Смотреть на него было приятно. Широкие плечи, стройные ноги, брюки из темно-синего пластматериала обрисовывали крепкие мышцы. Луиза нервно сцепила пальцы. И почему ей так хочется положить ладони на эти плечи, почувствовать тепло его крепкого тела?

Все это было… неправильно. И вызывало растерянность и злость на саму себя.

— Так ты что, плакала из-за мороженого? — внезапно спросил он, оборачиваясь.

Кажется… не сердится.

Луиза окончательно смутилась и кивнула.

— Да… сэр.

— Дарс.

— Дарс, — послушно повторила она, непривычно перекатывая имя на языке, словно карамельку.

— Если ты себя хорошо чувствуешь, то я отвезу тебя поесть мороженого. Или мороженое закажу сюда, как захочешь.

— Я… — сглотнула нервно. Что происходит? Он сейчас ведет себя совсем не так, как должен себя вести куратор академии и брат императора.

Мистер Эш… нет… Дарс приподнял левую бровь.

— Я буду очень рада, — сиплым шепотом выдохнула Луиза.

Голос сел от волнения.

А потом она, словно приходя в себя, огляделась.

— Но как же мои покупки? Их оставили там?

— А что там было, разве что-то важное? — невинно поинтересовался он.

— Там… — На глаза стремительно наворачивались слезы. Неужели платье, на которое было потрачено столько денег и времени, так и осталось в кафе?

«Глупая. Он прежде всего думал о тебе, а не о тряпках».

— Там было платье для осеннего бала.

— И никуда оно не делось, — с ноткой довольства в голосе ответил Дарс, — все пакеты в гостиной. Клайв притащил их сюда. А потом ушел. Я его отправил.

Луиза встрепенулась. Откуда такая излишняя чувствительность. Только тронь — и сразу в слезы. Наверное, раньше она такой не была, ну просто не могла быть мягкой домашней девочкой, у которой обязательно есть дом и семья, ведь у нее не было никого. Вернее, она не помнила.

— Хотите, я вам… тебе… покажу? Оно ведь куплено на твои деньги.

Он усмехнулся.

— Нет, я предпочитаю все увидеть на осеннем балу. Ну так что насчет мороженого?

— Один момент, сэр… ой, то есть Дарс… минуточку, мне нужно причесаться.

Она чувствовала на себе его взгляд, пока перед зеркалом приводила в порядок волосы. Поймала себя на том, что хочется выглядеть лучше рядом с таким представительным мужчиной. Да что уж, с братом самого императора. И, не удержавшись, взяла с полочки перед зеркалом помаду.

Вздрогнула, когда ее пальцы накрыла теплая ладонь.

— Луиза, положи обратно эту гадость.

— Но…

— Ты и так… очень красивая.

И резко отошел, как будто сам испугался сказанного.

— Поторопись. У меня не так много свободного времени, как хотелось бы.

— А куда мы пойдем? — Она невольно сжала пальцы. Ощущение его прикосновения вызвало ураган совершенно непрошеных и необычных чувств. Словно искры рассыпаются внутри, вспыхивают мягко и одновременно колко, будто иголочками инея, а потом растворяются в мягком тепле.

— Мы пойдем туда, куда настроена карта сигма-тоннелей, — смешинки в синих глазах, — давай руку.

Луиза только ойкнула, когда оказалась прижата к сильному телу. Его рука опустилась на спину, легким поглаживающим движением прошлась по позвоночнику. Луиза подняла лицо. Она едва доставала ему до плеча. И снова — этот внимательный взгляд, и где-то в синей глубине разгорается вспышка сверхновой.

В следующее мгновение пространство схлопнулось вокруг, смазываясь в невнятное серое нечто.

Сигма-тоннель резко оборвался рядом с роскошным рестораном где-то за городом. Раскрылся прямо перед высокими, из витражного стекла, дверями. Луиза успела оглядеться и охнула: здание, похожее на хрустальный шар, находилось на искусственном плато. С одной стороны в небо упрямо взбиралась охряная, с белыми прожилками скала, а с другой далеко внизу под солнцем сверкала широкая лента реки, кучерявились кроны деревьев. Еще дальше, почти у горизонта, поблескивал терраполис,[1] словно драгоценная друза, присыпанная алмазной пудрой. Дышалось легко. Ветер нес свежесть ледника и ни с чем не сравнимое чувство свободы. Это там, внизу, бело-золотые дома, все зажато в рамки придуманных людьми правил. А здесь — небо, ветер и горы.

Луиза поймала себя на том, что продолжает стоять, совершенно неприлично прижимаясь к мистеру Эшу, торопливо шагнула в сторону — и очень вовремя, чудесные цветные двери распахнулись. К ним спешил метрдотель в костюме-тройке цвета вишни и выражением подобострастия на лице.

— Ваше высочество! Какая честь! Приношу извинения, что не встретили сразу, ваш секретарь не предупредил. Проходите, будьте любезны. Сейчас мы накроем ваш любимый столик.

Внутри ресторана было очень светло, даже несмотря на то, что «шар» был разделен на уровни. Луиза просеменила за мистером Эшем в роскошный лифт, отделанный деревом и бархатом глубокого винного цвета, еще несколько секунд — и они вышли на верхнем уровне. У панорамного окна несколько человек были заняты сервировкой.

Дарс взял ее за руку и решительно подвел к столу. Официанты порскнули в стороны подобно стайке мелких рыбок. Стол был полностью готов: десять разных столовых приборов, пять видов стаканов, тарелки, салфетки, соусы в резной деревянной корзиночке. Луиза осторожно присела на край стула, Дарс расположился напротив и взял планшет-меню.

— Итак, мисс Мар…

Она тонула в его синих глазах. Чувствовала себя неловкой шарнирной куклой. Или поломанным андроидом. В общем, жалкой и никчемной во всех отношениях.

Но одновременно с этим в ней рождалось совершенно непреодолимое желание — постоянно прикасаться к нему, вдыхать сложную вязь ароматов чистого мужского тела, табака, мяты. Не сошла ли она с ума? Разве снизойдет брат императора до бывшей девки Реми?

Дарс усмехнулся, глядя с прищуром на Луизу.

— Что тебе заказать?

— Вы…

— Ты, — подсказал он и чуть нахмурился. — Кажется, мы договорились? На людях можешь называть меня мистер Эш. Но не сейчас, когда вокруг ни души.

— Хорошо. — Она на миг прикрыла глаза. Непривычно. Но придется меняться.

И дело даже не в том, что таким, как Дарс, не принято говорить «нет».

Она и сама не хотела говорить это «нет». Ей хотелось… Луиза и сама не до конца понимала, чего именно. Единственное, что было понятно до конца, так это то, что рядом с Дарсом ей хорошо и не страшно.

— Я хотела бы мороженого. Если можно.

Он глянул на нее исподлобья, ожег холодной синевой.