– Вы делаете ставку? – спросил жучок, суетливо перебирая руками перед Жанной.

– Да! – кивнула она. – Сейчас.

Она обернулась к Егору, и он увидел ее прозрачные глаза, наполненные тревогой и мольбой.

– Помоги мне, – попросила она. – Я не могу проиграть.

Ее голос дрогнул, и она отвернулась.

Он с радостью бы ей помог, но с собой у него была, помимо кредитки, только мелочь, тысяч семь, не больше. А здесь принимали только наличные. Даже если бы он и выиграл, это и близко не покрыло бы суммы ее проигрыша. А чем еще он мог ей сейчас помочь, он не представлял. Если только схватить в охапку и утащить отсюда, помешав сделать роковую ставку? Но вряд ли она ему это простит.

Горин вздохнул, решив все же попытаться ее отговорить, но вдруг перед его взором возник серый коридор, а в нем – летящая в кювет машина. Она кувыркалась, как щепка, гонимая бурей. Вдруг из-под ее капота рванулся столб огня. Миг – и она вся вспыхнула, как факел, разбрасывая во все стороны горящие осколки. И тут же откуда-то выскочил летящий «БМВ» и пересек финишную черту.

– На «Порше», – очнувшись, услышал Егор.

Он увидел, что Жанна протягивает свернутые в рулончик деньги жучку, и перехватил ее руку.

– Ты что? – возмутилась она.

– На «БМВ»! – крикнул он. – Ставь на «БМВ».

– Но почему?

Егор ощутил непоколебимую уверенность.

– Не могу объяснить, – шепнул он Жанне на ухо. – Но доверься мне. Поставь на «БМВ».

Девушка посмотрела ему в глаза.

– Вы ставите? – спросил в последний раз жучок. – Да или нет?

– Ставлю, – решилась Жанна. – На «БМВ».

Получив билетик, она суровым жестом сложила руки на груди.

«Как перед казнью», – подумал Егор.

Он почувствовал, что его уверенность убывает с каждой секундой. Если она проиграет, все кончится. И надо было ему влезать со своим советом?

– Я компенсирую проигрыш, – сказал он виновато.

– Я большая девочка, – отрезала Жанна. – Милостыню не беру.

Она отошла от него и встала у старта, внимательно наблюдая за приготовлениями гонщиков. Затем, будто разом потеряв к ним интерес, зашла за спины болельщиков и уже оттуда следила за происходящим. Он хотел бы подойти и поддержать ее, но понимал, что лучше ему держаться на расстоянии.

Сигнальщик поднял флажки.

«Господи! – опомнился Егор. – Надо же предупредить их! Ведь водитель «Порше» может погибнуть!»

Он рванулся вперед, оттолкнув стоящего перед ним мужчину, но в этом миг сигнальщик резко опустил флажки и обе машины, ревя турбинами, стремительно помчались по трассе.

– Полегче, приятель! – услышал Егор за своей спиной разгневанный возглас.

– Извините, – машинально бросил Егор, едва покосившись на человека, которого он оттолкнул, и тут же о нем забыв.

Он замер на месте, глядя на удаляющиеся огни.

«Как их предупредить? – думал он. – Сообщить организаторам? Вряд ли они остановят гонку. Да и едва ли есть такая возможность. И что я им скажу? Они сочтут меня сумасшедшим. А может, я и вправду сумасшедший? Откуда взялись эти видения? Я должен понять, что происходит».

Он бросил взгляд на стоящую в отдалении Жанну.

«Она должна мне рассказать, – решительно подумал Егор. – Ей что-то известно, недаром она сказала «потом». Мне надо было настоять на своем и не ехать на эти дурацкие гонки, пока она мне всего не расскажет. Ну ничего! Теперь она не отвертится».

Он быстро подошел к девушке, снова кого-то толкнув по дороге и забыв извиниться, и дернул ее за рукав.

– Что тебе нужно? – холодно спросила Жанна, глядя вслед удаляющимся автомобилям.

– Знать правду, – отчеканил Егор.

– Я же сказала, потом, – раздраженно ответила она.

– А я говорю – сейчас! – рявкнул он.

На них стали оборачиваться.

– Прошу тебя, потерпи несколько минут, – сказала Жанна сквозь зубы. – Ты все узнаешь.

– Я не собираюсь… – начал Егор гневно.

Но в этот миг Жанна привстала на цыпочки и произнесла, как заклинание:

– Первый поворот.

Горин, внезапно вспомнив о пригрезившейся ему катастрофе, забыл о Жанне и устремил взор на невидимый в темноте вираж.

Если это произойдет сейчас, он будет точно знать, что он – преступник. А также сумасшедший, одолеваемый видениями. И значит, единственное, что ему останется сделать, – это срочно обратиться к специалистам, которые, конечно же, упекут его в лечебницу. В мгновение ока об этом проведает общественность: сначала его пожалеют, затем осмеют и как итог отвернутся, ибо кто захочет всерьез связываться с психопатом? И все, конец жизни, ибо из такой ямы не вылезают.

Пока эти мысли вихрем проносились в голове Егора, он не отрывал глаз от далекой трассы.

Вот машины, преодолев, к его огромному облегчению, первый вираж, понеслись ко второму, где недавно насмерть разбился гонщик. Полминуты, отделявшие первый поворот от второго, растянулись для Егора в безразмерную пружину, столь же длинную, сколь и напряженную. Он забыл о том, что находится в поле, что рядом с ним стоит Жанна и что он ждет от нее ответов, что ее ставка обязательно должна выиграть, а он является заложником этой ставки. Все вдруг перестало для него существовать, и остались только он и несущийся на страшной скорости автомобиль в гулкой, глухой ночи. Сейчас его жизнь зависела от исхода гонки, от того, как будет пройден водителем «Порше» второй поворот, и он, сам того не замечая, зашептал слова молитвы.

Вот машины исчезли из виду.

– Второй, – сказала Жанна.

Егор закрыл глаза.

Сейчас, сейчас вспышка огня распахнет ночь, и его существование разломается надвое: «до» и «после» трагедии.

Секунда. Вторая. Третья. Ну!

– Прошли! – выдохнула Жанна. – Кто первый? Кто?!

Егор внезапно ощутил, как сладостен ночной воздух и каким благословенным опахалом веет на него принесшийся с юга ветер.

«Господи, – сказал он себе, широко открывая глаза, – так, значит, все – ерунда? Всего, что я себе надумал, нагородил, ничего на самом деле не существует? Нет никаких видений, а есть только измышления усталого мозга, взвинченные нервы и вырвавшаяся из-под узды фантазия? Какой я болван, – думал Егор, глядя просветленным взором на несущиеся к финишу фары обеих машин. – Навыдумывал себе черт знает чего. Пис-сатель. Жанне сцену устроил! Надо будет как-то извиниться, а то стыдно, стыдно».

Несмотря на стыд, в душе его разливалось давно не испытываемое чувство умиротворения.

«Как все-таки здорово вернуться в мир нормальных людей, к нормальным заботам, мыслям и поступкам, – подумал он. – Надо же, до смирительной рубашки дошел. А еще почитал себя инженером человеческих душ. В своей как следует не сумел разобраться. Спасибо Жанне, помогла».