Вот как она выразилась. Сказала, что вместо привидений в Бартоломью – его прошлое. Но разница между проклятьем и привидениями невелика. И то, и другое – темные силы, которые окутывают это место и не желают оставить жильцов в покое.

– И не только, – говорю я. – Мне показалось, Ингрид была напугана.

– Ее напугало здание? – недоверчиво спрашивает Ник.

– Или что-то внутри здания. Но она точно чего-то боялась. Думаю, поэтому она и ушла. И теперь я пытаюсь ее найти.

– Если бы только она пришла ко мне… – Ник ерошит волосы у себя на голове, скорее разочарованный, чем раздраженный – хотя некоторую долю раздражения я все-таки ощущаю. Раздражения, что кто-то испугался места, которое он считает домом. – Думаю, я бы смог ее успокоить.

– То есть ты не веришь в проклятье?

– Конечно, нет, – отвечает Ник, едва заметно улыбаясь. – Да, здесь случались неприятности. Как и в любом другом здании. Все дело в том, что любое происшествие в Бартоломью моментально раздувается в СМИ и в интернете. Здесь живут достаточно скрытные люди. Мы не любим публичности. Но некоторые полагают, что нам есть что скрывать, и выдумывают всякую чушь.

– Значит, Ингрид ошибалась? – спрашиваю я.

– Смотря какие слухи до нее дошли. Вся эта бессмыслица насчет проклятья возникла в результате событий, произошедших десятки лет назад. Задолго до моего рождения. Сейчас здесь по большей части тихо.

Я обращаю внимание на формулировку. По большей части.

– Это не очень-то успокаивает.

– Поверь мне, бояться нечего, – говорит Ник. – Бартоломью – довольно спокойное место. Тебе здесь нравится, не так ли?

– Конечно. – Я смотрю на парк, простирающийся за окном. – Здесь чудесно.

– Отлично. Пообещай мне кое-что. Если тебе станет жутко и ты захочешь уйти, поговори сначала со мной.

– Чтобы ты смог меня разубедить?

Ник скромно пожимает плечами.

– Или, по крайней мере, взять твой номер перед уходом.

Итак, мы с ним действительно флиртуем. Может быть, я не такая, какой привыкла себя считать.

– Мой номер – 12А, – говорю я с лукавой улыбкой.

Через пятнадцать минут я возвращаюсь к себе в квартиру. Ник меня не выпроваживал, но я решила, что лучше уйти пораньше. Тем более что он явно не намеревался делиться со мной секретами темного прошлого Бартоломью. Или просто не знал никаких секретов. У меня сложилось впечатление, что Ник считает Бартоломью совершенно обычным зданием, ничуть не более загадочным, чем все остальные в Верхнем Вест-Сайде.

И вот я здесь, в спальне у окна, за которым на фоне темного неба едва виднеется силуэт Джорджа. Передо мной кружка с чаем, остатки подаренной Чарли шоколадки и ноутбук, на котором я открыла присланное Хлоей письмо:

Если я права и Ингрид сбежала потому, что была напугана, то нужно выяснить, что же привело ее в такой ужас – и не следует ли мне тоже быть настороже.

По ссылке открывается сайт с городскими легендами. Эндрю любил читать подобные байки – про аллигаторов в канализации и людей-кротов в заброшенных тоннелях метро. Но этот сайт кажется достаточно профессиональным. Аккуратное оформление. Читабельный текст.

Моему взгляду открывается великолепный снимок Бартоломью, сделанный со стороны Центрального парка. Голубое небо. Яркое солнце. Полыхающая осенняя листва. Лучи света, играющие на крыльях Джорджа.

А вот сама статья производит крайне угнетающее впечатление.

Я в замешательстве отвожу взгляд от монитора. В квартире 12А когда-то жили слуги – возможно, некоторые жертвы гриппа спали в этой самой комнате.

Или даже все, а не только некоторые.

Возможно, они умерли прямо здесь.

Ужасное чувство только усугубляется, когда я рассматриваю фотографию. На ней видны носилки – не меньше семи, – лежащие на тротуаре у выхода из Бартоломью, и на каждых носилках покоится тело. Они укутаны с головой, но их ноги торчат из-под покрывал. Семь пар босых грязных ног.

Меня пробирает дрожь, когда я думаю, что эти ноги ступали прямо здесь, где я сижу. Я ежусь, пытаясь отогнать неприятное ощущение. Но впечатление только усиливается, когда я смотрю на следующую фотографию.

На ней изображен фасад Бартоломью, на сей раз – в черно-белых тонах. Снаружи сгрудилась небольшая толпа – сплошные зонтики от солнца и шляпы-котелки. В вышине, на крыше здания, стоит мужчина в черном костюме. Одинокий силуэт на фоне неба.

Владелец здания. За считаные мгновения до самоубийства.

Текст под фотографией подтверждает мою догадку.

К тексту прилагается ссылка, ведущая на давнюю публикацию «Нью-Йорк Таймс» с мрачным двусмысленным заголовком:

Щурясь, я просматриваю нечеткий снимок газетной страницы. Дело было в середине июля, в воскресенье, и множество ньюйоркцев спасались от жары под сенью деревьев Центрального парка. Вскоре отдыхающие заметили человека, неподвижно стоявшего на крыше Бартоломью, словно еще одна из знаменитых горгулий.

Потом он прыгнул.

Свидетели все, как один, упирали на этот факт. Падение не было случайностью.

Доктор Бартоломью покончил с собой, оставив молодую вдову, Луэллу, и семилетнего сына.

Я провожу следующие несколько часов, составляя своего рода Розеттский камень истории Бартоломью с помощью статьи, которую прислала мне Хлоя. Каждый рассказ сопровождается несколькими ссылками на Википедию, новостные сайты, форумы. Я открываю каждую из них, погружаясь все глубже в пучину слухов, страшилок и городских легенд.