Председатель удивленно поднял брови. Он хорошо помнил, что всего шесть месяцев назад, когда он допрашивал этого великана, тот не понимал ни слова по-английски. Разве не он ошеломил их всех историей своих приключений, которые привели его в Ливерпуль? Теперь он рассказывал ту же историю, и, за исключением редких грамматических ошибок и кошмарного ливерпульского акцента, она произвела на присяжных еще большее впечатление, чем в прошлый раз.

— Итак, Хох, что бы вы хотели делать дальше? — спросил он, когда юный чех закончил свой рассказ.

— Я хочу вступить в армию и приложить руку к победе над фашистами, — прозвучал отрепетированный ответ Любжи.

— Это не так просто, Хох, — добродушно улыбнулся председатель.

— Если вы не дадите мне винтовку, я буду убивать немцев голыми руками, — дерзко заявил Любжи. — Просто дайте мне шанс показать, на что я способен.

Председатель снова улыбнулся, потом кивнул сержанту, который вытянулся по стойке «смирно» и быстро вывел Любжи из зала.

Любжи узнал, к какому решению пришли присяжные, только через несколько дней. Он разносил утренние газеты офицерам, когда к нему подошел капрал и без всяких объяснений сообщил:

— Хох, тебя хочет видеть командир.

— Когда? — спросил Любжи.

— Сейчас, — капрал развернулся и без лишних слов зашагал прочь. Любжи бросил оставшиеся газеты и побежал за ним. Тот уже скрылся в утренней дымке, направляясь в сторону служебного блока. Оба остановились перед дверью с табличкой «Командир».

Капрал постучал и, услышав «Войдите», открыл дверь, шагнул в комнату, вытянулся в струнку перед полковником и отдал честь.

— Хох доставлен по вашему приказанию, сэр, — проорал он, будто на учебном плацу. Любжи стоял прямо за капралом, и тот едва не сбил его с ног, когда сделал шаг назад.

За столом сидел элегантно одетый офицер. Любжи пару раз видел его раньше, но только издалека. Он встал по стойке «смирно» и поднял руку ко лбу, подражая капралу. Командир минуту смотрел на него, потом опустил взгляд на одинокий листок бумаги, лежавший на его столе.

— Хох, — начал он, — вас переводят из лагеря в учебную часть в Стаффордшире. Там вы вступите в саперно-строительные части в звании рядового.

— Есть, сэр, — радостно крикнул Любжи.

Полковник по-прежнему смотрел на лежавший перед ним листок.

— Вы отправляетесь из лагеря завтра в семь часов утра.

— Есть, сэр.

— Перед отъездом доложитесь дежурному. Он выдаст вам все необходимые документы, в том числе проездное предписание.

— Есть, сэр.

— Вопросы есть, Хох?

— Да, сэр, — ответил Любжи. — Саперно-строительные части убивают немцев?

— Нет, Хох, — засмеялся полковник, — но вы окажете неоценимую помощь тем, кто убивает.

Любжи знал значение слова «ценный», но не был уверен, что понимает смысл слова «неоценимый». Вернувшись в камеру, он записал его в свой словарик.

Днем он, как и было приказано, явился к дежурному и получил проездное предписание и десять шиллингов. Собрав свои немногочисленные пожитки, он в последний раз спустился с холма — ему хотелось поблагодарить миссис Суитман за все, что она сделала для него за эти семь месяцев, помогая учить английский. Он посмотрел новое слово в словаре, лежавшем под прилавком, и сказал миссис Суитман, что ее помощь была неоценимой. Она не захотела признать, что высокий молодой иностранец говорит на ее языке лучше, чем она сама.

На следующее утро Любжи приехал на вокзал, успев на поезд до Стаффорда, отправлявшийся в 7.20. Он сделал три пересадки, поезда подолгу задерживались, и за это время Любжи прочитал «Таймс» от первой страницы до последней.

В Стаффорде его ждал джип. За рулем сидел капрал Северного Стаффордширского полка. У него был такой щеголеватый вид, что Любжи обращался к нему не иначе как «сэр». По дороге в казармы капрал доходчиво объяснил Любжи, что «работяги-чурки» — сленг пока давался Любжи с трудом — это низшая форма жизни.

— Они просто кучка тыловых крыс, готовых на все, лишь бы избежать участия в боевых действиях.

— Я хочу участвовать в боевых действиях, — твердо сказал ему Любжи, — и я не тыловая крыса. — Он замялся. — Так ведь?

— Поживем — увидим, — ответил капрал и остановил джип около интендантского склада.

Любжи выдали форму рядового: коротковатые сантиметров на пять брюки, две гимнастерки, две пары серых носков, коричневый галстук (хлопчатобумажный), походный котелок, нож, вилку и ложку, два одеяла, простыню и наволочку, потом его проводили в казармы. Его расквартировали вместе с двадцатью новобранцами из окрестностей Стаффордшира, до призыва на службу они работали в основном носильщиками или шахтерами. Он не сразу понял, что они говорят на том же языке, которому его учила миссис Суитман.

Следующие несколько недель Любжи только и делал, что копал траншеи, чистил туалеты и изредка вывозил на грузовике мусор на свалку километрах в трех от части. К неудовольствию своих товарищей, Любжи всегда работал больше и дольше их. Вскоре он понял, почему капрал считал «работяг» тыловыми крысами.

Всякий раз, когда ему приходилось чистить мусорные ящики за офицерской столовой, Любжи доставал выброшенные газеты, какими бы старыми они ни были. Ночью он лежал на узкой, слишком короткой для него кровати и медленно переворачивал страницы каждой газеты. Больше всего его интересовали истории о войне, но чем больше он читал, тем больше укреплялся в своих опасениях, что последний бой кончится задолго до того, как он получит шанс убить хотя бы одного немца.

Любжи работал уже около шести месяцев и однажды утром прочитал в приказе, что Северный Стаффордширский полк проводит ежегодный турнир по боксу, на котором будут выбраны участники национального армейского чемпионата. Отделению Любжи было поручено установить ринг и расставить стулья в спортивном зале, чтобы весь полк мог посмотреть финал. Приказ подписал дежурный офицер лейтенант Уэйкхем.

Когда в центре спортзала соорудили ринг, Любжи стал расставлять вокруг него стулья. В десять часов отделению дали пятнадцатиминутный перерыв, и большинство «работяг» пошли на улицу, чтобы выкурить по сигарете. А Любжи остался и наблюдал за тренировкой боксеров.

Когда на ринг вышел стокилограммовый чемпион полка в тяжелом весе, тренер не смог найти для него подходящего спарринг-партнера, поэтому чемпиону пришлось довольствоваться боксерской грушей, которую держал самый крупный солдат полка. Но никто не мог долго удерживать грушу, и когда несколько человек выбились из сил, чемпион начал вести «бой с тенью», а его тренер давал советы, как отправить невидимого соперника в нокаут.

Любжи завороженно наблюдал за ним, пока в зал не вошел худощавый мужчина чуть старше двадцати лет с одной звездочкой на погонах — казалось, он только вчера окончил школу. Любжи принялся быстро расставлять следующие стулья. Лейтенант Уэйкхем остановился около ринга и нахмурился, увидев, как тяжеловес ведет «бой с тенью».