Марлон поступил в школу актерского мастерства. Отучился там. Стал ходить по кастингам. Но ему не везло. Однако Марлон не унывал. С друзьями он организовал рок-группу. Выступали в маленьких клубах и, опять же, ходили на кастинги. Но и тут – никаких результатов. Тогда Марлон рисовать начал. Вернее, он всегда увлекался живописью, но, когда познакомился с успешными художниками, решил попробовать себя в этом виде искусства. И у него вроде бы получилось! Но картины не продавались. Хотя друзья-художники его хвалили. Пришлось Марлону, чтобы иметь стабильный доход, татуировщиком работать. И тут у него дела хорошо шли. Но не о такой работе он мечтал…

Когда ему исполнилось двадцать три, отец впервые потребовал его возвращения. Именно потребовал, а не попросил. «Хватит заниматься ерундой и тешить себя ложными надеждами, – сказал он, когда Марлон приехал навестить родителей. – Мне нужен помощник на складе, но человека со стороны я брать не хочу. Чужакам я не доверяю. Ты должен вернуться и заняться семейным бизнесом!»

Должен!

Марлона аж передернуло от этого слова.

– Я ничего не должен тебе, отец! – выпалил он. – У меня своя дорога, по которой я иду, и ты не вправе требовать, чтобы я с нее свернул!

– Я – вправе! – повысил голос отец. – Как и твоя мать. Мы растили тебя не за тем, чтоб ты растрачивал себя попусту. Мы хотим гордиться своим сыном, а не стыдиться его.

– Ты так говоришь, будто я наркоман или убийца!

– Пока ты не наркоман… и не убийца, слава тебе, Господи. Но кто знает, куда тебя выведет твоя дорога!

– Я добьюсь успеха, вот увидишь.

– Жду этого уже пять лет, но ты ни на шаг не приблизился к своей мечте. Поэтому я и призываю тебя выкинуть из головы блажь и вернуться домой. Бренчать на гитаре и рисовать ты можешь и здесь. И театральная группа у нас есть. Мой друг Билл, хозяин скобяной лавки, в нее входит. Ты мог бы, как он, днем работать, а вечерами…

– Я не хочу, как он, папа! У меня своя судьба!

– Быть неудачником?

– Ты рано ставишь на мне крест! – постарался сохранить спокойствие Марлон, хотя слово «неудачник» резануло его слух. – Мне только двадцать три…

– Тебе уже двадцать три. Я в твои годы имел свое небольшое дело и невесту, твою мать. А у тебя ни гроша за душой, никаких серьезных отношений и перспектив.

– Я – не ты, папа, сколько можно это повторять? Я тебя люблю и уважаю, но не хочу становиться твоей копией.

– Этого я от тебя и не требую.

– Вот именно, что требуешь. Ты пытался вылепить меня по своему образу и подобию. Хотел, чтоб я играл в бейсбол, как ты, смотрел гонки, рыбачил, учился в техническом колледже, занимался складом.

– Глупости!

– Разве?

Они стали близки через месяц после знакомства. Марлон очень удивился тому, что Мэри оказалась девственницей.

– Сколько же тебе лет? – спросил он, когда они отдышались после секса.

– Семнадцать, – честно ответила Мэри.

Марлон застонал.

– Зачем же ты дала мне понять, что тебе двадцать? – Да, именно так она и сделала. Марлон спросил, сколько ей, и тут же выдал ее предположительный возраст – двадцать лет, и Мэри кивнула. Она побоялась, что он не станет связываться с несовершеннолетней во избежание проблем.

– А ты бы встречался со мной, зная, что мне семнадцать? – спросила она у Марлона.

– Да. А вот спать не стал бы. До тех пор, пока тебе не исполнилось бы восемнадцать.

– Но это произойдет еще очень не скоро – через семь месяцев!

– Считаешь, у меня не хватило бы терпения?

– Его не хватило бы у меня, – нежно сказала Мэри, поцеловав Марлона в губы.

Она на самом деле нестерпимо его желала. Дремавшая в ней чувственность проснулась так неожиданно, что Мэри было даже страшно. Когда Марлон нежно целовал ее, она мечтала о том, что он сорвет с нее одежду и… Что будет дальше, она толком не представляла, однако не сомневалась: все, что сделает любимый, ей понравится. А как иначе, если он такой одаренный!

Но Мэри ошиблась. В сексе Марлон оказался далеко не таким талантливым, как в остальном. Будь на ее месте искушенная женщина, она посчитала бы его слабаком. Но Мэри не с кем было сравнивать, и она решила, что все мужчины ведут себя в постели примерно так же, а то и хуже. Ведь они не были гениальны, как ее Марлон. И она шептала ему о том, какой он замечательный любовник, потому что от близости с ним получала реальное удовольствие, пусть и не полноценное. Об оргазме, который наступает в процессе занятий любовью, она, естественно, слышала. Особенно часто во время просмотра сериала «Секс в большом городе», однако, ни разу не испытав его с Марлоном, решила, что это такие же выдумки, как, к примеру, вампиры, в которых поголовно влюблялись все ее одноклассницы. Секс, безусловно, приятное занятие, но не сопровождающееся какими-то там фейерверками внизу живота. Надо сказать, любовью они занимались нечасто. Марлон получал большее удовольствие от игры на гитаре или рисования. И одежду с Мэри он никогда не срывал. И не был горяч и напорист. Вяловат, быстр, но нежен. И он фантастически целовался!

После знакомства с Марлоном Мэри стала прогуливать школу все чаще. Вместо занятий она вместе с любимым посещала парк и вокзал. Он играл и рисовал, она находилась рядом. Мэри стала музой Марлона. Он посвящал ей песни и рисовал ее портреты. А на левой ягодице набил ей чудеснейшего лемура.

– Что с тобой происходит? – однажды спросил у нее брат. Они сидели в своей комнате, делая вид, что занимаются. Вернее, Дэн на самом деле решал уравнения по математике, а Мэри рисовала в тетрадке ангелочков.

– Что? – переспросила она, перейдя от рисунков к письму – выводила красивыми буквами волшебное имя «Марлон».

– Ты сама не своя весь последний месяц.

– Разве?

– Погружена в себя, рассеянна. Ты некоторых реплик, обращенных к тебе, даже не слышишь. Я сначала думал, что у тебя аппарат сломался, потом понял: не в нем дело. Ты просто глубоко уходишь в себя. Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты влюбилась.

Мэри вспыхнула. Ее смуглые щеки заалели так, будто их обдало жаром. И Дэн все понял:

– Так я прав? Ты влюблена!

Сестра закрыла пылающее лицо руками и кивнула.

– И кто он?

– Он… он – гений!

– Даже так?

– Да! Он артист, музыкант, художник…

– И портрет, что висит на стене, он написал?

– Да

– Талантливо.

– А как он поет, ты бы слышал! Еще он татуировки делает… Вот, смотри! – Она вскочила, задрала юбку, отогнула трусики и показала лемура на ягодице.

– Ты с ума сошла? – ахнул брат. – Это же на всю жизнь!

– И хорошо! Красиво, правда?