— Не стоит отчаиваться, — постаралась успокоить я расстроенную женщину, — ничего непоправимого не произошло.

— Почему ты так в этом уверена?

— Злоумышленники уже и так знали о существовании клада. Это можно считать доказанным фактом. Что ты решишь начать расследование после совершенных на тебя покушений, тоже не сложно догадаться.

— Только теперь они в курсе того, что мы нашли, с помощью чего трактовать подсказки прабабушки Лиды. А значит, знают, что мы, вероятно, скоро на след сокровищ выйдем.

— Возможно. Но сейчас, пока мы сами ни в чем не разобрались, говорить, что найдена точная карта, ведущая к кладу, слишком рано. И переживать тоже рано. А вот соблюдать осторожность жизненно необходимо. Теперь ты смогла в этом лично убедиться.

— Да, ты была права. И я готова сделать правильные выводы. С этого момента ничего важного на улице не обсуждаем.

— Здравое соображение, и на всякий случай записей никаких не делай. Сейчас противники будут охотиться на информацию с удвоенным пылом.

Пока мы разговаривали, Анна закрыла дверь, зафиксировала ее упором и задернула тяжелые шторы. Потом поставила картину прямо на диван. Мы склонились над полотном, силясь что-нибудь рассмотреть. Но картина сильно потемнела от времени и копоти или каких-то загрязнений.

— Что здесь есть? — начала перечислять Анна. — Поляна, окруженная лесом, вроде бы. На поляне стоит стол, рядом кресло-качалка, на спинку которого небрежно, словно плед, наброшены брюки. А где же тут сапоги?

— Посмотри внимательней, вот они, — показала я пальцем, — рядом с креслом и стоят, просто сапоги темные и с основным фоном практически сливаются. Только знаешь, Анна, это все никуда не годится! Картину обязательно нужно очистить! Сейчас она настолько затемнена, что мы можем упустить важные детали. И тогда в расчетах или рассуждениях появятся слишком большие погрешности.

— Да, ты права. Нужно сначала очистить, потом уже подсказки рассматривать да версии строить. Только как? Наверное, есть специальные мастерские, обученные реставраторы, что ли. Только я в этой среде никого не знаю.

— Нам не нужны реставраторы, — внимательно вглядываясь в картину, пробормотала я, — полотно не повреждено, краска нигде не испорчена, только темно слишком везде, и непонятно, это грязь или копоть. А может, эти загрязнения вообще нанесены специально?

— Теперь уж и не знаю, — пожала плечами Анна, — но с родственничков станется, пожалуй. Так что ничему не удивлюсь. И что же мы делать будем?

Прежде чем ответить, я бегло глянула на часы.

— Сегодня уже поздно, а завтра я позвоню знакомой художнице. Да, ты тоже ее знаешь: Татьяна Новая. Я несколько лет назад ее охраняла, и мы с ней в хороших отношениях остались. Таня подскажет, как действуют в таких случаях. Мои знания в этой области немного хромают. Знаю только, что разные загрязнения убирают разными способами. А чтобы не ошибиться, осторожно делают пробу где-то с краю полотна, в незначительном месте.

— Ты знакома с Татьяной?! — слегка подпрыгнула на месте Анна. — Знаешь, я восторгаюсь этой талантливой художницей!

— Вижу, — усмехнулась я, — у тебя целая коллекция ее полотен. И это мудро, они постоянно растут в цене. А некоторые люди поговаривают, что ее картины несут в себе сакральный смысл и способны значительно улучшить материальное положение и даже наладить жизнь в глобальном смысле этого слова.

— Женя, — с горящими глазами выдохнула Анна, — а ты можешь меня познакомить с Татьяной? Я об этом так давно мечтала! И вообще, я хочу заказать ей одну картину, по своей собственной задумке, как нечто вроде оберега, на удачу.

— Сейчас Татьяна готовит большую выставку и вряд ли возьмется писать по за- казу.

— А если очень хорошо попросить? Я готова отдать буквально любые деньги!

— Давай знаешь, как договоримся: сначала разберемся со всеми твоими делами, найдем клад, вычислим и передадим в руки закона злоумышленников. А потом я познакомлю тебя с Татьяной.

— Ты чего-то опасаешься, Жень? — после недолгой паузы поинтересовалась Анна.

— Я подозреваю, что злоумышленники могут за нами следить. Тогда их могут заинтересовать любые наши передвижения. А Татьяна и так натерпелась, она невольно стала героиней довольно кровавой истории. Впрочем, об этом я расскажу как-нибудь в другой раз, и ни в коем случае не на ночь.

— Ты права, оберегая ее.

— Она была моей подопечной и осталась подругой, так что это вроде инстинкта.

— Очень хорошо тебя понимаю, Женя. И буду благодарна, если ты познакомишь нас позже, когда закончится вся эта история.

Мы простились до утра и отправились каждая в свою комнату. Но уснула я далеко не сразу. Сначала проверила почту. Неожиданно хакер порадовал новостями, и я рассчитывала завтра с утра поделиться ими со своей подопечной.

* * *

Утро по уже заведенному порядку началось с тренировки. После завтрака я созвонилась с Татьяной и получила развернутую консультацию по методам промывки картин, способам изготовления промывочных эмульсий, а также рецепт ее рекомендованного состава. Итак, нам требовались: скипидар, вода, спирт и масло. Масло взяли на кухне, спирт заменили водкой, все остальное нашлось у Анны в гараже.

Кроме прочего, Татьяна рассказала, как проверить, подходит ли состав эмульсии конкретной картине. На что в первую очередь обращать внимание, чтобы не повредить слой лака, и как удалить остатки эмульсии при завершении работ. Пока мы готовили эмульсию, чистили полотно, сушили его и убирали грязь, что умудрились развести на кухне, я рассказала Анне о последних новостях. Вернее, процитировала все, что на сегодняшний день удалось раскопать хакеру.

— Твои далекие предки, похоже, ведут свой род от киевского князя Святополка Изяславича, то есть от туровопинской ветви Рюриковичей. Точная связь рода с Рюриковичами, однако, не установлена. Представители рода занимали высокие государственные должности примерно с четырнадцатого до семнадцатого века, а также владели огромными поместьями на территории нынешних России, Украины и Белоруссии. Но после семнадцатого века, когда глава рода в результате рокового стечения обстоятельств впал в немилость, Острожских стали отдалять от двора. И мужчины рода стали почти поголовно выбирать карьеру сначала военных, а после инженеров или врачей.

— То есть они были представителями российской интеллигенции? — усмехнулась Анна.

— Да, наверное. Дмитрий Острожский, кстати, не стал исключением. Вернее, он служил в кавалерии, но после женитьбы оставил службу и посвятил себя любимой жене, детям да управлению поместьями.

— То есть оно было не одно? — у женщины вытянулось лицо.

— Дмитрий Острожский был очень богат, плюс за женой Евдокией он взял, по слухам, очень щедрое приданое. Так что, да, поместий было несколько. Кроме того, семья владела домами в Москве и Питере. Дмитрий очень любил жену и часто дарил ей разные украшения. Кстати, брошь-бабочка входила в список вещей, подаренных князем своей молодой невесте еще до заключения брака.