— Это всего лишь порезы. — ответила Ро и увидела, что на полу, на её рюкзаке сидит садовый гном, а рядом с ней Зингарик. — Очень приятно, Сема, а я, как вы знаете, принцесса Ро. Я сейчас, только руки вымою и мы поговорим.

Через несколько минут Ро спросила у Семы:

— Вы не будете против, если я Вас посажу на кровать?

— Нет, не буду, — и, уже сидя на кровати, Сема спросила, — у Вас одеяло есть?

— Да, но это не моё одеяло. А Вам оно зачем? — удивленно спросила Ро.

— Возьмите одеяло и накройте нас им… да, вот так, теперь мы как в домике и я зажгу свечу, — при этих словах Сема достала из передника свечку и провела по ней ладошкой, свеча загорелась так ярко, что Ро зажмурила глаза.

— Простите! Я сейчас убавлю свет, — извинилась Сема и, немного помолчав, спросила:

— Вам что создают условия, чтобы хотелось побольше пить?

Ро удивленно посмотрела на гнома и ударила себя ладошкой в лоб.

«Плохо быть тупой» — подумала Ро, а вслух только и сказала:

— Как-то так. А скажите, как Ваши внуки? Они здоровы?

— Да. Они получают удвоенную порцию добрых слов.

— Чего? Чего они получают? А кто их лечит?

Сема вздохнула и, расправив невидимые складочки на идеально-ровном белом накрахмаленном фартуке, ответила Ро:

— Лечит их Мадам Жинез. Моим внукам она выписала двойную порцию добрых слов.

— Я ничего не понимаю, — прошептала Ро и снова спросила, — а как происходит лечение, Вы видели?

— Да, видела и знаю. Мадам Жинез даёт водичку моим внукам с двойной порцией добрых слов.

Ро рассмеялась:

— Простите, а почему Вы так уверены, что эта вода с добрыми словами, а не просто… вода?

— Дело в том, что Мадам Жинез приносит нам очень красивые снежинки, тая они и дают нам водичку с двойной порцией добрых слов.

— А при чем здесь снежинки?

— Красивые снежинки получаются только в том случае, если над водой говорят очень добрые и ласковые слова. А как известно, садовых гномов лечат добрым словом, но с водичкой лечение проходит быстрее и эффективнее.

Ро задумчиво и долго смотрела на Сему и наконец спросила:

— А Вы служите Дому или Мадам Жинез?

— Мы служим Дому. Садовые гномы здесь были задолго до Мадам Жинез, но были мы обычными фигурками. Дом очень любит цветы и один из пунктов договора гласит о том, что Мадам Жинез обязана ухаживать за цветником. Но Мадам Жинез не захотела сама ухаживать за цветами и оживила нас.

— А что это за договор между Домом и Мадам Жинез?

Сема нервно заёрзала умоляюще зашептала:

— Мне пора уходить, я Вам больше ничего не скажу, опустите меня, пожалуйста, на пол.

— Да, конечно, я опущу Вас на пол…

Зингарик, до этого не мешавший разговору, протянул свою нитку жемчуга Семе и серьезно сказал:

— Расскажите! Это очень важно.

Видно было, как гном борется с желанием взять жемчуг или отказаться. Победила жадность. И Ро подумала, что это не такое уж плохое чувство.

— Я почти ничего не знаю. Несколько лет назад я сильно заболела, была в полуобморочном состоянии, и Мадам Жинез взяла меня в Дом. Я помню только странную аляповатую комнату с книгами… но лечила она меня в другой комнате, там я и увидела договор между Мадам Жинез и Домом. Меня привлекла большая коричневая книга, в ней и лежал договор. Я провела в той комнате всего два дня и когда стала выздоравливать, то Мадам Жинез сразу отправила меня в мою нору.

— Так что было в том договоре? — нетерпеливо спросила Ро.

— Там было много чего, я всего и не помню, но крупными буквами было написано, ну, как-то по-умному, что Мадам Жинез живёт в Доме, пока передаёт Светлые Знания тем, кто в них нуждается.

— А Дом добрый или злой? — неожиданно спросила Ро.

Сема улыбнулась:

— Принцесса Ро, я всего лишь садовый гном, не мне судить о Доме, но я с высоты своих лет точно знаю: и зло оборачивается благом, и доброта может навредить сильнее зла.

Когда Зингарик проводил Сему до норы и вернулся к Ро, та спала прямо сидя за столом.

«Ещё никогда Ро не было так хорошо. Она смотрит на себя с высоты и улыбается. Вода, как нежное и тонкое покрывало, укутывает ту Ро, с головы до ног. Ро в коконе, как куколка. Как куколка, готовая превратиться в прекрасную бабочку и показать свою красоту миру. Мир вокруг Ро темнеет. Костлявые руки пытаются разорвать тонкое покрывало, защищающие Ро, но не могут. Мир вокруг Ро постепенно становится враждебным. Вот уже со всех сторон в Ро летят вредоносные стрелы-мысли, недобрые взгляды, злые слова. Руки. Со всех сторон тянутся худые и костлявые руки, которые пытаются разорвать кокон. Им не нужна красота бабочки. Они боятся её красоты и совершенства, и Ро это чувствует. Нежное и тонкое покрывало истончается настолько, что Ро понимает, ещё несколько мгновений и руки, рвущие так исступленно нежное покрывало, будут также исступленно рвать и её… Ро вдалеке слышит крик. Этот крик несёт помощь. Это крик мамы. Она не может пробиться через темный мир. Ро прислушивается и слышит: «…спасение — твои слова…»

— Ро! Да проснись же! Уже утреннее рано. Просыпайся, — злился Зингарик.

Ро открыла глаза. Она прекрасно выспалась, только вот странный сон… впрочем, последние события все были странными…

— Перестань дергать меня за волосы! Откуда у тебя эта дурацкая привычка? Я ведь прекрасно слышу. Кстати, о «слышу»…Что это за «утреннее рано»? Опять словечки твоей бабушки?

— Проснулись! Доброе утро, принцесса. Пойдете дырку за картиной смотреть?

Ро, вздохнув, взяла Зингарика и пошла в странную библиотеку.

Дверь в библиотеку была немного приоткрыта.

— Ну что, по старой схеме? Я командую, ты двигаешь? — спросил Зингарик.

— Давай.

На этот раз Ро с Зингариком справились гораздо быстрее. И вот перед ними картина с Мадам Жинез.

— Как-то надо картину приподнять или подвинуть… а может и вообще здесь нужна волшебная палочка, — расстроилась Ро.

— Да ты сначала попробуй сделать то, что в твоих силах, а уж потом хныкай, девчонка! — заругался Зингарик.

— К твоему сведению, я девчонка и есть! — огрызнулась Ро и уже более миролюбиво добавила:

— Ну что же, попробую подвинуть.

К большому удивлению Ро и Зингарика, картина легко отъехала в сторону, открывая проход в другую комнату.

— Шарики-зингарики! Вот это дырка так дырка! Эта картина — дверь!

— Это я и сама поняла, — прошептала Ро. Ей было страшно шагнуть в неизвестность.

— Пошли. Не бойся, ты ведь со мной, — успокаивал