представить детали развивающегося боя. Рисковал он сильно, как будто мог повлиять на что-то решающим образом, но пока его авантюры заканчивались благополучно.

Эскадры разошлись, концевые корабли еще некоторое время обменивались залпами, но затем все стало стихать. Противники прощупали друг друга, не причинив никому серьезных неприятностей. У японцев имелось превосходство в крейсерах и миноносцах, а начиненные шимозой снаряды давали большее разрушение, не зря же ее так опасались. И скорость у японцев была выше, им принадлежала инициатива и они имели возможность навязывать свои условия боя. Но превосходство в броненосцах не могло не сказаться, главный калибр действовал более внушительно, да и благодаря богатырям из числа обслуги, русские орудия стреляли быстрее. Храбров не мог ручаться наверняка, но по первым прикидкам оценил бы первую фазу сражения в пятьдесят пять процентов на сорок пять в пользу своих. В целом, эта часть боя не потребовала от него никаких героических подвигов или неординарных решений, знай себе иди в общем строе и выполняй команды адмирала, изредка отдавая тот или иной приказ экипажу.

Предварительное маневрирование заняло чуть больше часа, а сама первая часть боя еще меньше. Окончательно разойдясь, сражающиеся получили возможность перевести дух и оценить потери. В четырнадцать пятьдесят на всех судах, кроме миноносцев, пробили «дробь» и команде раздали обед. Матросы ели прямо на палубах, не отходя от орудий, офицеры перекусили в рубке и на постах бутербродами и горячим чаем.

Глава 13

Храбров выслушал отчет Харитонова о повреждениях, погибших и раненых. Пока Молас переговаривался по семафору с капитанами прочих крейсеров и адмиралом Макаровым, он успел обойти судно. Больше всего неприятностей доставило уничтожение кормовой ходовой рубки, в результате чего погибло пятеро нижних чинов и лейтенант Голубев. И все же настроение у матросов было прекрасное, боевое. Тут и там дымили «носогрейки», слышались забористые шутки и крепкое желание расквитаться с самураями за смерть своих.

Японцы находились с юга, их дымы едва виднелись на горизонте. Мичман Жилин докладывал, что на вражеской эскадре происходит интенсивный обмен радиосообщениями.

— Понятно, что происходит, не будут же они в молчанку играть, — заметил нервничающий Молас.

Пользуясь последними спокойными мгновениями, с «Цесаревича» подали сигнал всей эскадре окатить палубы и надстройки водой. Заработали помпы, матросы деловито взялись за шланги, понимая, что даже таким простым способом уменьшают риск возникновения пожаров.

Вторая фаза боя началась через пятьдесят минут. Макаров вновь выстроил корабли в одну колонну. Первый отряд миноносцев и «Новик» шли слева и впереди, отправленные на разведку. Эскадры начали сходиться, послышались пристрелочные выстрелы.

Над водой появилась легкая туманная дымка, а в небе ветер нагнал облака, сквозь которые изредка проглядывало солнце. Как-то разом море потемнело, верхушки волн окрасились белыми барашками, стало пасмурно.

Матусевич первым вступил в бой с миноносцами противника, сумев при поддержке «Новика» отогнать их к обратно к своей эскадре. С крейсера непрерывно семафорили «Остерегайтесь плавающих мин». Макаров прислушался и приказал взять пять румбов влево. Хитрость Того, пытавшегося затащить Тихоокеанскую эскадру на выставленные мины, не удалась. Затем, пользуясь преимуществом в скорости хода, он попытался выполнить маневр, который носил название «кроссинг Т», так же называемый «палочкой над Т». Суть его заключалась в том, что кильватерная колонна своих кораблей занимает положение впереди и перпендикулярно такой же колонне неприятеля. Подобное позволяло сосредоточить суммарный бортовой залп на неприятельском флагмане и кораблях позади его, так как даже перелеты имеют шанс поразить второй и третий вымпелы.

Минут пятнадцать «Цесаревичу» и «Ретвизану» пришлось тяжко, но Макаров знал, что делает. Выдержав град попаданий, флагман выполнил неожиданный маневр. Вместо того, чтобы, как и раньше, разойтись контргалсами, адмирал решился и круто повернул эскадру в противоположную сторону. Теперь противники двигались параллельными курсами на расстоянии сорока кабельтовых.

— Все, пошла потеха стенка на стенку, теперь кто крепче, тот и победит, — констатировал Харитонов. По боевой рубке прокатился взволнованный вздох. Макаров сильно рисковал, занимая подобную позицию. С другой стороны и японцы неожиданно для себя очутились в аналогичном положении. Макаров был готов к подобному. А что думал Того?

Корабли принялись буквально мордовать друг друга, без особых маневров, положившись на Бога, собственных артиллеристов, надежность брони, действий экипажа и конечно, толики удачи. Теперь, как и сказал первый помощник, победа будет за тем, чья сила духа окажется выше. Как же Макаров верил в своих, коль решил, что русские смогут одолеть самураев, чье презрение к смерти стало общеизвестным.

— Я на верхний мостик, — бросил Молас и убежал. Храбров махнул рукой, устав останавливать порывы бесшабашного адмирала. Если человек хочет рисковать, это его право. Сам он покидать боевую рубку не собирался.

От залпов главного калибра и казематов 152-мм орудий корпус «Наследника» содрогался, как живой. Правый борт грохотал, не переставая, раз за разом посылая снаряды в неприятеля. С сокрушительным ударом один из вражеских выстрелов поразил трубу, вниз посыпались обломки и куски стали. Закричали люди. Отец Августин вновь взял на себя руководство санитарами. Его тихому спокойному голосу странным образом не мешал грохот боя, во всяком случае, матросы слышали священника. Под его руководством раненых начали относить в операционную, к Житомирову и Зазнобину, у которых уже все было наготове. Как и всегда, среди матросов находились смельчаки и малодушные. Первые, получив врачебную помощь, торопились вернуться наверх, помочь своим, если раны позволяли. Вторых, которых, на счастье, насчитывалось совсем мало, наоборот, преувеличивали собственную боль и стонали, пытаясь разжалобить докторов.

Бой разгорелся во всю мощь, решая, кто сегодня завоюет победу, а кому уготовано бесславное поражение. Над водой, едва не прилипая к свинцового цвета волнам, тянулись полосы черного дыма. Ветер разрывал их в клочья, пытался рассеять, но сам ход сражения и невероятная интенсивность орудийных выстрелом раз за разом добавляли новые облака пороховой гари и сгоревшего угля. Запах стоял непередаваемый. В нем смещались десятки нот, создающий итоговый неповторимый коктейль из крови, кочегарных топок, сгоревшего дерева, шимозы, облупившейся краски, обожжённых до корки людей и раскаленного пара.

Сотни завывающих снарядов вспарывали воздух. Большая часть их заставляла воду вскипать белыми фонтанами, но некоторые попадали туда, куда их направляли комендоры.

Около пяти минут обменивающиеся сокрушительными залпами «Цесаревич» и «Микаса» вели колонны. Между русскими судами среднее расстояние равнялось двум кабельтовым, но у японцев дистанция была выше, в результате чего концевые броненосцы «Севастополь» и «Хацусе» находились друг напротив друга. И тут японцы неожиданно очутились в крайне неприятном положении. Обладая большим ходом, они постепенно начали обгонять русскую эскадру таким образом, что чем дальше, тем сильнее стволы «Микасы» и «Асахи» были вынуждены поворачивать назад. Еще через пять минут их носовые башни главного калибра полностью потеряли возможность вести огонь. На какой-то момент сложилась ситуация, при которой продолжение подобного маневра грозило японской эскадре прохождением мимо русских броненосцев, принимая их полные бортовые залпы.

Шедший седьмым, сразу после «Севастополя», «Наследник» вначале оказался напротив шестого корабля японцев, новейшего крейсера «Касуга», построенного в Генуе. Два судна принялись уничтожать друг друга, но чем дольше, тем сильнее японец уходил вперед. Молас приказал «Баяну» и «Аскольду» перенести огонь на следовавший следом «Ниссин», а по «Касуге» с ощутимой эффективностью принялся бить «Севастополь» Эссена.

Того сориентировался быстро. Ход снизить он не мог, так как «Микаса» ушла вперед и оказывала на ход сражения незначительное влияние. Вдобавок, это грозило тем, что его эскадра могла расстроиться, а корабли налететь друг на друга. Вместо этого он отдал приказ к повороту налево. Японцы заложили внушительную дугу, пытаясь вновь охватить голову русской колонны и наконец-то выполнить столь желанный для них маневр «кроссинг Т».

Макаров зорко следил за их перестроением и так же взял влево. Окутанные дымом и содрогающиеся от непрерывных залпов эскадры в какой-то момент образовали два полукруга, внутренний и внешний. Японцы двигались по большей дуге, но все равно постепенно и медленно уходили