Корову и ставить некуда, — поддержал супругу Теперин. — А вы разве коровами торгуете?

— Мы заинтересованы, чтобы собака попала в хо­рошие руки. — Женщина поправила очки, не ответив на вопрос, но задала свой: — Сколько человек в вашей семье и какие жилищные условия?

— Нас только двое, — сообщила Лариса. — Квар­тира двухкомнатная, отдельная, с санузлом.

— Учтите, что на кухне собаке жить нельзя,— предупредила женщина.

— Не беспокойтесь, — заверил ее Теперин. — Да и кухня занята.

— Чем занята? — подозрительно спросила жен­щина.

— Там теща живет, — сообщил Теперин.

Видимо, в таких случаях и говорят, что у человека глаза полезли на лоб, — только у женщины полезли на лоб очки.

— Вы же говорили, что вас двое? — удивилась женщина.

— Двое и есть, — подтвердил он, ничего не пони­мая. — Два человека и теща. Да вы не беспокойтесь. Где оно захочет, там и будет жить.

— Кто... оно? — еще подозрительнее спросила женщина.

— Псина, — объяснил Теперин.

— А теща животных любит? — мрачновато поинте­ресовалась собаковедка.

— Кто ее знает, — неопределенно ответил Теперин.

— Конечно, любит, — заступилась за мать Лариса.

— А помнишь, как она меня бидоном огрела? — не согласился муж.

— Так ты же человек, — резонно возразила же­на. — А животных она уважает.

— Ну, хорошо, — перебила их спор женщина.— Какие у вас материальные условия?

Теперин приосанился и набрал в грудь воздуха ровно столько, чтобы он вытолкнул из-под расстегнутого пиджака десятирублевый яично-широченный галстук. Лариса скрипнула кримпленовым платьем.

— Хватает, — сообщил он.

— И я сто семьдесят, — призналась Лариса.

— Капусты насолили и под камень положили,— добавил Теперин.

— Телек цветной ,— дополнила жена общую кар­тину.

— Вашу псину будем кормить одними люля-кеба­бами, — заверил он.

— Острое собакам нельзя, — испугалась женщина.

— Мы ей супу наварим, — поспешила Лариса сгладить оплошность мужа.

— Харчо, — тоже поспешил вставить он, чтобы строгая женщина не подумала, что они будут морить собаку какими-нибудь комплексными обедами.

— Вам необходимо прочесть специальную литера­туру. Вы еще не готовы теоретически, — заметила жен­щина.

Она достала с полки громадную стопку книг и кни­жиц. Сверху лежала толстая монография «Щенок (детство, отрочество, юность)». Внизу покоился двух­томник «Психология болонки».

Теперины переглянулись. Столько книг они видели только в бухгалтерии — подшитые отчеты.

— Какую вы хотите породу?

— Нам бы кобелька, — сразу высказал свое жела­ние Теперин.

— Только не мордатого... не этого... не бульдозе­ра, — попросила Лариса. — И чтобы хвост был, как у всех добрых людей.

— Знаете, — объяснил муж, — есть такие волосатые псинки, что рожи не видать. Из них еще шерсть выщипывают на оренбургские платки.

— Шприц, — вспомнила Лариса породу и подели­лась: — Я уж ему имечко придумала — Фантомас.

— Лучше Первач, — сказал Теперин.

— А какое у вас образование? — вдруг спросила женщина и сняла очки, словно из-за них она раньше чего-то не рассмотрела в посетителях.

— Я на последнем заочном курсе, — сообщил Теперин. — Она на предпоследнем. А что?

— Нас интересует и духовный мир семьи, — объ­яснила женщина.

— Духовного мира у нас навалом, — сказал муж.

— Две газеты выписываем, — обиделась жена.

— С культпоходом ходим, — заметил Теперин.— На культпоходы ходим, — поправился он.— «Ну, по­годи!» всем коллективом смотрели.

— А у вас есть домашняя библиотека? — спросила женщина.

Супруги изумленно переглянулись. Она поправила бледно-синий парик и встала. Он застегнул пиджак из матовой ткани, которую не выпускала ни одна фабри­ка мира.

— Мы собаку у вас покупаем, а что вы спрашивае­те про библиотеку? — сердито сказал Теперин.

— Если такая морока с вашими собачками, то обойдемся и без них, — заверила Лариса.

— Да мы лучше ребенка заведем, — заключил Те­перин.

И завели ребенка. По поводу его появления на свет супругов Тепериных никто, нигде и ни о чем не спра­шивал. На день они отдавали его теще, которая ува­жала собак и жила на кухне. А вечером ребенок не шелохнувшись смотрел из коляски цветные серии, по­сасывая пустышку. Но сразу начинал плакать, если показывали эти проклятые симфонии.

Драма

Все советуют учиться у классиков. Чтобы страсти клокотали, как чай в кофейнике. А вот я вам расскажу историю из жизни, а вы ее напечатайте.

Медея Колокольцева познакомилась с Тарасом Пульбиным. Познакомилась обыкновенно, через Дво­рец бракосочетаний. Ее родители предоставили им кооперативную квартиру, чтобы поменьше клокотали страсти. Его родители подарили полдачи, с пианино в ней. Даже тетка, которая сидела только на окладе, принесла кило воблы.

Так и прожили Медея с Тарасом пятнадцать лет и чуть не умерли в один день, когда выиграли по лоте­рее «Москвич». Было у них три сына, из них одна доч­ка. Водились у них и гарнитуры, да и фокстерьеры во­дились.

Жили они счастливо, если посмотреть поверху, но страсти-то внутри.

Тарас Пульбин последние пять лет, да и перед этим пять, писал, работал по вечерам. Время не прошло даром — в конце концов Тарас обнаружил под сосед­ним столом удивительную ножку. Он стал раздумы­вать, чья бы это. Тарас поднял голову и узрел Люсю, которую он видел тыщу один раз, а ногу увидел впер­вые. Вот так и возникла любовь с первого взгляда. А что?

Однажды Медея Колокольцева получила по почте письмо: «Греческая дура! Неужели ты думаешь, что твой Тарас по вечерам вкалывает? А ты загляни к Люське Ф.! Член профсоюза».

Если профсоюзная организация предлагает загля­нуть к Люське Ф., то надо заглянуть.

Увиденное у Люськи произвело столь сильное впе­чатление на Медею, что в тот же вечер ее заявление лежало во Дворце бракоразводов, а его чемодан си­ротливо стоял на лестничной площадке, и его почему- то даже никто не крал.

— Но дети! — вломился в квартиру Тарас. — Я так люблю наших малышей!

— Нет у тебя детей, паршивый пес! Вовек ты боль­ше крошек не увидишь! Я им сообщила, что скончался ты. Сегодня реактивным самолетом они отбыли к баб­ке в Магадан.

— Медея, что ты натворила?! Лишила батьки их, и климат там другой, да ты их попросту убила! Тря­сутся руки, люльки не набить, придется сигарету