В том, что, несмотря на смерть Будяка, город Косятин испытывает определенные трудности по части разгула преступности, пришлось убедиться в изоляторе временного содержания. Осчастливившая гостеприимством камера рассчитана на шесть постояльцев, однако вместо пары десятков задержанных здесь отчего-то томились всего два индивидуума. На свободе такие постоянно ищут третьего, и мне было впору задумываться о пресловутом гуманизме, наконец-то шагнувшем из теоретической плоскости непосредственно в камеры.

Вместо того чтобы обрадоваться появлению третьего, один из соседей попытался доказать: место под солнцем изолятора принадлежит исключительно ему. В камере почему-то отсутствовали предметы первой необходимости для убийства свободного времени в виде телевизора и стереосистемы. При таком отношении к первоочередным нуждам узников опухший от вынужденного безделья старожил посчитал: вновь прибывший появился на свет исключительно, чтобы выступить здесь в роли клоуна, и для начала решил устроить мне прописку.

От заспанного, радостно осклабившегося типа больше несло потом, чем мочой. Судя по его искусно выполненным татуировкам на пальцах, их колол великий мастер до опохмелки в чересчур стерильных условиях неподалеку от пивной будки.

Я нарочно не вытер ноги о грязное полотенце, лежащее у порога. Что поделаешь, характер. Несмотря на постоянно возникающие непредвиденные обстоятельства, волей-неволей влияющие на мой образ жизни, никогда еще не позволял роскоши вести себя по-другому, чем привык. Вот отчего на вопрос алкаша: «В жопу дашь или мать продашь?» не ответил фразой: «Жопа не дается, мать не продается», ставшей вершиной зэковского остроумия, а повел себя как полагается фраеру.

В сложившейся ситуации рисковать не приходилось: на пресс-хату этот филиал местного клуба веселых и находчивых явно не похож, в нем населения раз-два и обчелся. Пристально посмотрев на продолжающую ехидно ухмыляться крутизну, которая, по всему видать, была заловлена общественностью при дерзкой попытке украсть яйца из курятника, я щелкнул пальцами правой руки.

Как и следовало ожидать, искренне считающий себя настоящей блатотой вонючка скосил взгляд в сторону звука и тут же получил мой коронный удар в печень. Этот удар — всего одно из преимуществ левши в драке — оказал на татуированного весьма плодотворное влияние. Грозный хозяин камеры мгновенно нашел свое место на грязном полу и усиленно исполнял вид главного пациента доктора Боткина незадолго до переселения в нулевую палату.

Ну кто, кроме левши, сумел бы так плодотворно повлиять на его печень, измученную денатурированным алкоголем в непрерывных боях с собственным здоровьем? Если бы в свое время неизвестно куда задевавшееся общество «Трезвость» пригласило меня в качестве консультанта по здоровому образу жизни, многих ханыг можно было бы отучить от желания заливаться под завязку с утра пораньше. Тем более, как доказала жизнь, другие меры разговорно-плакатного направления на них действовали почему-то недостаточно убедительно.

Второй обитатель камеры, вместо того чтобы прийти на помощь к соседу, усиленно демонстрировал на нарах, что является продуктом пламенной страсти манекена и мумии. Я посчитал: церемония знакомства с местными криминалами прошла в теплой, непринужденной обстановке, а обмен верительными грамотами состоялся окончательно и бесповоротно, тем более, великий специалист по матерям и жопам перестал корчиться на полу в предсмертных судорогах и вернулся к жизни. Он довольно твердо стал на четвереньки и принялся весьма активно блевать. Наверняка этот процесс ему не в диковинку, решил я, глядя на не очень-то аппетитный зад татуированного, подскакивающий в такт дергающейся голове. Мне такой и даром не нужен, в отличие от освежителя воздуха. Конечно, было бы неплохо, если б менты проявили подлинное человеколюбие и заперли меня в одной камере с Красной Шапочкой, пришив ей нарушение гостиничного режима. Ну хотя бы на трое суток... Впрочем, подобная мысль пахнула явным извращением даже в этой косятинской сказке.

Свое главное предназначение в камере я уже выполнил, не слишком рискуя получить срок за хулиганство. Облевавшийся гражданин, конечно же, откровенно поведает вертухаю, как совершенно случайно упал на пол, но при этом менты получат реальное подтверждение, что задержанный — левша.

Пусть следствие пока не располагает результатами экспертизы, я точно знаю — смертельные удары Будяку наносились правой рукой. Мы ведь с Рябовым умеем делать выводы и в более сложной обстановке. Поэтому мне, слабонервному, пришлось потерять сознание в залитом кровью номере отеля «Метелица» ровно на полтора часа. До тех самых пор, пока я не очухался, а на дежурство в местном райотделе не заступил майор Олег Валентинович Саенко.

Честный мент. Именно так охарактеризовал его Рябов, попутно пояснив, на чем зиждется пресловутая честность. Майору Саенко нет нужды регулярно сшибать мзду, получать шуршащие презенты от местных торговцев или состоять на содержании какой-нибудь фирмы.

Его супруга опутала Косятин мощной сетью из двенадцати лотков, обеспечивая семье достаточный прожиточный минимум по местным меркам. Не приходится сомневаться: мадам Саенко, в отличие от других коммерсантов, очень даже неплохо экономит на отсутствии пристального внимания к своей деятельности со стороны санэпидемстанции, коллег мужа и будяковской бригады. А потому майор Саенко может быть действительно честным ментом, так что генерал Вершигора вряд ли ошибался, выдав такую непривычную для коллег характеристику.

То, что майор Саенко нарвался на расследование убийства по горячим следам, не дожидаясь, пока прибудет следователь из областной прокуратуры, меня даже очень радует.

Больше того, думаю, дело у него не заберут из-за твердой уверенности руководства в профессиональных навыках майора Саенко. А чтобы честному менту было легче работать, начальника райотдела разбудил среди ночи телефонный звонок. Тот наверняка сперва чего-то недовольно буркнул в трубку сонным голосом, а затем, скорее всего, вытянулся по стойке «смирно» рядом с ночным горшком. Еще бы, замминистра телефонирует, трехэтажные маты гнет, на которые положено отвечать «Так точно!» донельзя бодрым голосом.

Легко представить себе, как улучшилось настроение у гражданина начальника, когда зам замминистра поинтересовался: кто там вышел на это дело, портящее картину твоей и без того хреновой работы? Саенко? Ну и хрен с ним, пусть ведет дальше. Тем более, задержанием известного бизнесмена заинтересовались высокие инстанции, если что не так — уже есть с кого спускать шкуру. При такой позиции министерства руководителю райотдела остается только снова орать «Так точно!» с явными оттенками радости в голосе, оттого как собственная жопа дороже подчиненной головы. Пусть даже мент понимает: руководство есть руководство. Вполне можно ожидать, как при пиковом раскладе тот же замминистра заорет: ах ты, туда-сюда и мать, но не родина, как ты посмел поручить это дело какому-то засранцу?! Его надо было гнать с работы еще раньше тебя!

И без того гражданину начальнику несладко. Еще бы, Будяка грохнули, самое настоящее резонансное убийство. Вдобавок сильно подозреваю, со смертью крестного отца местного пошиба у начальника райотдела на какое-то время начнутся проблемы материального характера. До тех самых пор, пока их не примется решать будяковский преемник. Это же как гражданину начальнику надо голову ломать. Не над ходом расследования, само собой, а над утверждением наиболее достойной кандидатуры на освободившуюся должность в связи с переходом Будяка в мир иной.