довольно трудным делом... — мурлыкала маркиза, уютно пристроившись у меня на плече. — Король просто кипел от ярости, а Ришелье вознамерился оправить тебя на эшафот. А еще этот... серое высокопреосвященство... — она презрительно фыркнула. — Отец Жозеф! Ненавижу мерзавца! Все беды от него. Гастон, как всегда, неправильно подошел к делу, устроил скандал, король ему отказал, пришлось просить королеву. К счастью, кардинал смилостивился, я подозреваю, что он питает к Анне нежные чувства, но предупредил, если ты устроишь еще раз резню, то тебя не спасет даже сам Господь...

Я для себя перевел монолог.

Для пущей достоверности, отец Жозеф устроил так, чтобы заговорщики решили, что это благодаря их хлопотам меня отпустили. Поэтому я так долго и торчал в Бастилии. Ну что тут скажешь — умно и хитро. В подтверждении этой версий свидетельствует тот факт, что меня в тюрьме содержали в роскошных условиях, видимо, в качестве компенсации, за долгую отсидку.

— Откуда у тебя то письмо, что ты мне передал перед арестом! — неожиданно сменила тему маркиза.

— Ты читала его? — ответил я вопросом на вопрос.

— Конечно! — фыркнула Мадлен. — Отвечай, откуда?

— А кто тебе разрешил это делать? — холодно поинтересовался я.

— Что? — вскипела Мадлен, но тут же резко понизила тон. — Но ты же сделал меня своей доверительницей? Я стала причастной. К тому же, дело идет о королеве, а она моя подруга!

— И что в нем?

— Ты не знаешь? — удивилась маркиза. — Тогда зачем...

— Затем, — отрезал я. — Говори.

Маркиза села, грациозно откинув волосы на спину.

— Прежде расскажи, как ты его получил. Я не верю, что эта змея наняла тебя... — она осеклась, поняв, что проговорилась.

— Я убил человека, которому оно принадлежало раньше, — спокойно пояснил я. — Что за змея?

— Де Шеврез... — с отвращением воскликнула Мадлен. — Она решила окончательно рассорить короля с женой...

В общем, все прояснилось. Если вкратце, Мадлен де Силли, маркиза дю Фаржи и Мария де Роган, герцогиня де Шеврез были подругами, обе считались ближайшими доверительницами королевы и обе входили в один круг заговорщиков. Но в свое время между ними пробежала черная кошка. Де Шеврез удалили от двора, Мадлен осталась, Шеврез решила провернуть дело с фальшивым письмом от родственников королевы, в котором они настраивали Анну против мужа, чтобы окончательно рассорить короля с женой. Письмо отправлялось с таким намерением, чтобы его перехватили. При этом могла пострадать Мадлен, но герцогиню это совсем не беспокоило — маркиза подозревала, что она даже специально подставляла ее.

Но это была всего лишь версия маркизы.

— Ты уверена, что это дело рук герцогини де Шеврез?

— Почти наверняка! — убежденно воскликнула маркиза. — Я что-то подобное подозревала. Мария очень ревнует меня к королеве. Хотя... — она ненадолго задумалась. — Я еще все раз проверю. Но, в любом случае, ты меня спас! Если бы письмо перехватили, как планировалось, я бы обязательно впала в немилость.

Она впилась мне в губы долгим поцелуем.

Еще некоторое время ушло на последствия поцелуя.

— Ах! — раскрасневшаяся Мадлен опрокинулась на подушки. — Ты настоящий зверь! Мой зверь.

Меня этот эпитет несколько напряг.

— Как понимать все это? — я показал взглядом в направлении своих покоев.

— Что не так? Ты мой фаворит! — категорично бросила маркиза. — И должен быть всегда рядом.

— Я никому ничего не должен, — сухо возразил я.

— Тебе это не нравится? — маркиза на меня изумленно уставилась. — Место рядом со мной принесет тебе очень многое: положение, власть, деньги! Или ты опасаешься моего мужа? Но он в Испании и давно привык к тому, что я наставляю ему рога. Он не против, ибо слишком занят государственными делами.

— Я привык добывать все своими силами, — я приподнялся на локте. — От тебя мне ничего не надо, кроме тебя самой.

— Да как ты смеешь мне отказывать?! — взвизгнула Мадлен. — Ты останешься рядом со мной! Я приказываю!

Я встал.

— Где моя одежда?

Маркиза небрежно пожала плечами.

— Завтра прибудет портной и мы закажем тебе весь приличествующий гардероб!

— Моя, одежда. Я ухожу. Я не против тебя, я против роли домашней собачки при тебе.

— Она в чистке! — мстительно расхохоталась маркиза. — Так что тебе придется остаться.

Я подал плечами и пошел в помывочную, где натянул на себя, к счастью, все еще валявшиеся там труселя, опоясался поясом на голое тело и перекинул через плечо перевязь со шпагой.

Разъяренная как дикая кошка маркиза зло зашипела:

— Я прикажу страже схватить тебя! Никто не смеет мне отказывать! Берегись!

— Я их убью, — безразлично ответил я. — Придется нанимать тебе новых.

— Останься, Антуан! — Мадлена в отчаянии заломила руки.

— До скорого свиданья, моя любовь... — я коротко поклонился и выпрыгнул в окно.

Глава 14

Наваррец

Король Франции и Наварры Людовик XIII, прозванный Справедливым, пребывал в очень скверном для окружающих расположении духа — диком бешенстве.

Утро его началось, как обычно. Он встал ближе к шести часам, принял ванну, побрился и вымыл голову, после чего оделся и помолился. Все это он проделал самостоятельно, разве что теплую воду подавали слуги. Король не очень-то любил принимать помощь лакеев, с самого детства стараясь обходиться собственными силами. Затем он отправился в часовню, выслушал утреннюю мессу, позавтракал и направился в Совет.

Уже с пяти утра во внутреннем дворе Лувра начали появляться слуги, которые очищали двор от мочи, грязи и испражнений — придворные справляли нужду прямо во дворе, а многие особо нетерпеливые — в самом Лувре и его многочисленных коридорах, поэтому даже там нужно было внимательно смотреть, прежде чем сделать очередной шаг. Прочие слуги в это время наводили блеск и чистоту во внутренних помещениях. Снаружи отряды гвардейцев в синих мундирах с красной оторочкой, да швейцарская гвардия сменяли на многочисленных постах своих товарищей, отстоявших ночь. Лувр постоянно охраняло около шестисот человек. К черным ходам тянулись телеги с провиантом, стягивались многочисленные лакеи, прислуга, оруженосцы, секретари, рассыльные, пажи, повара, кухарки и прочие, коих невозможно перечислить, но без кого королевский двор не смог бы существовать.

Апартаменты Людовика находились в западном крыле. Туда можно было попасть, сначала поднявшись по лестнице, ведущей в Большой зал, а