– Покатаемся? – небрежно спросил он.

– Легко.

С улыбкой до ушей она впорхнула в салон, закрыла за собой дверь.

– Клевый у тебя «бумер».

Голос у нее тонкий, захлебывающийся, отчего гласные задыхались в ее словах.

– «Урал» круче, – усмехнулся он, кивком головы показав за правое плечо.

– Бедные ребятки.

– У этих ребяток шомпола есть; как начистят со всех сторон, сиять будешь дальше, чем видишь.

– Напугал бабу мужиком! – хмыкнула она. – Я к этому делу привычная.

– Проститутка?

– А то ты не понял.

– А удостоверение есть?

– Ну, в общем-то, есть. Под юбкой. Можешь полистать. Одна ярославская за два часа, и листай сколько угодно.

– Может, лучше сто бакинских до утра? Ночь на носу, холодно, дождь вот-вот пойдет, а у меня дома тепло.

– Не надо меня уговаривать, согласна я. Курить можно?

– Смотря что.

– Что я, дура, травку с собой таскать? Менты возьмут, так потом на толпу раскурят, что с четверенек не встанешь.

Девушка достала из сумочки тонкую сигарету, щелкнула зажигалкой, с удовольствием затянулась и расслабленно развалилась в кресле, раздвинув длинные, согнутые в коленях ноги. Нелегкое это счастье, стоять на обочине под открытым небом, в непогоду, дожидаясь клиента. А потом еще отрабатывай свой кусок хлеба, согнувшись в три погибели, ударяясь головой о рулевую баранку. А мужики потные, вонючие. Но Марк ее не жалел. Сама такую судьбу выбрала, пусть сама себя и жалеет.

Но и презрения к ней не было. Она торгует своим телом, он – своей совестью, и кто кого лучше? Он убивает людей, а она их, можно сказать, лечит. Не всех, конечно, а только мужчин, не очень уверенных в себе. Даже те, кто никогда не воспользуется ее услугами, глянув на ее молодое, выставленное на продажу тело, мысленно взбодрятся, представив, что всегда могут провести время с женщиной; ну, не именно с ней, а вообще. Пусть и за деньги, но с пользой для себя. Не так важен секс, как собственная самооценка. Такое вот психологическое лечение. А Марк только убивает. Он тоже продается за деньги. Но он – абсолютное зло.

– Колешься?

– Не, я этим не занимаюсь. Девчонки вставляются. А у меня планы. Денег хочу накопить, машину купить.

– Домой богатой невестой вернешься? – подначил ее Марк.

– Ну, не богатой. Но, может, и невестой, – подняла бровь девушка.

– А если твой земляк в машине был? Ну, среди солдат.

– Да плевать. В другой поселок перееду, где меня не знают. А может, всю жизнь здесь буду. А что, работа непыльная.

– Шутишь?

– Только в душу лезть не надо. Под юбку – пожалуйста. А в душу – не надо!

Марк кивнул, мысленно поставив себя на ее месте. Нет, не проституткой себя представил, а что бы он чувствовал, если бы кто-то в его душу полез. Следователь прокуратуры, например, Ирина Сергеевна, та женщина-подполковник из Тепломорска, что допрашивала его прошлой осенью. Узнала она, чем люди занимаются, и давай на совесть давить. А мама знает, что ты киллер? А самому не стыдно? А не пора ли петлю на своей шее затянуть? Или с повинной явиться, чтобы на пожизненный срок сесть. Да он бы убил ее. Хотя нет, убивать бы не стал. Не хочется больше убивать. Совсем не хочется. За деньги можно, но без желания.

Квартиру он снимал на окраине города – так дешевле. Однокомнатный меблированный вариант; чуть похуже, чем был у него в Тепломорске, но также дорого. Тепло в доме, относительный порядок, но неуютно здесь: не хватает женской руки. Альбина, как звали проститутку, могла скрасить одиночество, но ей не по силам зажечь домашний очаг. Да и не для того она здесь.

– Один живешь? – спросила она, осматривая комнату.

– А что, похоже?

– Ну... В общем, да. Знаешь, я бы у тебя подольше задержалась. Можно на недельку.

– Ты где наглости научилась? – снисходительно усмехнулся Марк.

– Да все там же, где и всему. Я много чего умею, ты не пожалеешь.

– В ванну давай, шлюшка ты наглая, – беззлобно засмеялся он, шлепнув ее по задней молнии на юбке.

– А спинку потрешь? – через плечо усмехнулась она.

На этот смешливый вопрос Марк ответил не сразу. Сначала он дождался, когда девушка встанет под душ, затем разделся сам и забрался к ней в ванну. Плеснул на ладонь гель для душа, обнял Альбину со спины, намылил ее упругую грудь, затем опустил руку вниз, раскрыл пальцами ее «удостоверение», вспенил «страницы», направил на них струю душа.

Девушку будто парализовало в его объятиях, она даже не пыталась позировать, как делала это перед солдатами. Тело напряжено, все в ней дрожит, как в трансформаторе под высоким напряжением. И глаза зажмурены так, что не видно ресниц, и губы плотно сжаты. На лице удовольствие. Настоящее, без подделки.

Альбина не стонала, не изображала страсть, как делает это порноактриса перед камерой. Значит, все с ней происходило по-настоящему.

Протяжный, сдавленный стон заглушил шум воды, когда Марк влез под высокое напряжение. Но он совершенно не боялся умереть. Ведь Альбина обещала ему такую смерть, за которой должно последовать ленивое, но приятное воскрешение. Она и сама сходила с ума от переизбытка чувств и ощущений. А он поддавал жару, раз за разом заставляя ее тело дрожать и биться в агонии. Марк увеличил скорость, и его тело будто взорвалось изнутри.

Давно Марку не было так хорошо. Но все равно это был тупик. Не в переносном, а в прямом смысле.

Он расстелил постель, лег, но когда девушка забралась к нему под одеяло, повернулся к ней спиной. Хотелось ее прогнать, но за окном темно, слышно, как дождь барабанит по жестянке подоконника. Жизнь у нее собачья, а он ее хозяин на сегодняшнюю ночь. Как он мог выгнать ее в такую погоду?

Утром он проснулся от запаха жареного лука. На кухне что-то приятно шипело. Там хозяйничала Альбина. Голышом, в одном только переднике, она стояла у плиты и жарила яичницу. Смотрелась она заманчиво, но Марк почему-то не соблазнялся.

– Утро уже. Тебе пора.

– Я могу задержаться, – с робким весельем и с надеждой посмотрела на него девушка.

– Не можешь. Я не хочу. Давай, твое время вышло.

– А завтрак?

– Ну завтракай.

Он принес ее одежду, положил на стул в кухне, а сам вернулся в постель. Но Альбина и не думала уходить. Она попыталась нырнуть к нему под одеяло, но Марк довольно грубо столкнул ее на пол.

– У тебя всего две минуты. Потом я разозлюсь по-настоящему.

– Я думала, ты человек, – всхлипнула она, поднимаясь.

– Я не человек, я только учусь. Давай собирайся.

Альбина оделась и ушла, но спустя минуту позвонила в дверь. Марк открыл ей и наткнулся на ее жалостливый взгляд.