— Да не знаю я…

— Да ты не отмазывайся, не надо. Я все знаю… И то, что ты за мной пришел, тоже знаю. Мочить меня будешь?

— Арсен, ты чего? — побледнел Шахтер.

— Котел нас продал. — Арсений давил на него взглядом.

— Когда это было!

— А ты знаешь? — едко усмехнулся Арсений.

— Ну, не знаю… — стушевался Шахтер. — Догадываюсь.

— И не при делах?

— Не при делах.

— А Шмеля кто грохнул? А Буяна?

— Кто их грохнул?

— Вот и я спрашиваю, — усмехнулся Арсен.

— Котел тоже знать хочет.

— Котел?

— Буян там на диване лежал, а Шмель рядом — на полу. Буян Шмеля шмальнул, а потом сам застрелился.

— Да ну!

— Ну, мы так поняли… Вы так хотели все подать…

— Мы?

— Ну, с Казимиром…

— Менты ничего не говорили, — качнул головой Арсен.

— Менты ничего не знают. Шмеля с Буяном по-тихому вывезли.

— Не важно, как похоронили; важно, как убили.

— Так вы их и грохнули.

— Мы?! С Казимиром?! Зачем?

— А деньги где?.. Ширман вам там лимон обещал…

— Деньги?.. — Арсений внимательно посмотрел в глаза Шахтеру. — Так ты про деньги узнать хочешь?

— Какие, на хрен, деньги!.. Нас там сейчас и в хвост, и в гриву… Котел сам сейчас под прессом…

— Да ну!

— Менты как с цепи сорвались, метут всех подряд.

— И тебя замели?

— Поверь, мне сейчас не до тебя…

Арсений пожал плечами. Не верил он Шахтеру, но в то же время в его рассказе чувствовалась знакомая логика. Буян убил Шмеля и застрелился сам — могло такое быть? Или это Казимир все подстроил? Чтобы устранить претендентов на Ширмановские миллионы? И Арсения он вычеркнул из этого списка, подложив ему свинью, а вернее — труп Ширмана. Казимир захапал все — это факт, от которого следует отталкиваться.

А еще Казимир мог договориться с Дубининым. У него был ключ от Ширмановского кабинета, и он знал, где находится договор. Возможно, Казимир всего лишь продал этот договор, получив за него кругленькую сумму. Но Арсений помнил, как он мылился на должность начальника службы безопасности при Ширмане. Разве не мог Казимир устроиться на такую же примерно должность в системе Дубинина? Может, это он и спровоцировал наезд на котловскую братву. Менты набирают силу, сейчас им только покажи, кого рвать…

Арсений не знал точно, как оно было на самом деле, но, в любом случае, оправданий Казимиру нет и не будет. Он объявляет войну за свою жизнь, и если Шахтер держит нож за пазухой, то путь лучше сделает себе харакири. Арсений убьет любого, кто посмеет поднять на него руку. Он обязательно вылезет из этой задницы, выживет, вырвется на свободу — и отомстит. Обязательно отомстит…

Поезд набирал ход тяжело, медленно: все чаще стучат колеса, все громче. И без того хочется спать, а тут еще этот убаюкивающий перестук… Арсений засыпал на мягком матрасе, под головой — подушка в наволочке. На этап белье не выдавали, там спали на жестких полках и в жуткой тесноте. В плацкартный вагон с чистым бельем он попал уже после побега.

Три года ушло на подкоп, еще два месяца на то, чтобы через леса и болота добраться до железнодорожной станции. Наконец-то все мучения позади. Впереди Москва, там он и доберется до ненавистного Казимира.

Этот козел действительно сделал карьеру в компании «Совкомнефть», прибрал к рукам крупный пакет акций — он теперь долларовый миллиардер. Правда, где он живет, Арсений так и не узнал. Пока. Но если он смог сделать почти невозможное и сдернул с зоны, то и до Казимира доберется однозначно. Никуда эта мразь от него не денется.

Арсений уже во сне вспомнил о давней истории с побегом. Не доехал он тогда до Москвы, замели его менты — взяли прямо в плацкарте.

Дверь открылась. Арсений дернулся, оторвал голову от подушки. «Менты!» Но в плацкарте не могло быть откатных дверей.

И вообще, он уже отмотал свой срок. Шестнадцать лет получил за Ширмана, еще три с половиной года припаяли за побег. Без малого двадцать лет от «звонка» до «звонка». Целая вечность позади… А до Москвы уже всего ничего. Попутчики сошли, в купе он один, так что, возможно, это просто проводница пришла его будить.

— Здесь не занято? — прозвучал приятный женский голос.

Арсений подумал, что обладательница этого голоса женщина молодая и, возможно, даже красивая. Он развернулся на полке.

В дверях действительно стояла симпатичная молодая девушка. Даже очень симпатичная. Черты лица не совсем правильные, но и ладно. Линии носа резкие, отчего он казался излишне большим, и подбородок широковат. Зато какие волосы — густые, длинные, цвета спелой пшеницы! Губы сочно накрашены, глаза жирно подведены. Плащ нараспашку, платье под ним не самое короткое, но и длинным его не назовешь. Стройные ножки в прозрачных колготках, изящные сапожки на шпильке.

Арсений только повернулся, а уже сфотографировал взглядом блондинку целиком.

Но и она успела заметить у него на плече наколку. Он поправил короткий рукав футболки, но поздно. А татуировка лагерная, паршивого качества. На воле такие «портачки» не накалывают — там сейчас техника, о которой раньше даже не слыхивали.

— Извините! — Красотка подалась назад.

— Жаль, — искренне вздохнул он.

И наколки у него тюремные, и возраст уже не тот, что раньше. Сорок шесть лет как-никак, и волосы уже седые, и морщины на лбу. Тело тренированное, мышцы в тонусе, как у молодого, но женщины сначала смотрят на лицо, а потом уже все остальное. Не приглянулся Арсений девушке, мало того, еще и напугал. И глупо бежать за ней, уговаривая вернуться.

— Что жаль?

Но блондинка вернулась сама. Одну ногу оставила в коридоре, другую перенесла в купе. На Арсения она смотрела с интересом, но с опаской.

— Всю дорогу мечтал ехать вдвоем в одном купе с красивой девушкой.

— Смело.

— Хотите сказать, что девушка должна быть смелой?

— Чтобы ехать с вами?.. Может быть.

— Я такой страшный?

— Девушка, не стойте в проходе! — Донеслось из коридора.

Блондинка кивнула, зашла в купе и присела на свободную полку. В купе заглянула проводница.

— Собираемся потихоньку, подъезжаем к Москве, — сказала она и пропала.

— Да нет, нестрашный, — пожала плечами пассажирка, глядя вслед проводнице.

Вагон полупустой, возможно, даже есть совсем свободные купе, почему бы не перебраться туда?