить, но до этого поста новости еще не дошли.

Следующие два или три часа, я плохо ориентировался во времени, мы в бешеном темпе продвигались вперед,