– Он будет все отрицать. Вот увидишь.

– А мы Сажину в свидетели позовем.

– Сажина скажет, что не знает ни о каком дневнике. Что ты все придумал. Нет. – Анна надкусила острыми зубами пряничный бок. – Единственный вариант – рассказать обо всем Дроздову, что я и сделаю на следующей неделе. Мне к нему как раз идти.

У Дрона в кармане завибрировал телефон. Он вытащил его, взглянул на экран и нажал на отбой. Телефон зарычал снова. Сашка опять вырубил его, и так несколько раз.

– Это кто? – не выдержала Анна.

– Да так, уроды одни, – Сашка небрежно махнул рукой и отключил телефон совсем.

– Какие еще уроды? – нахмурилась Анна.

– Да ерунда, не берите в голову.

Анна хотела было возразить, но в это время в дверь просунулась голова Олеси.

– Мам, мне надоели мультики. Я хочу, чтобы Саша со мной поиграл в щенячий патруль.

– Легко. – Дрон тут же подскочил с табурета и отправился в комнату.

Анна со своими вопросами осталась в гордом одиночестве. Она пожала плечами и принялась мыть посуду. Из комнаты доносились Олесины радостные взвизгивания и смех. Анна, погруженная в свои мысли, машинально улыбнулась. Как они нашли общий язык – Олеся и Сашка! Ну и ничего удивительного, они вполне могли бы быть братом и сестрой с большой разницей в возрасте. Анна подумала, что Олесе всегда не хватало дома такого вот общения: сама Анна всегда спешит, ей вечно некогда, ребенок к этому привык и ведет себя соответственно – не шумит, не пристает с капризами, тихонько играет или смотрит свои мультики. Но теперь, похоже, Олеся оторвалась по полной, и вон, оказывается, сколько скрытой энергии в ней таилось!

Анна домыла посуду, протерла пол и зашла в комнату. Сашка и Олеся самозабвенно катали с пластмассовой горки мультяшных щенков-спасателей.

– Пора заканчивать, – мягко проговорила Анна. – Олеся, тебе спать пора, а Сашу дома заждались.

– Ну мама! – Олеся вскочила и даже ножкой притопнула. – Я не хочу спать! Еще рано!

– Половина девятого. Завтра в сад вставать, тебя опять не добудишься.

– Мама правильно говорит, – поддержал Анну Дрон. – Пора ложиться спать.

– А ты завтра придешь? – со вздохом спросила Олеся.

Дрон посмотрел на Анну. Та пожала плечами:

– Не так часто. Надо сделать перерыв.

– Зачем? – Дрон поднялся с ковра и подошел к ней поближе. Ростом он был на голову выше Анны, которая отнюдь не была малышкой.

Она молчала.

– Зачем? – повторил он более настойчиво. – Для чего перерыв? Я же нужен здесь, нужен ей, – Дрон указал на Олесю, – и вам тоже нужен. И нам есть что обсудить, я имею в виду дневник.

– Да нечего обсуждать, – решительно проговорила Анна, – тебе надо учиться, ты завалишь диплом. И в колледже обязательно узнают о том, где ты пропадаешь. Будут новые проблемы.

– Никто не узнает, – горячо возразил Сашка. – Клянусь, никто. Я к вам там больше ни на шаг не подойду.

– Смешно это все, – устало сказала Анна. – Какая-то детская конспирация, как в пошлых дешевых детективах. Ты должен ходить на пары и заниматься.

– Да что вы заладили, как попугай! – не выдержал Дрон. – Заниматься, заниматься… Буду я заниматься, напишу этот проклятый диплом. Я ж не идиот!

– Саша не идиот! – подтвердила Олеся, которая до этого внимательно слушала весь диалог.

– Так, все, Саш, иди домой. Не хватало, чтобы ребенок во всей этой каше начал принимать участие.

Анна подтолкнула Дрона к двери. Тот послушно зашагал в прихожую. Анна и Олеся молча смотрели, как он одевается.

– Все, я пошел, – бодро заявил Дрон. – Олеська, бай-бай. А завтра я все равно приду. В шесть. – И не успела Анна открыть рот, чтобы что-то сказать, он хитро подмигнул и скрылся за дверью.

Дроздов был простужен. Нос у него был заложен, глаза слезились. Он то и дело кашлял сухим надсадным кашлем.

«Зачем пришел на работу? – недоумевала Анна. – Сидел бы дома на больничном».

Она демонстративно отсела подальше от стола.

– Ну, дело наше близится к завершению, – проговорил Дроздов и чихнул. – Еще пару недель – и передаю документы в суд.

– Я хотела сказать вам одну вещь. Вернее, спросить об одной вещи.

– Спросить о вещи? – удивился Дроздов и снова оглушительно чихнул. – Вот елки-моталки! Замучил этот насморк.

– Попробуйте сок алоэ, – спокойно посоветовала Анна.

– А что, помогает? – Следователь достал из кармана платок и, отвернувшись к окну, громко высморкался.

– Помогает. Лучше всяких лекарств.

– Попробую, – он кивнул, аккуратно свернул платок и засунул обратно в карман. – Так о какой вещи вы хотели спросить?

– Вам не попадался дневник Ольги? Она вела дневник и записывала там все, что с ней происходило.

– Дневник? – Дроздов покачал головой: – Не было никакого дневника. Родители бы показали нам его.

– Они могли не знать. Оля могла вести его тайно.

– Вы предлагаете мне обыскать квартиру Жарко? – насмешливо спросил Дроздов.

– Да.

– Чушь. Зачем мне дневник, когда есть записка? Вы пытаетесь себя выгородить.

– Я пытаюсь восстановить справедливость, – твердо проговорила Анна, – и не могли бы вы открыть окно, а то я боюсь заболеть и заразить дочь.

– Вот, значит, как… – Дроздов рассеянно пожевал губами. – Ну хорошо. – Он подошел и открыл форточку. На Анну дохнуло холодом. – Так устроит? – жестко произнес Дроздов.

– Да, спасибо. Так что насчет дневника?

– Нет. Я не могу искать дневник в доме потерпевшей. На это нет санкций. Да если бы и были, я считаю это лишним. Вот новые протоколы допросов свидетелей, прочтите и ознакомьтесь. – Он небрежно подвинул к Анне кипу бумажных листов.

Она поняла, что разговор был напрасным. Как, собственно, она и думала. Ее глаза быстро пробежали по бумаге. Снова одно и то же: стерва, злюка, ненавидит учеников, не идет на контакт. Надменная, высокомерная, ставит себя выше коллектива. Господи, когда уже это все закончится?

Дроздов будто прочитал ее мысли.

– Неприятно, верно? Но на правду не обижаются, Анна Анатольевна.

– Это вовсе не правда! Вы даете мне читать только те протоколы, в которых меня обливают грязью!

– Их просто гораздо больше. Я пытаюсь воссоздать картину вашего, так сказать, преподавания. И картина выходит нерадостная. К сожалению.

– Да поймите вы, математика – такой предмет, который нельзя знать наполовину или на четверть! Его надо учить и понимать. Я не могу ставить липовые оценки! – Анна хотела еще что-то прибавить, но умолкла, махнув рукой.