– Пойдем, – проговорил он Асе, лаская ее и не спуская с рук. – Пойдем спать. Все пусть катится к чертовой матери. Завтра все решим, завтра.

Его первоначальный план немедленно собраться и ехать в аэропорт внезапно выявил свои слабые стороны.

Во-первых, невыносима была мысль зажигать по всей квартире свет, становясь таким образом легким объектом для наблюдения с какой-нибудь многоэтажки. Во-вторых, он даст знать о готовящемся бегстве: за ним установят слежку, и вся его затея с тихим уголком на краю света благополучно накроется медным тазом. В-третьих, надо предварительно отвезти Асю в кошачью гостиницу. В-четвертых, он так устал, что ни о чем, кроме постели, думать не может. В-пятых, утро вечера мудренее, а Егор всегда был склонен доверять народной мудрости. И, в-шестых, в глубине души он надеялся, что завтра его мытарства кончатся сами собой.

В общем, так и не включив свет, он доволокся до спальни, лег на кровать, свернулся клубком, прижимая Асю к животу, накрылся краем покрывала и под тихое урчание пригревшейся кошки уснул, как набегавшийся за день школьник.

Егор проспал до полудня, благо его никто ни разу не побеспокоил.

Это сам по себе был добрый знак.

«Отстали, – подумал Егор, стоя у окна и глядя на неутомимо реющих ласточек. – Слава богу. А если не отстали, то я сам попрошу их сделать это. В конце концов можно обратиться в милицию».

Он сам не понимал, почему ему вчера показалось, будто за ним могут следить. Ведь ничего, кроме довольно туманной фразы Жанны, не было. И все же он не мог не помнить своего отчетливого чувства, будто его взяли под наблюдение.

Но тревога оказалась ложной, а мысль о том, что он живет как-никак под охраной государства, и вовсе его успокоила.

Бегство, как и следовало ожидать, он отменил. Работа над книгой в самом разгаре, а ничто так пагубно не отражается на ней, как внезапная перемена мест. Какие-либо «видения» его не посещали, и даже сны не снились, что Егор опять-таки воспринял как несомненное возвращение к прежней жизни.

«Стоит хорошенько выспаться, – думал он, – и все беды яйца выеденного не стоят».

Пока он принимал душ, готовил завтрак, кормил Асю и слушал чивиканье ласточек, его душевное равновесие окончательно восстановилось. События минувших дней он все увереннее отодвигал в темный угол своей памяти и вместо этого с облегчением и энтузиазмом принимался обдумывать сюжет книги, над которой работал. Как известно, ничто так не успокаивает, как перенос мыслей из мира реального в мир вымышленный, и здесь могучая фантазия Егора была ему только на руку. Главная трудность заключалась в том, чтобы запустить ее в нужном направлении, но тут на помощь приходил профессионализм, и вскоре Горин только тем и был занят, что конструировал диалоги главного героя и поминутно делал наброски в блокнот.

Звонок раздался после трех часов, когда Егор сидел за компьютером и торопился поспеть руками за работой мысли. Дело ладилось, и мерное потрескивание клавиш лучше прочего говорило в пользу терапевтического эффекта труда.

И вдруг с трезвоном телефона все рухнуло в одно мгновение.

Егор с застывшими в воздухе, растопыренными руками замер, как подскочивший на насесте петух, и озадаченно уставился на телефон.

Кто? – вот главный вопрос.

Он осторожно потянулся через экран и взглянул на дисплей. Номер незнакомый. Но и не Жанны. Кто же тогда?

«Может, какой-нибудь почитатель, – сказал он себе. – Раздобыл мой номер и хочет выразить восторги?» Такое уже бывало, и для писателя с именем в этом нет ничего неожиданного. Послушать пять минут, дать парочку вежливых ответов, поблагодарить и под предлогом занятости закончить разговор. В конце концов это его прямая обязанность.

Но все-таки он медлил, не отрывая глаз от телефона.

Может, он и так замолчит?

Нет, телефон не замолкал, выдавая серьезность намерений того, кто звонил.

Егор взял трубку.

– Да?

– Здравствуйте, – послышался женский голос. – Вы – Егор Егорович Горин?

Голос был незнакомый. Он отдавал казенной напористостью, и Егор с недобрым чувством вспомнил о ночных гонках.

Неужели так быстро стали выходить на свидетелей? В общем-то, бояться ему нечего, но очень не хочется погружаться во все эти милицейские процедуры.

– Да, это я, – сказал он. – А вы, простите, кто?

– Старший лейтенант Чернова, – послышался ответ. – Мне нужно с вами поговорить.

У Горина похолодело внутри. Точно, гонки. Но как быстро сработали! Наверное, кто-то узнал Егора в толпе и не преминул донести. Эх, люди, люди, хоть бы раз удивили. Нет, видно, не в этой жизни.

– По какому вопросу? – спросил Горин.

А вдруг что-нибудь постороннее? Бывают такие идиотские совпадения, и чем гуще события, тем больше совпадений. Возможно, старшему лейтенанту Черновой понадобилось уточнить вопрос с пропиской, или с документами на куплю-продажу дачи (недавно у Егора были с ними небольшие проблемы), или еще что-нибудь – у милиции всегда найдутся вопросы к обывателю.

– Я не хотела бы по телефону, – ответила Чернова. – Мы можем встретиться?

Егор задумался. Это что-то другое, не прописка и не загранпаспорт. И не гонки. Будь то гонки, она бы говорила другим тоном. Но в ее голосе Егор уловил нотку сомнения, и это его насторожило.

– Да, – сказал он, – конечно, могли бы. Но я сейчас действительно очень занят…

– Я могу прийти к вам домой, – предложила Чернова.

– Нет! – выкрикнул Егор.

Хватит с него гостий. Только не домой.

– Хорошо, – тут же поправилась Чернова. – Предложите, когда и где.

Егор хотел брякнуть, что вовсе не испытывает желания встречаться и о чем-то там разговаривать, но сдержался. Неустроенная молодость научила его всегда быть вежливым с любым человеком, представляющим власть, будь то хоть рядовой, хоть сержант. А тут целый старший лейтенант. Невелик чин, а гадостей наделать может много. Так что лучше поплыть по течению и надеяться, что нужный кустик, за который можно ухватиться, подвернется в нужное время.

– Давайте в половине шестого, – сказал он. – На пересечении Кутузовского проспекта и улицы Минской. Там есть кофейня…

– Да, я знаю ее, – перебила Чернова. – Значит, в половине шестого?

– Если вам удобно, – не отказал себе в крохотной доле сарказма Егор.

– Удобно, – заверила Чернова. – До встречи.

Егор положил телефон и некоторое время тупо смотрел мимо написанных им строк.

Вот же гадюка. Подставила-таки. В том, что между звонком Черновой и Жанной есть несомненная связь, Егор не сомневался. Знать бы, в чем выражается эта связь. Возможно, дело все же в гонках. Началось расследование, и милиция желает опросить его как очевидца аварии. А приватную встречу старший лейтенант назначила из деликатности, зная, кто он, и не желая подвергать его особу процедурной волоките.