страницах будут изложены лишь важнейшие вехи жизни Евлампия Мак­симовича вплоть до лета и осени 1824 года.

XXXI

ИЗ ОТЧЕТА ПОРУЧИКА ГОРНОЙ РОТЫ ПЕРЕВОЗЧИКОВА

О СОПРОВОЖДЕНИИ ИМ ОТСТАВНОГО

ШТАБС-КАПИТАНА МОСЦЕПАНОВА

В ЕКАТЕРИНБУРГСКИЙ ОСТРОГ

ОТ 21 СЕНТЯБРЯ 1823 ГОДА

«...12 сего сентября мы ночевали в Невьянском заво­де, в помещении тамошней инвалидной команды, чьим начальством были выделены мне в помощь два солдата для сбережения на ночлеге везомого преступника. Хотя Мосцепанов в продолжение всего пути выказывал склон­ность к непокорству, в эту ночь он лег смирно. Я тоже уснул по причине усталости, но среди ночи пробудился от донесшихся ко мне с улицы голосов. Вышед на крыль­цо, я увидел Мосцепанова беседующим с приставленным к нему солдатом. Заметив меня, он сказал: «Гляньте, какое диво явилось!» И указал рукою на хвостатую звезду, сиречь комету, которая в эту ночь по неизвест­ной причине поднялась в северной части небесного сво­да. «Ступайте в избу», — отвечал я на это. Он, будто не слыша приказания, повернулся к солдату и начал тол­ковать ему про комету, бывшую, кстати сказать, весьма небольших размеров. «Ступайте в избу», — проговорил я опять. Тогда Мосцепанов, взъярившись, бесчестил меня всякими оскорбительными изречениями с присовокупле­нием неприличных телодвижений, а затем, протянув ру­ку к комете, сказал со значением: «Уж поразметет вас всех сей божественной метлою!» На это я ничего не отвечал по причине долга службы, говоря одно: «Сту­пайте в избу!» Он, однако, продолжал стоять на крыль­це. Тогда...»

ПРОШЕНИЕ ОТСТАВНОГО МАЙОРА МАТВЕЯ МОСЦЕПАНОВА МИНИСТРУ ЮСТИЦИИ КНЯЗЮ

Д. И. ЛОБАНОВУ-РОСТОВСКОМУ,

СОСТАВЛЕННОЕ БЕЗ УКАЗАНИЯ ДАТЫ:

«Ваше Сиятельство,

Милостивейший государь!

Благодетельное расположение ко всем прибегающим под защиту Вашего Сиятельства и носимое Вами звание блюстителя правосудия, в которое облечены прозорли­вою монаршею десницею, дают и мне смелости испраши­вать не милости, а правосудия племяннику моему, от­ставному штабс-капитану Евлампию Мосцепанову, томя­щемуся ныне под стражею в г. Екатеринбурге. Ни я, ни другие родственники не имели долговременного сведе­ния о месте пребывания сего нещастного. Наконец по особенному случаю получил я известие, что он содер­жится под строгим караулом в екатеринбургском остро­ге, как бы изменник государственный. Не входя в рас­смотрение, справедливо ли отнята свобода у служивше­го много лет на поле чести дворянина-воина, я осмелива­юсь обратить внимание Вашего Сиятельства на то един­ственно, что нет нужды препятствовать ни родственной переписке заключенного, ни вхождению его к начальст­венным местам и лицам с жалобами. Ибо, где обвиня­ет подсудимого закон, а не судящий, там последний не имеет надобности употреблять средств чрезвычайных. Тем более, что из дошедших ко мне посторонним обра­зом известий я мог усмотреть следующее: вся сущность заведенного суда состоит не в вине собственной моего племянника, а в донесении только о бывших на Нижне­тагильских, г-на тайного советника Демидова, управите­лей оных злоупотреблениях.

Между тем для обнаружения несправедливости не только не следует отнимать свободу у моего племян­ника, но, напротив, дать ему еще все средства и способы к дальнейшему.

Однако на многие мои письма я ответа не получил, из чего можно заключить, что возможность переписки у него отнята. И как родственник теснимого я осмелива­юсь просить: силою закона дать ему возможность оправ­даться и, облегчив участь содержания под стражею, по­зволить ему переписку с родственниками и правительст­вом для объяснения дел его в настоящем положении, на что имею ожидать милостивейшей Вашего Сиятельства резолюции.

С истинным почтением и преданностью имею быть

Вашего Сиятельства покорнейший слуга

Матвей Мосцепанов, отставной майор, проживающий в г. Казани».

Приведенный документ требует краткого коммента­рия, без которого читатель легко может впасть в за­блуждение. Дело в том, что, насколько мне известно, никакого дядюшки, проживавшего в Казани, у Евлам­пия Максимовича сроду не бывало. Потому можно пред­положить это прошение принадлежащим кому-то из близких Евлампию Максимовичу людей, которые волно­вались его судьбой, но не могли в то же время ни о чем просить, не будучи с ним в родстве.

Такими людьми были дядька Еремей и Татьяна Фаддеевна.

Я склоняюсь больше в пользу последнего предполо­жения. Как-никак Татьяна Фаддеевна была женой учи­теля, имела связи и вполне могла сама или с помощью знакомых составить такое прошение. Тот же Дамес, к примеру, которого мучило запоздалое раскаяние, мог в этом деле прийти к ней на помощь. Или другие лица, которые сочувствовали Евлампию Максимовичу, не ре­шаясь открыто высказать свое сочувствие. Таких лиц в Нижнетагильских заводах имелось порядочное число.

Впрочем, это мое предположение никакими свиде­тельствами подкреплено быть не может. И есть, разуме­ется, вероятность того, что прошение действительно бы­ло написано отставным майором Матвеем Мосцепановым, о существовании которого мне, повторяю, ничего не известно.

ИЗ ПРЕДПИСАНИЯ МИНИСТРА ЮСТИЦИИ

КНЯЗЯ Д. И. ЛОБАНОВА-РОСТОВСКОГО

ПЕРМСКОМУ ГРАЖДАНСКОМУ ГУБЕРНАТОРУ

А. К. КРИДНЕРУ О СОДЕРЖАЩЕМСЯ ПОД СТРАЖЕЙ

ДВОРЯНИНЕ МОСЦЕПАНОВЕ ОТ 11 ЯНВАРЯ 1824 ГОДА:

«...разобраться и донести...»

ИЗ РАПОРТА ПЕРМСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ГУБЕРНАТОРА

А. К. КРИДНЕРА МИНИСТРУ ЮСТИЦИИ

КНЯЗЮ Д. И. ЛОБАНОВУ-РОСТОВСКОМУ

ОТ 3 ФЕВРАЛЯ 1824 ГОДА:

«...Изыскание по изветам Мосцепанова поручено бы­ло советнику губернского правления Васильеву с депу­татами от духовной и горной стороны, и по уличении указанного Мосцепанова в злостной ложи составляемых им жалоб, а также во многих иных преступлениях, он был взят под стражу и ныне содержится в екатерин­бургском остроге, но вскоре будет переведен на губерн­скую гауптвахту, как место более отвечающее его дво­рянскому званию, хотя и запятнанному, а дело его будет передано в пермский уездный суд, где все течение оного дела возьмет под свой присмотр берг-инспектор Булга­ков купно с губернским прокурором Барановым. Что же касается существа этого дела, заключающегося ныне в 1670-ти листах, то из него уже сочиняется экстракт, ко­торый по завершении немедля будет представлен на рассмотрение Вашего Сиятельства...»

ИЗ ПРЕДПИСАНИЯ БЕРГ-ИНСПЕКТОРА БУЛГАКОВА

НАЧАЛЬНИКУ ЕКАТЕРИНБУРГСКОГО УЕЗДНОГО ОСТРОГА

МАЙОРУ НЕЙМАНУ 3-му ОТ 5 ФЕВРАЛЯ 1824 ГОДА:

«...Отставного штабс-капитана Мосцепанова отпра­вить в Пермь, на губернскую гауптвахту не позднее 10 сего февраля в сопровождении двух солдат. Везти его бережно, дабы никакого дурна он себе не учинил, ночью не ехать, рыбы с костями не давать, и правому от него в санях солдату саблю перевешивать на другой бок...»

ОБЪЯСНЕНИЕ, ДАННОЕ В ПЕРМСКОМ УЕЗДНОМ СУДЕ

ДВОРЯНИНОМ МОСЦЕПАНОВЫМ

НА ПРЕДЪЯВЛЕННЫЕ ЕМУ ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ

ВМЕСТО ОТВЕТА ОТ 26 ФЕВРАЛЯ 1824 ГОДА:

«На сии вопросные пункты объясняюсь.

Когда я подвигнут был тайным вышним воззванием открыть злодеяния, чинимые на Нижнетагильских, г-на тайного советника Демидова, заводах, тогда в Перм­ской губернии самовольно лишили меня покровительст­ва, обещанного законом, без суда и высочайшей конфир­мации, не уважая звания дворянина, всегда охотно жертвовавшего монарху своему на поле чести.

Управители Нижнетагильских заводов обратились