как мы мечтали, но Он вдруг насылает на тебя болезнь, от которой нет лечения! Дряхлые старцы, только и мечтающие о покое, живут, а ты должна отправиться во тьму, потому что Ему так захотелось! Вздумалось поглядеть, как я буду страдать один, без тебя! – Владимир Константинович уже кричал. – Этому не бывать! Я не позволю посмеяться над нами так жестоко!

– И что же ты намерен делать? – спросил его дядя, появившись на пороге гостиной.

Глаша отправила сюда Ивана Павловича, поняла Варенька, и ей это не понравилось, потому что было ясно: старик примется отговаривать Володю. Муж говорил невероятное, но Варваре Андреевне чудилась правда в его горьких словах, а еще очень хотелось верить в то, что она все-таки не обречена.

– Принять предложение Солодникова, – внезапно успокоившись, ответил Владимир Константинович, с вызовом глядя на Ивана Павловича.

– В чем же оно состоит? – спросил тот.

– Он просит меня построить церковь на земле, которая принадлежит мне. Говорит, когда строительство начнется, Варя станет поправляться, а когда храм будет готов, исцелится окончательно.

Варенька и Иван Павлович изумленно переглянулись.

– Не ты ли только что говорил, что Бог глух к молитвам страждущих? А теперь утверждаешь, что собираешься возводить в честь Господа храм?

– Собираюсь, только не в Его честь, дядя. Есть и другие божества – те, что слышат и готовы помочь. Древние могущественные боги, которым молились наши предки, и о которых мы незаслуженно забыли. Они сильны и могущественны.

Слова прозвучали как удар грома. Варенька замерла, а Иван Павлович, оправившись от шока, проговорил:

– Но ведь это кощунство какое-то. Варварство.

«Варварство во имя Варвары», – подумала Варенька, и у нее появилась внезапная уверенность, что так и должно быть. Лишь бы только Иван Павлович не отговорил ее мужа.

– Каждому воздается по вере его. Так, кажется? – ядовито проговорил Владимир Константинович. – Я верю, что моей жене поможет древний бог, о котором говорит Солодников. Ему нужен храм – он его получит!

Было в тоне молодого человека нечто такое, что заставило дядю пойти на попятный, перестать спорить.

– Но ведь этот бог может оказаться столь же лжив, как и тот, от которого ты сейчас готов отречься. Ты построишь ему храм, а он не излечит твою жену. – Иван Павлович поглядел на Вареньку и, устыдившись жестокости своих слова, прибавил: – Прости, милая.

– Хуже не будет, – сказал Владимир Константинович. – Терять нам нечего. Так что я рискну.

– Благодарю! – вырвалось у Вареньки.

Она почему-то верила, что древний бог не обманет.

Глава семнадцатая

Итак, отговорить племянника от безумной затеи Иван Павлович не сумел, как ни старался. Глашу, которая тоже была против, никто и вовсе не слушал.

– Если я могу попробовать хоть что-то предпринять, чтобы спасти Вареньку, то все сделаю, и хватит об этом, – с непривычной для себя решимостью отрезал Владимир Константинович, и Ивану Павловичу пришлось отступить.

Но, услышав, где именно должен стоять новый храм, он снова встал на дыбы.

– Отчего же именно на Пропащем? Гиблое место!

– Не хуже прочих. И почему гиблое-то? Что за суеверия?

Хотя, с другой стороны, чем уединённее место, тем меньше будет свидетелей этого сумасшествия. Когда Володя поймет, что затея провалилась (Иван Павлович не сомневался, что так и будет), некому будет тыкать в него пальцем, перешептываться, посмеиваться над его легковерием и упрекать в безбожии.

Про то, почему остров Пропащий пользовался дурной славой, Иван Павлович в точности не знал. Где-то что-то слышал, не более того. Насколько ему было известно, на Пропащем никто постоянно не жил, однако в тех местах хорошо ловилась рыба, поэтому в сезон там бывали рыбаки.

Приняв решение строить храм на Пропащем, Владимир Константинович отправился туда, уладив все формальности. Вместе с ним поехали Варенька и Солодников, к которому Иван Павлович чувствовал стойкую неприязнь, доходящую порой до отвращения. Отношения своего он часто не мог скрыть, оно невольно прорывалось в его тоне и манерах, Солодников же делал вид, что ничего не замечает.

Про то, что Вареньке стоит жить на острове во время строительства, сказал Солодников, но, собственно, других вариантов и не было: молодые супруги не желали расставаться (обоих против воли преследовала мысль о том, что им, возможно, осталось не так много времени вместе).

Когда Иван Павлович объявил племяннику, что тоже намеревается ехать на остров, тот воспринял это неоднозначно: вроде и не желал вмешательства дяди, опасаясь излишней опеки и давления, но вместе с тем был рад, потому что привык полагаться на него, как на отца.

Для троих Комыниных и Солодникова построили временные домики, и господа разместились там вполне комфортно, насколько позволяли условия. Уже в мае строительство шло полным ходом. Денег потребовалось немало, но Комынины были богаты. Владимиру Константиновичу должно было хватить и собственных средств, он надеялся справиться, не одалживаясь у дяди. В крайнем случае, можно продать дальнее имение, именуемое в семье «Малым», часть ценных бумаг или заложить большое родовое поместье.

Леса хватало на острове, прочие строительные материалы доставляли на остров баржами, рабочих наняли в Быстрорецке и в окрестных деревнях. Как раз во время найма строителей снова возникла тема некоего проклятия острова.

– Людям очень нужна работа, но на остров они ехать не спешат, – сказал как-то за ужином Матвей Савельевич Комов, который руководил стройкой. – Говорят, нехорошее место.

Иван Павлович посмотрел на племянника, но тот пожал плечами: дескать, люди есть люди, болтают всякое, кто ж им запретит?

– А почему именно оно дурное, не говорят? – осведомился Комынин-старший.

– Говорят, много рыбаков потонуло. Рыбы-то полно, но не всем везло возвращаться с уловом обратно. Остров потому и называется Пропащим. – Матвей Савельевич усмехнулся в усы. – Еще слыхал, будто птицы над островом никогда не пролетают. Избегают, стало быть. И живность в здешнем лесу никакая не водится, потому тут так тихо.

Иван Павлович попытался вспомнить, видел ли пролетающих птиц, слышал ли какие-то звуки в лесу, но не смог.

– Что за ерунда, – поморщился Владимир Константинович.

– Отчего же, такое возможно. – Матвей Савельевич отложил вилку и нож. – Есть территории, где испокон веку никто не желает селиться: не строят домов, не основывают селений и городов. Без видимых причин люди избегают их. Объяснение, скорее всего, самое простое, и ученые будущего отыщут его. Возможно, это связано с течением подводных источников или с процессами в земной коре. Никаких чудес нет.

Но одно чудо все же было – и Владимир Константинович боялся в него поверить. Вареньке становилось лучше. По мере того, как продвигалось строительство, она буквально оживала: на щеки вернулся румянец, появился аппетит,