Необходимо подчеркнуть, что подробностей пути «из варяг в греки» скандинавские саги не знают. Еще в XIX в. В.Н. Юргевич, отметив «совершенное молчание» саг о плаваниях викингов по Днепру и о его порогах, задался совершенно естественным вопросом: «Возможно ли, чтобы скандинавы, если это были руссы, не знали ничего и нигде не упомянули об этом, по свидетельству Константина Порфирородного, обычном пути руссов в Константинополь?»{283} Из 3500 скандинавских рунических камней лишь единственный, обнаруженный на острове Готланд и датируемый примерно 1100 г., упоминает один днепровский порог: «Ярко окрашенные установлены эти камни: hakbiarn (и его) брат Хродвисл. Эйстейн (и) Эймунд вместе установили эти камни по Хравну к югу от Ровстейна. Они добрались вплоть до Айфора. Вифель вел (отряд)»{284}. Если читать интересующее нас слово как Айфор, отмечает Е. А. Мельникова, то это согласуется с названием четвертого днепровского порога у Константина Багрянородного, у которого и погиб упомянутый в надписи Хравн. Из текста непонятно, отправились после этого готландские купцы дальше или повернули назад. Это единственное упоминание порогов в рунической надписи вместе с молчанием о них саг говорит о том, что путешествия по этому маршруту скандинавов вряд ли были особенно многолюдными. На протяжении веков доказательство их участия в создании пути «из варяг в греки» видели в русских названиях днепровских порогов, записанных Константином Багрянородным. Выше было показано, что из скандинавских языков свободно выводятся только два названия. Также царственный автор дважды приводит форму πραχ, тогда как и он сам, и другие византийские авторы всегда передают славянское г своим γ. Обративший на это внимание С.А. Гедеонов справедливо отметил, что в данном случае император передает не русское г в слове порог, а вендское h в слове prah, что свидетельствует о том, что его информатором был новгородец или славянин с юга Балтики{285}.

«Ни византийские источники, ни скандинавские саги ничего не говорят о постоянной и регулярной торговле норманнов в Царьграде, — подчеркивал в свое время В.В. Мавродин. — Византия не знала “норманнских” товаров, как Скандинавия почти не знала византийских. На Готланде, который вел обширную торговлю, найдено около 67 тысяч арабских, английских, германских, польских и прочих монет VIII–X веков, и среди них только 180 византийских, те есть около 0,25%! В роли купцов в Константинополе скандинавы никогда не выступали»{286}. Кроме того, скандинавские саги не знают никого из русских князей старше Владимира Святославича, да и того в основном как отца Ярослава Мудрого. Не знают они также ни одного византийского императора ранее Иоанна Цимисхия, причем не непосредственно, а по слухам{287}.

Поскольку исчерпывающей карты по находкам византийского импорта в Балтийском регионе нет, постараемся на основе распространения в данном регионе древнерусских изделий определить, кто же был основным контрагентом наших купцов на Балтике. Благодаря работам западных исследователей, которых трудно заподозрить в симпатии к антинорманизму, составлен ряд карт подобных находок. Сначала отметим карнеоловые бусины, центром распространения и местом изготовления которых была Киевская Русь (рис. 7). Следующими предметами являются пряслица из овручского шифера (рис. 8) и древнерусская религиозная символика, представленная «киевскими» писанками и крестами «русского типа» (рис. 9). Если карнеоловые бусины распространяются как в скандинавских, так и в западнославянских землях и на основании их трудно делать какой-либо однозначный вывод, то пряслиц из овручского шифера особенно много в Прибалтике и западнославянских землях, в то время как в Скандинавии они редки. Если находки данного артефакта в Прибалтике объясняются непосредственным соседством этого региона с Древней Русью, то их присутствие у западных славян может быть объяснено только устойчивыми торговыми связями. Интересно и распространение религиозной символики. Придерживающиеся веры своих предков западные славяне не интересовались крестами, но зато с охотой приобретали «киевские» писанки в виде яиц, которые могли воспринимать как языческие символы плодородия. А. Пауль отмечает: «Такие керамические яйца… были найдены в северной Германии только в важных княжеских крепостях и торговых центрах: в Старигарде, Шпандау, Бранденбурге, Герке, Волине и, по всей видимости, были популярны у балтийско-славянской знати»{288}. В Скандинавии, наоборот, мы видим отдельные находки крестов и совсем мало писанок. Хоть Древняя Русь безусловно торговала и со Скандинавией, две последние карты показывают, что ее преимущественными торговыми партнерами были именно западные славяне. Полностью подтверждает этот вывод и наблюдение над распространением достаточно редких серебреников Владимира Святославича X в. (рис. 10). Вне Восточной Европы они были обнаружены лишь на Готланде, в Польше и землях балтийских славян, но зато полностью неизвестны в Скандинавии.

Рис. 7. Карта распространения карнеоловых бусин (по I. Gabriel, 1991): 1 — места находок; 2 — места предположительной обработки и экспорта; 3 — район наибольшей концентрации находок IX–XII вв.

Рис. 8. Карта распространения пряслиц из овручского шифера (I. Gabriel, 1991): 1 — места находок; 2 — места производства пряслиц из импортированного шифера; 3 — места добычи шифера и изготовления пряслиц; 4 — район наибольшей концентрации находок XI–XII вв.

Рис. 9. Карта распространения русской религиозной символики (S. Brather, 2001): 1 — «киевские» писанки; 2 — кресты «русского типа»

Лично посетивший в 960–980 гг. Германию, Венгрию и земли западных славян еврейский купец Ибрагим ибн-Якуб отмечал: «А вообще славяне люди смелые и решительные, и если бы они не были разрознены по причине многочисленных ответвлений их колен и разбросанности их племен, то не померился бы с ними силами ни один народ в мире. У них в стране богатейшие жилища и жизненные припасы. Они старательны в земледелии и в добывании себе пропитания и превосходят в этом все народы севера. И доходят товары их морем и сушей до русов и до Константинополя. Главнейшие из племен севера говорят по-славянски, потому что смешались с ними, как, например, племена немцев, венгров, печенегов, русов и хазар»{289}. Если древнерусский автор ПВЛ в XII в. при описании пути «из варяг в греки» не объяснил, кого именно он понимал под варягами, то живший двумя веками раньше еврейский путешественник, лично побывавший в Балтийском регионе и описавший этот же торговый путь с противоположного конца, совершенно недвусмысленно в качестве торговых партнеров столицы Византии называет именно славян. Поскольку это свидетельство исходило от очевидца, притом весьма хорошо разбиравшегося в торговле, все это в очередной раз говорит о тождестве варягов и славян. Удивление вызывает последнее предложение Якуба, в котором он помещает русов среди других неславянских племен, смешавшихся со славянами и начавшими говорить на их языке. Нечего и говорить, что норманисты с готовностью используют это обстоятельство для подтверждения своих утверждений о неславянском происхождении русов. Однако проанализируем его более внимательно. Как уже отмечалось, Якуб лично побывал в Германии и, разумеется, знал, что немцы говорят на своем собственном языке, а отнюдь не перешли на славянский. Поскольку непосредственно перед этим он описывает масштабы торговли славян своими товарами, из этого можно сделать вывод, что еврейский путешественник имел в виду то, что на славянском велись переговоры о купле-продажи товара. Действительно, целый ряд связанных с торговлей терминов из славянских языков перешел в германские. Точно так же и венгры, и печенеги, и хазары сохранили свои собственные языки. Следовательно, в интересующем нас предложении речь идет о том, что на территории Германии, Венгрии, в землях печенегов, Руси и Хазарии достаточно широко распространена славянская речь, а не о том, что все эти племена дружно оставили свои родные языки и перешли на славянский. Другое толкование, особенно с учетом того, что немцы и венгры до сих пор говорят на своих собственных языках, противоречит исторической действительности. Однако почему в этом перечне, даже если понимать его не в этническом, а в географическом смысле, фигурирует Русь? В первой главе уже цитировалось введение ПВЛ, где наряду со славянскими племенами, составляющих Русь, летописец перечисляет целый ряд других племен Восточной Европы, которые «се суть инии языце». Однако последние связаны со славянской державой данническими отношениями «иже дань дают Руси». Уже из этого описания следует, что Древнерусское государство распространяло свою власть на земли многочисленных балтских и финноугорских племен, на территории которых и стал, согласно Якубу, благодаря торговле распространяться славянский язык.