– Да я и не думаю, что ты, – выпалила она поспешно, убеждая не столько его, сколько себя.

– Ты – нет. А эта стерва-следователь, когда узнает… – Он закрыл лицо руками, и слова, им произносимые, звучали глухо: – Когда Марину убили, меня трепали нещадно. Спасло только железное алиби. Теперь же у меня его нет…

– Откуда ты знаешь время смерти Лены? Может, и сейчас у тебя есть алиби?..

– Я первым услышал крик Дэна, который обнаружил тело, и прибежал на него.

– И?

– Лену убили максимум за десять минут до этого. Кровь еще не запеклась, тело было нормальной температуры. Ее убили, когда я гулял… Помнишь, я выходил? Меня развезло, и я хотел проветриться.

– Все будет хорошо, я уверена, – бодро проговорила Таня, хотя никакой уверенности, конечно же, не испытывала. Но хуже было другое: впервые она засомневалась в брате. До этого верила ему безоговорочно. Раз клянется, что никого не убивал, значит, так оно и есть. Судебные ошибки случаются не так уж редко. И Илюша стал жертвой одной из них.

Но что, если все не так?

И брат не просто убийца, а серийный маньяк?

Зарезав своего соперника, он получил такое наслаждение, что, когда вышел из тюрьмы, не смог себя сдержать и, обуреваемый жаждой крови, убил свою подругу, а потом и невесту…

К женщинам, которые ему доверяли, легче подобраться.

Не имея сил бороться с монстром внутри себя, он лишал их жизни. Когда же кровавая пелена спадала с глаз, Илья понимал, что натворил, раскаивался, но не мог ничего изменить…

Только попросить прощения:

«ПР О СТИ»…

– Видишь, даже ты мне не веришь, – услышала она голос брата и поняла, что не смогла уследить за своим лицом и все ее мысли отразились на нем. – Но я тебя не виню. На твоем месте я думал бы так же.

– Ты не знаешь, как я думаю.

– Да нет, знаю. Ты предполагаешь, что я убил их всех.

– Кого их?

– Артема, Марину, Лену. А возможно, покрошил на винегрет еще пару-тройку человек. Что с меня, маньяка, взять? – Он отстранился от сестры. – Уж если ты, которая верила мне, усомнилась… Чего ждать от остальных? Тем более от тех, кому важно раскрыть преступление. Опять меня посадят – ни за что. И на сей раз я семью годами не отделаюсь. Впаяют по полной. Поэтому я спрашиваю, не у тебя или у себя… Просто вопрос в пустоту задаю… За чьи грехи я расплачиваюсь? За отцовские? Так сколько можно?

И тут Таня ему поверила. Почему – сама не знала, но вдруг пришло осознание того, что брат ее не обманывает. Вот ведь как бывает! Еще две минуты назад он виделся ей монстром, одержимым жаждой крови, и вдруг все изменилось. И как только это произошло, Таня поняла кое-что.

– Нет, Илюша, отцовские грехи тут ни при чем, за свои расплачиваешься.

– Почему ты так говоришь?

– А ты сам подумай. Двух близких тебе женщин убили одним и тем же способом. Причем в разных городах… Что это значит?

– Что? – эхом повторил Илья.

– То, что у тебя есть враг, который идет на все, чтобы сделать тебя несчастным. Он преследует тебя. Для него существует одна цель – причинить тебе очень сильную боль. Такая ненависть на пустом месте не рождается. Значит, ты сделал кому-то настолько плохо, что он на все готов, лишь бы ты почувствовал то же самое, но удвоенное, утроенное, удесятеренное. Так что ты за свой грех отвечаешь.

– Я никому ничего плохого не делал!

– А может, не замечал, как делал? Ромку ты третировал много лет.

– Ты что же считаешь, это он? – В голосе Ильи звучали неподдельные нотки ужаса.

– Нет-нет, я про то, что ты сам не замечаешь, как делаешь кому-то больно. – И поспешно добавила: – Да не только ты, все мы…

Илья хотел что-то сказать. Возразить, судя по выражению его лица, но тут дверь кабинета директора ресторана, занятая следователем, отворилась и из нее показался Роман, а за ним следом сама «стерва». Окинув цепким взглядом холл, она нашла глазами Илью и пригласила его войти.

Таня помнила фамилию следователя – услышала ее от оперов, допрашивающих их с Ильей. А вот имени-отчества она не знала. Но ей почему-то казалось, что даму зовут как-то нестандартно. Не Наташей, Олей или той же Таней, а, например, Снежаной. Или Ренатой. Последнее имя ей очень нравилось. В детстве ей так хотелось иметь такое, что она порой представлялась именно им.

– Все, мне конец, – обреченно выдохнул старший брат. И, ссутулив плечи, побрел к кабинету.

Он весь внутренне сжался, когда Милова положила перед ним планшет, на экране которого отображались фотографии…

Те фотографии!

– Почему вы не сообщили о том, что уже видели жертву с подобным «автографом» на лице?

Илья пожал плечами.

– Неужели думали, что об этом не станет известно следствию? То дело прогремело на весь Краснодарский край. Его, кроме всего прочего, активно освещали в прессе. Впрочем, кому об этом знать, как не вам? Вас затравили. Приклеили ярлык маньяка. Почему вы сразу не рассказали об этом человеку, допрашивающему вас?

– Я испугался, – выдавил из себя Илья.

– Понимаю…

Илья ушам своим не поверил. Что? Она, эта стерва, его понимает?

– Я посмотрела дело. У вас железное алиби. В момент убийства Марины Кондратьевой вы находились в банке. Вас видело два десятка человек.

– Да. Я узнал о том, что Марина убита, от тех, кто явился меня арестовывать…

– Задерживать, – поправила его Милова.

– Пусть будет так, – не стал возражать Илья. – Но со мной обращались как с убийцей. Допрашивали часами. Возили на место преступления. Заставляли смотреть и смотреть на эти… – он мотнул головой в сторону планшета, – фотографии. Они ломали меня. Пытались выбить признание. Думаю, дошло бы до применения силы, если бы не один хороший человек – младший опер Филатов. Парень молодой, рьяный, честный… пока еще… эдакий Володя Шарапов. Это он свидетелей нашел, которые подтвердили, что в момент убийства я находился в банке. Я ведь не совершал операций – и доказать документально этого не мог. Простоял в очереди полчаса, да так своей и не дождался. Плюнул и ушел.

– Да, я читала ваши показания. Алиби спасло вас.

– Тогда – да. Но теперь у меня алиби нет. Я выходил на улицу подышать свежим воздухом. Был один…

– Возможно, кто-то из постояльцев отеля видел вас в окно. Мы опросим всех.

– А пока вы это делаете, я… – Он сглотнул. – Я буду заключен под стражу?

– На данный момент я не вижу в этом необходимости. Но город вам категорически запрещено покидать.

– Понимаю…

– Как вы думаете, кто это мог сделать? – Милова, чуть сощурившись, посмотрела на Илью.