в) связь с названием Балтийского моря и торговля на нем.

Из саг известно, что скандинавы называли Балтику Аустмар — «Восточное море». Ни их саги, ни иностранные источники не говорят, что в ту эпоху жители Скандинавии называли его как-то иначе, связывая со своим самоназванием: Шведское море, Норманнское море и т.п. Как назвали море тогда западные славяне, мы не знаем — впоследствии они были уничтожены в результате германо-скандинавской экспансии. Однако в германских документах X в. Балтийское море называлось mare Rugianorum{262}, то есть «море ругов» — славянского населения острова Рюген. Это название не только свидетельствует, кто был тогда доминирующей силой на Балтике, но и тысячелетие спустя продолжает традицию его восприятия как моря славянского, берущую свое начало от его обозначения Птолемеем во II в. н.э. как Венедского залива{263}.

Связь варягов с торговлей следует из прямого указания ПВЛ: «Когда же поляне жили сами по себе на горах этих, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское»{264}. Поскольку именно жителей этого северного моря манил к себе богатый юг, а Византия смотрела на север скорее как на угрозу, чем на источник обогащения, данный фрагмент показывает, что инициаторами создания знаменитого пути «из варягов в греки» были именно варяги. В «сниженном» варианте память об их связи с торговлей сохранилась в русском языке до XIX в., где варягом называли скупщика всякой всячины по деревням, перекупщика, коробейника, щепетильника, меняющего мелочный товар на шкуры, шерсть, щетину и т.п.{265}

Традиционно мы привыкли считать викингов лучшими мореходами той эпохи, безраздельно господствовавших на морях и уж, разумеется, в непосредственной близости от своих берегов. Однако исторические факты, собранные еще в XIX в. А. Гильфердингом, показывают, что это было не совсем так: западные славяне не только ходили в морские походы на Англию и Фризию, но и неоднократно нападали на саму Скандинавию. Несмотря на то что утверждение Д. Щеглова о том, что скандинавы никому не известны как торговцы, а только как разбойники, и является преувеличением, однако на протяжении всей эпохи викингов их интересы явно сосредотачивались на грабеже приморских территорий, а вовсе не на мирной торговли с ними. «Мало значения имела у датчан торговля, как вообще в древние времена у всех германских народов, — отмечал А. Гильфердинг. — Славяне же балтийские ходили по морю торговцами и разбойниками. Морская торговля их славилась повсюду и достигла огромного развития»{266}.

Красноречивейший пример развития славянской торговли на Балтике и ее явного превосходства над скандинавской мы видим в 808 г. во время событий, связанных с гибелью отца Рюрика. Тогда датский король Годофрид в союзе с велетами напал на Рерик, славянский Рарог, главный торговый город ободритов и повесил их князя Годлиба. Опасаясь франков, датский король ушел, но «предварительно он захотел нанести еще удар Бодрицкой земле — уничтожением ее торговли. Он разрушил Рарог, несмотря на то, что торговля этого города была чрезвычайно прибыльна для датской казны, в которую поступало от нее много пошлин. Тамошних купцов он взял на свои корабли и отплыл со своим войском обратно в Шлезторп: тут, как видно, Годофрид поселил захваченных в Рароге купцов, чтобы сосредоточить в своих владениях торговлю южного Балтийского поморья, отбив ее у славян. Вскоре Шлейская деревня (Шлезторп) стала именоваться Шлейским городом (Шлезвик). Славянская стихия способствовала, таким образом, к водворению торгового мореплавания на Датских берегах, откуда высылали в эти века столько судов на войну и разбой»{267}. Однако славяне поселялись в Скандинавии и по собственному желанию, очевидно под влиянием своих торговых интересов. Так, в ходе раскопок Бирки в Швеции было установлено, что «славянская, или возникшая под славянским влиянием», керамика в этом крупном торговом городе составляет около 13%{268}. Предания сообщают, что в VIII в. часть балтийских славян переселилась на остров Готланд, основав там город Висби, ставшим крупным торговым центром на Балтике. Достоверность этого предания подтверждается славянскими именами жителей этого города еще в XIII–XVII вв.{269} Весьма вероятно, что присутствуем славян в Висби в значительной степени объясняется тот факт, что именно там позднее находился новгородский торговый двор и в начале XIII в. было построено две русские церкви. Достаточно показательны и размеры крупнейших торговых центров на Балтике, которые также весьма красноречиво говорят об уровне развития торговли. Славянский город Волин в IX в. занимал площадь 50 га, шведская Бирка — 12 га{270}, датский Хедебю в пору своего расцвета — 24 га{271}. Тот факт, что славянский город в два — четыре раза превосходил по площади современные ему крупнейшие скандинавские города, указывает на гораздо больший объем торговли на юге Варяжского моря по сравнению с его северным и западным побережьями. Именно о Волине в XI в. Адам Бременский писал следующее: «Есть он в действительности важнейший город Европы и населен он славянами и другими народами, греками (большинство исследователей считают, что здесь немецкий хронист имел в виду не собственно греков, а жителей Древней Руси, отождествляемых с ними по религиозному признаку. — М.С.) и варварами. (…) Город этот есть склад товаров всех северных народов, всех владений, которые радуют редкими товарами». Волин действительно был одним из крупнейших городов своего времени, численность которого в X в. оценивается в 5–10 тысяч человек{272}. То, что далее Адам Бременский отмечал, что от Волина до Новгорода 14 дней пути плавания под парусами, указывает на устойчивость и регулярность данного маршрута. На основании этих и многих других данных исследователи пришли к выводу, что на протяжении VIII–XII вв. балтийской торговлей владели и задавали в ней тон славяне южного побережья Балтики{273}.

Благодаря немецким археологам, которые на основе обнаруженных в Ральсвике на Рюгене фрагментов корабля сумели воссоздать его внешний вид (рис. 5), мы знаем, как выглядела славянская ладья IX в. в эпоху призвания варягов. Данные письменных источников и археологии подкрепляются и данными лингвистики. Как уже отмечалось выше, именно из славянских языков, а отнюдь не наоборот, в скандинавские языки достаточно рано попали связанные с мореходством и торговлей такие понятия, как lodja (ладья), torg (торг), besman (безмен), tolk (толмач) и др. Аналогичную картину мы видим в балтских и финно-угорских языках, что также указывает на ведущую роль славян в торговле на Балтийском море.