наливаешь воду. Потом нажимаешь вот здесь, – Никита коснулся её плеча своим, и Юлю словно ударило током. – Она настроена на мой вкус, – прошептал он, обдавая горячим дыханием шею и заставляя кожу покрываться мурашками.

Юля заторможено кивнула, давая понять, что поняла, но даже под дулом пистолета не смогла бы заставить себя произнести хоть слово – язык прилип к нёбу, а в горле пересохло.

Никита тоже не спешил отодвигаться, позволив себе насладиться каждым мгновением случайной, но такой желанной близости. Её спутанные на затылке, собранные в хвост волосы щекотали нос, и хотелось зарыться в них, притянуть её к себе за талию, скользнуть выше, к груди… В паху шевельнулось желание, и стоять так близко стало проблематично. Тихо кашлянув, Никита сделал шаг назад и посмотрел на свои штаны, красноречиво говорившие обо всех непотребных мыслях, что сейчас наполняли голову.

– Знаешь, я лучше сам сварю, а ты посмотри, – сказал он и, решительно взяв её за плечи, сдвинул в сторону, подходя к окну. Не видеть её было гораздо безопаснее, но отключить обоняние и осязание не получалось. Сейчас ему казалось, что Юля везде, наполняет каждую крупицу воздуха собой и своим запахом, от которого в висках пульсировала кровь, ударяя в голову. Сбежать бы сейчас как можно дальше отсюда. Сесть за руль и гнать через город, оставляя Юлю и свои желания далеко позади. Но куда он мог скрыться сейчас, где спрятаться?

– Может, пока поставишь стирку? – не оборачиваясь, сказал он, надеясь, что голос не дрожит. Благо, Юля не стала спорить и едва ли не бросилась в ванную. Никита тяжело вздохнул. Бред какой-то. Ещё три дня назад он смотрел не на эту девушку, а сквозь неё, так что, чёрт возьми, изменилось сейчас? Откуда взялись эти мысли и образы, желания и даже потребность, жгучая и болезненная? Можно было, конечно, и дальше продолжать списывать всё на вынужденное воздержание, но не дикарь же он, живущий одними инстинктами! За вспыхнувшими чувствами крылось что-то другое, что-то большее. И, как ни крути, разбираться с этим всё же придётся, ведь впереди ещё неделя. Неделя, которая может стать его личным адом. Никита мысленно застонал и поднял глаза к потолку. Немыслимо.

Кофе запах очень кстати, разгоняя туман в голове. Но одним кофе сыт не будешь, может, стоило приготовить завтрак? Яйца пашот, творог со шпинатом, тосты. Интересно, Юля будет это есть? Судя по тому, как она питается, удивительно, что ей удаётся поддерживать фигуру в идеальном состоянии. Хотя она же занимается, сама говорила… Новый тяжёлый вздох совпал с криком:

– Как работает этот космический аппарат, я не могу в нём разобраться!

Никита довольно улыбнулся: помощь Юле поднимала его в собственных глазах на немыслимую высоту. Он даже начинал чувствовать себя по-настоящему полезным и нужным. Хотя бы в таких мелочах. Потому что забить гвоздь и повесить полку он, скорее всего, не смог бы. Юля обнаружилась на коленях перед стиральной машиной, привезённой из Японии. В своё время Никита тоже провёл немало времени за инструкцией по эксплуатации, зато теперь мог быть уверен, что его вещи полностью продезинфицированы.

– Здесь нет ни русского, ни английского, – словно оправдываясь, смущённо проговорила Юля и нервно поправила волосы, упавшие на лоб. Никита открыл один из ящиков и достал порошок и кондиционер из родной страны стиральной машинки и отклонился, прикидывая загрузку барабана. Потом выпрямился, засыпал порошок, залил кондиционер и нажал на несколько кнопок подряд.

– Обойдёмся без развешивания нижнего белья по стульям, – хмыкнул он. – Будет тебе всё сухое и даже разглаженное.

– Знаю я, как машинки гладят, – проворчала Юля, не сводя глаз со стиралки, которая пропела какую-то мелодию и вспыхнула разноцветными лампочками, словно действительно собиралась прямо сейчас отправляться в космос вместе с носками и трусами. – После них замучаешься разглаживать складки.

– Посмотришь, как работает эта, возьмёшь свои слова обратно, – сказал Никита и протянул руку, чтобы помочь подняться. Юля, не думая, вложила свою ладонь в его и упруго оттолкнулась от пола, но не рассчитала скорость и почти столкнулась нос к носу с Никитой. В травянистой глубине вспыхнули искры, Никита машинально втянул в себя нижнюю губу и тут же выпустил, чувствуя, что падает, погружается на дно глубоких серых глаз. Сердце обгоняло секундные стрелки, и казалось, что время застыло и идёт где-то в другом месте, не здесь, посреди ванной и тихого гула работающей машинки. Наконец Никита осторожно отпустил её руку, чувствуя чужое тепло на своей ладони, и Юля, очнувшись, поспешила отступить.

– Может, позавтракаем? – слабо улыбнулась она, указывая на дверь. Никита медленно кивнул, тут же вспомнил о том, что хотел предложить приготовить, и открыл было рот, чтобы заговорить, но Юля его опередила: – Я могу приготовить омлет. Хочешь?

– Хочу, – улыбнулся он, думая, что яйца она всё-таки любит, а это уже хорошо. Почему именно хорошо, он себе ответить так и не смог, и продолжал думать над этим, идя следом на кухню. Юля тут же включила телевизор, чувствуя, что ещё несколько минут в этой гнетущей тишине, и она совершит что-то непоправимое. Например, спросит Никиту, почему он её не поцеловал. Это было даже как-то обидно – он избегал её намеренно, хотя возможностей за одно только утро было множество. Всё же она не в его вкусе, и тут стоило бы радоваться, но отчего-то не получалось. Вспомнились все ядовитые слова, которые он говорил ей, все насмешки и обидные подколы, и в груди вспыхнула злость.

– Знаешь, ты первая, кто начал включать этот телевизор, – задумчиво протянул Никита, усаживаясь за стойку.

– В твоём мире не принято смотреть телек? – ехидней, чем хотелось, спросила Юля.

– Конечно, мы просто платим актёрам и ведущим, чтобы они приходили и рассказывали всё лично, – саркастично ответил Никита, задетый её тоном.

Юля пожала плечами и начала открывать дверцы, чтобы отыскать венчик и глубокую тарелку. Никита всё это время молча следил за ней, но когда Юля начала с яростью взбивать яйца, разбрасывая капли по столешнице, он встал и протянул руку.

– Давай лучше я.

– Что, боишься за чистоту своей кухни? Я же уже доказала, что убираю за собой не хуже тебя.

– Что-то мне расхотелось есть омлет, приправленный ненавистью.

– Боишься, что я туда плюну?

– Боюсь, что противоядие потом достать будет трудно!

Он обогнул Юлю и распахнул холодильник, доставая творог, зелень и одно яйцо. Под угрюмый звон венчика о тарелку и бормотание какого-то ведущего, рассказывающего о монахах из Тибета, он поставил на плиту кастрюльку с водой и уставился в неё, словно мечтал загипнотизировать и заставить кипеть быстрее. Юля поставила рядом сковородку и, не