Коттедж, в котором располагались апартаменты Луизы Вивьен Мар, находился в конце липовой аллеи. Вечерело. Тени расплывались, стелясь по земле серыми полотнищами. Ветви старых лип шелестели над головой, изредка роняя пожелтевшие листья. Пахло сырой землей и немножко грибами.

Дарс остановился, вдохнул полной грудью. А потом неожиданно для себя обернулся. Окно спальни Луизы должно было выходить на эту сторону здания.

Не ошибся.

Она стояла у окна и смотрела. Потом медленно подняла руку и помахала.

Дарс кивнул и пошел, больше не оборачиваясь.

Надо было думать о делах.

А ему было хорошо настолько, как не было уже очень давно. Почему-то хотелось смеяться. Или сделать какую-нибудь откровенную глупость. Нарвать цветов с первой попавшейся клумбы, перевязать букет носовым платком и забросить в окно спальни мисс Мар.

Все это было совершенно невозможно и неправильно, Дарс понимал, что ведет себя глупо. Даже нет, гораздо хуже — как человек, халатно относящийся к государственной службе.

Кем была Луиза? Он не знал. Она могла быть кем угодно.

Но отчего-то хотелось видеть на ее губах улыбку. И вдыхать едва ощутимый запах ванили и яблок.

Луиза Мар переставала подпадать под «объект для наблюдения».

Нужно быть честным с собой. Вспомнить, как сжалось все внутри, когда он увидел ее на полу в кафе. Кровь ударила в голову, он едва не отлупил Клайва. Прорычал: «Я тебе говорил, не смей к ней даже подходить». А сын, торопливо ныряя в свитер, растерянно бормотал о том, что не хотел ничего такого и что Луиза упала в обморок, увидев проявление его болезни. Дарс даже не понял, как подхватил на руки хрупкое тело, активировал сигма-тоннель. Испугался, что совершенно недопустимо для второго человека в империи. Мелькнула тревожная мысль о том, что сработали установленные им триггеры, что Луиза попыталась что-то провернуть, и ее парализовало. Но нет. Диагност удовлетворенно посигналил зеленым. Девушка просто упала без чувств, ничего опасного. Глядя на тонкое запястье, Дарс тогда подумал, что она явно недоедает. Может, поэтому и потеряла сознание. А еще он подумал о том, что плевать на все. Он порвет в лоскуты любого, кто протянет свои грязные лапы к его девочке.

Его девочке… М-да.

Куда тебя несет, Дарс Эшлин Квеон?

И все это на фоне игры для взрослых дяденек, где ставка — империя.

Надо было думать о делах. Гибель доктора Лоица не оставляла сомнений, что кукловод появился в академии.

Заложив руки за спину, Дарс энергично шагал по светлым дорожкам парка, каждый раз сворачивая в нужном направлении. Время от времени ему приходилось кивать в ответ на приветствия старшекурсников. Ничего не поделаешь, его здесь хорошо знали. В груди теплилась светлая радость — беспричинная, если рассуждать логически: пообедал с Луизой — и вселенная заиграла яркими красками.

Дарс остановился перед домом Варуса.

Сумерки опустились на кампус, над дверью горел фонарь, выполненный под старину. Дарс прикоснулся к сенсорной панели. Мягкий пластик завибрировал под пальцами, откликнулся слабым зеленоватым свечением. Это означало, что ректор вернулся домой.

— Бен, добрый вечер! Пустишь меня? Поговорить надо.

— А, это вы, мистер Эш, — прозвучало ехидное, — пришли выпрашивать зачет для мисс Мар? Ну проходите, чего уж там.

Замок щелкнул, и Дарс вошел в светлую, отделанную натуральным деревом прихожую.

— Между прочим, мисс Мар прогуляла мою лекцию, — вместо приветствия сказал ректор, — завтра потребую у нее объяснительную.

Бенджамин Варус стоял на пороге гостиной в роскошном халате и взирал на Дарса строго, как и положено ректору, поверх тонких очков.

— Не требуй, она ничего не напишет. — Дарс усмехнулся. — Это я виноват. Она обедала со мной.

— Ну понятное дело. — Варус фыркнул. — Я не понимаю, зачем тебе устраивать любовницу в академию? Зачем ей учиться, Дарс? Только не говори, что не можешь обеспечить женщину, не поверю. Твоя бывшая не знает, какие бриллианты на себя цеплять.

— Луиза мне не любовница, — смутился отчего-то Дарс.

Варус ухмыльнулся, всем своим видом говоря «знаем-знаем».

— Ну проходи, всегда рад тебя видеть.

Дарс поморщился. Очарование от встречи с Луизой постепенно уходило, оставляя ванильное послевкусие. Сейчас придется говорить о делах и думать о делах. А так хотелось еще несколько минут побыть — хотя бы в мыслях — с ней.

Ректорская гостиная была маленькой и очень уютной. Большие кресла, обтянутые коричневым искусственным мехом, нелепые, но очень милые цветные коврики, которые с большим энтузиазмом вязала бывшая теща Варуса, голографический огонь в камине, от которого жар как от настоящего.

— Прошу. — Ректор жестом указал на кресло.

— Налей мне чего-нибудь, — попросил Дарс и привычным жестом нащупал сигару. — Знаешь, ты совершенно прав в отношении Луизы. Все ее досье по большому счету сфабриковано мной же. — Закурил, выпустил колечко дыма. — Ты же знаешь, я имею возможность редактировать реестр, хоть это и занимает уйму ресурсов.

— Ну я и говорю, зачем ей учиться?

— Подожди. — Дарс принял из рук Варуса широкий стакан. На донышке плескалась янтарная жидкость. — Дело в том, Бен, что я подобрал ее на улице. И она ничего не помнит о том, кто такая и где жила.

— Ну, если она тебе нравится. А я вижу, что это так. У тебя все на роже написано. Так забери ее к себе, и делов-то. Любая на ее месте запрыгала бы от восторга.

Дарс помолчал, потому что сделал глоток. Крошечное солнце скользнуло по пищеводу.

— Я так не хочу, — наконец сказал он. — Я хочу, чтобы у нее было будущее.

— Да ты влюбился, — усмехнулся Варус.

Дарс пожал плечами.

— Наверное, но мне все равно. Впрочем, и тебе должно быть все равно. Не обижай ее, она неглупая девочка.

— Это верно.

Варус налил и себе. Выпил залпом, зажмурился.

— Очень даже неглупая. И, возможно, из нее выйдет толк, если не будет прогуливать. Дарс, ты об этом пришел поговорить?

— Ты сам знаешь, что нет.

Доктор Гилберт Лоиц, погибший накануне, был одним из лучших и признанных специалистов в области нейрокогнитивных наук.

Погиб он несколько странно для человека, носящего в себе медицинский чип с датчиками кровяного давления, мозговой активности, пульса, расхода калорий и еще много чего. Медицинский чип выловили из вязкой лужи, в которую превратились органические ткани доктора нейрокогниции, и по снятым с него данным стало понятно, что все жизненно важные органы Гилберта Лоица перестали функционировать одновременно. Все это до отвращения смахивало на убийство. Ситуацию усугубляло еще и то, что убийство произошло на главной планете империи, где криминал сведен к минимуму, а уровень жизни населения высок настолько, что мотивы преступлений вроде воровства или вооруженного грабежа отпадают сами собой.