Впрочем, нам тут не жить. Долго, по крайней мере.

– Не торопись. Помоги мне встать, Шел, – остановил я шагнувшую было к дверям зимовья девушку. С немалым трудом встал и, опираясь на ее плечо, подошел к входной двери. Долго осматривал простой тяжелый засов из мощного бруса, после чего аккуратно перерезал тонкую кожаную петельку около ручки. Отодвинул девушку в сторону под прикрытие стены, сложенной из толстых бревен, и встал там сам. И решительно открыл дверь.

Собранная из толстых досок, обитая войлоком дверь беззвучно провернулась на хорошо смазанных петлях. Пару минут я всматривался в полумрак зимовья, стараясь пореже вдыхать. Духан из этой избушки шел еще тот.

– И долго мы тут будем стоять? – недовольно вопросила переселенка-беглянка. – Что ты высматриваешь?

– Смотрю, нет ли еще ловушек, кроме этого обреза. – Я показал на настороженный самострел, глядящий жерлами десятого калибра в дверной проем. – Но вроде все. Только опять не торопись. Сейчас осмотрим окна изнутри, только потом ставни откроем.

Но с окнами, затянутыми тонкой прозрачной шкурой, никаких проблем не возникло. И потому Шейла, обежав избушку, открыла ставни с обеих сторон. В избушке стало изрядно светлее. А когда я запалил пару керосиновых ламп и развел огонь в очаге, стало даже немного уютней. Хотя бардака от этого меньше не сделалось. Впрочем, с дымом выгнало застоявшийся воздух, а в дверь натащило свежего, морозного. Шейла сгребла и повыбрасывала на улицу множество мусора. На очаг был поставлен тяжелый котел, в который девушка натаскала топить нарубленного кусками льда, сваленного немалой горкой около избы. По большому счету абсолютно верное решение. Надо водички – бросил кус льда и растопил. Трапперы были хоть и изрядными грязнулями, но в немалой бытовой сметке им не откажешь. Хотя…

– Я знала, что без женщин и дроидов-уборщиков мужчины становятся дикими обезьянами. Но не до такой же степени, – закрывая дверь, припечатала Шел.

Подошла к широкому столу, стоящему около стены, попробовала пошатать его, удовлетворенно хмыкнула. Взяла пару бутылок с местным пойлом (которого было весьма немало), понюхала, плеснула немножко на огонь, радостно вспыхнувший от такого подношения.

Подошла к висящим керосиновым лампам, осторожно их осмотрела. Вообще, насколько я обратил внимание, Шейла к открытому огню относилась с огромной опаской.

– Так, Матвей. Я ничего не понимаю в этих допотопных системах освещения. Их можно переместить сюда? – Девушка указала на крючья, вбитые в потолок над столом. – И насколько хватит горючей жидкости?

– Ну, в лампах керосина хватит часа на четыре, не меньше. А перевесить – сейчас перевешу. – Я, опираясь на дубинку вместо костыля, занялся освещением.

А Шейла после этого выскребла стол ножом, смыла его горячей водой и поставила рядом с большим котлом мой маленький медный котелок, бросила в кипяток сверкнувшие заточенной сталью медицинские инструменты.

В душе у меня зародилось подозрение, что сейчас мне изрядно достанется. Что и подтвердила девушка, налившая в большую кружку немалую дозу вискаря.

– Пей. Ты же абордажник, крутой парень. Пей залпом. И укладывайся на стол, только сначала разденься. – Шел сняла со стены широкий ремень-патронташ, сложила его пополам и показала мне. – И это в зубы зажмешь. Ясно, офицер?

– Так, стоп. – Я отставил кружку и поглядел на девушку. – Шел, моя задница малость подождет. Сейчас ты натаскаешь сюда побольше поленьев, проверишь запас продуктов, может, несколько льдин стоит перетащить к двери. Лопату занеси в дом, а то потом не найдем. Скоро начнется такое, что мало не покажется. Тогда можно и мной заняться.

– М-да. – Шейла с усмешкой поглядела на меня. – Чем бы ни заняться, лишь бы не даться мне в руки? Не бойся, офицер, я тебя не слишком больно заштопаю. И ничего лишнего не отрежу.

– Верю. – Я, опершись на ее плечо, встал, подобрав костыль и подняв свою винтовку. – Ты пока делай, что я сказал, а я тебя прикрою, постою снаружи. И не возражай! Слава богу, нас никто не сожрал или не пристрелил по дороге сюда. Тут не только медведи бывают. Тут и волки немаленькие, и кошки здоровенные. Так что подстрахую.

Меня прилично шатнуло при первом же шаге, но я все-таки вышел на улицу и честно прикрывал девушку, прислонившись спиной к зимовью и стоя как соседские гуси на одной ноге.

Шейла будто пчелка носилась мимо, перетаскивая дрова к зимовью и в само зимовье. Девушка перетащила пяток нарезанных льдин к стене неподалеку от меня. Поглядела на меня, покачала головой и полезла на площадку лабаза.

– Ох! Тут такое! – раздался с верхотуры ее удивленный возглас. Кстати, быстро она оклемалась, Я думал, что пару дней сипеть будет.

– Чего там? – Я задрал голову и попытался разглядеть что-то в темноте хранилища. Но не очень вышло. Нет, даже улучшившееся зрение не позволяло перешагнуть разницу освещений.

Но Шейла вышла из низкой двери, держа в руках охапки шкурок.

– Матвей, это же бесценно. Натуральные меха – они же состояние стоят! – Девушка была совершенно обескуражена. – Для чего эти дебилы бросили это богатство и помчались ловить какого-то неудачника?

– Ну, не факт, что тот переселенец неудачник, – хмыкнул я, глядя на ласкающую какую-то шкурку девушку. – А пушнина здесь не больно дорогая. Скорее даже – дешевая. Ты лучше погляди – есть ли что-либо из продуктов?

– Сейчас, тут еще одно отделение. – Шейла скрылась внутри. Какое-то время молчала и крикнула оттуда: – Есть! Мясо и рыба, мороженые. Брать?

– Бери. Отварим и присолим, положим поближе к окнам – сохранятся несколько дней. – Я поглядел на запад, где уже появились темные облака. – И торопись, буря близко.

– Хорошо! – На землю брякнулись несколько рыбин и пара хороших кусков мяса, после чего Шейла тщательно закрыла лабаз и ловко спустилась по приколоченным к стволу перекладинам. Нет, классная девка, слов нет.

Зайдя в зимовье, я покачал жестяную канистру с керосином. Основательно, еще литров десять-двенадцать точно есть.

– Так. – Шейла свалила мясо и рыбу на расстеленную мешковину около двери и тщательно завернула. – Пусть пока здесь полежит. Вообще одуреть, продукты стоимостью в несколько тысяч кредитов сваливаю кучей за порогом. А вообще здесь хоть и первобытно, но здорово. А воздух какой!

Порыв ветра налетел на нужник, принес хоть и основательно ослабленный, но все-таки запах человеческого дерьма.

– Тьфу! – поморщилась и сплюнула девушка. – Нет, это слишком. Пошли, раненый, займемся тобой.

Я неторопливо прошкандыбал к дверям зимовья, еще разок осмотрелся. Нет, все чисто. Хотя… где-то на грани слуха волчье рычание и рявк. Так, ветер со стороны места перестрелки. Может, уже делят тех трапперов? Да и бог с ними, прямо скажем.

И войдя, захлопнул тяжелую дверь и задвинул засов. Хорошо, что дверь вовнутрь, даже если задует, откопаемся.

– Ну, вздрогнем? – Я взял кружку с вискарем и залпом выпил. Практически сразу повело: все-таки крови потерял до хренища.