На старых городских картах эта улица называлась Молочным тупиком, на новых ее просто не было. Но Лису приходилось навещать это место, и он знал, что никаких молочных рек с кисельными берегами здесь не найдет. Вдоль заборов текли арыки нечистот, воздух был насыщен отвратительными миазмами, над которыми, должно быть, поработал Парфюмер, ставящий целью добиться обратного результата, чем его кинематографический коллега. Картофельные очистки, битые бутылки и прочий мусор выбрасывали прямо за заборы, поэтому приходилось двигаться медленно, внимательно глядя под ноги и тщательно выбирая, куда ступить.

Лис шел мимо сидящих на расшатанных ящиках либо, по зоновской привычке, прямо на корточках аборигенов, не отягощенных одеждой: черные сатиновые трусы до колена, в лучшем случае – растянутые и протертые треники, остальной наряд составляли обильно покрывающие изможденные тела татуировки: многокупольные храмы, черти, русалки, жуки, скелеты и прочая нежить, которая, казалось, жила своей жизнью.

Он шел сверху вниз, спускаясь по невидимым лестницам социальных слоев, и, пожалуй, достиг самого дна земного ада. А Серегин, наоборот, поднимался отсюда наверх, и с учетом условий жизни и двигающей им мотивации ему, пожалуй, можно было многое простить.

– Ты это куда навострился?

– Ты хоть знаешь, куда пришел?

На чужака смотрели, словно на инопланетянина, который по глупости и непониманию забрался туда, где у него все отберут, а самого убьют и съедят, поскольку «вивесторы» до сих пор не наладили бесперебойный подвоз вкусных и питательных деликатесов. Но постепенно в остекленевших глазах появлялось узнавание, понимание своих заблуждений, мучительное припоминание собственных грехов, из-за которых сам Лис мог явиться в Мусорный овраг, чтобы вытащить нужного ему грешника и отправить за забор с колючей проволокой, предварительно пропустив через Чистилище с его полиэтиленовыми кульками, противогазами, электрическим током и толстыми резиновыми палками, помогающими быстро рассказать то, о чем дана не одна клятва сохранить в строгой и безусловной тайне. И когда это запоздалое понимание проникало в глубины одурманенного мозга, его хозяин поднимался и молча уходил в свою каморку, сулящую хотя бы слабую, но иллюзию защищенности.

– Где восьмой номер? – спросил Лис у изнуренного старика, которому вполне могло быть лет тридцать пять-сорок.

– А, Галка… Да вот там, – дрожащий палец ткнул куда-то вперед, где уже начиналась свалка.

– К Галке пришли, – с некоторым облегчением зашептались вокруг, и несколько голосов стали выкликать:

– Галка! Галка! Ивашова! – принялись кричать добровольные помощники. Иди сюда, к тебе пришли!

– А я гостей не звала! – из-за следующего штакетника выглянула нечесаная голова. – Кто это?

– Звала, не звала, а встречать нужно! – внушительно сказал Лис. – Полиция Тиходонска!

– А-а-а, хорошо, что не из Майами, – отозвалась Галка, продемонстрировав сразу три вещи: наличие телевизора, знание сериала «Полиция Майами» и некоторое чувство юмора. – Только подождите чуток, мне приодеться надо…

Через несколько минут причесанная, в красном, видно парадном халате и в галошах на босу ногу Галка вышла на улицу. Ей было лет сорок пять. Одутловатое красное лицо и бесформенная фигура делали ее старше. Хитрые глаза быстро обшарили Лиса снизу вверх и сверху вниз, потом стрельнули вдоль улицы: один он прибыл или с сопровождением.

– Слушаю вас, господин полицейский, – тоном великосветской дамы обратилась она к Лису, как будто тот был урядником и пришел поздравить графиню с праздником, чтобы получить чарку водки и полтинник серебром.

– Вы Серегина знаете? – таким же тоном светского человека спросил Лис.

– Толика?! – она радостно всплеснула руками. – Так еще бы!

Галка осеклась.

– Вы только ничего не подумайте! Он же вот тут, рядом жил! И я с ним дружила, и муж мой, Егорий… Только мой то в тюрьме, то в зоне, а я одна и одна! И чего мне делать? Вот Толик и помогал – воды принести, дров наколоть, и вообще, в широком смысле, – женщина сделала жест рукой, будто хотела обнять весь Молочный тупик. – Но вы не подумайте, никаких глупостей, ни-ни! Так что зря Егорий распсиховался…

– А где он сейчас? Не встречали случайно? – спросил Лис.

Женщина округлила глаза и посмотрела на него как на полного идиота или на вконец обдолбанного нарика.

– Как «где сейчас»? Его ж убили в двух тысяче третьем годе! Ты что, совсем плохой?!

– Как «убили»? – опешил Лис.

– Да как убивают? Очень просто, ножом…

– Вот что, дамочка, быть такого не может! Вы что-то путаете!

– Да ничего я не путаю, – сказала женщина. – Это же все при мне было! Егорий его и убил. Приревновал дурак. И опять пошёл на зону. Вот скоро освободиться должен…

– Так, подождите, а где же Серёгин?

– Где-где? На Северном кладбище. Где еще?

– А могилку вы показать можете?

– Могу, – кивнула Галка. – Только ты за автобус заплати…

– Да у меня машина на дороге. Отвезу и привезу обратно…

– Годится! – обрадовалась женщина. – Давно я на тачках не разъезжала!

– Ну, пойдем, прокатишься!

Когда они шли в обратном направлении, аборигены выстроились вдоль улицы, словно вышли на демонстрацию посмотреть. Только лица у них были не радостные, а угрюмые.

– Вот вы полиция, власть, так скажите там начальству, чтобы отселяли нас скорее, – выкрикнула какая-то старушка. – А то скоро свалка завалится и накроет нас всех…

– А за что Галку забираете? – недобро поинтересовался мужской голос. – Или это она миллиардами ворует?

– Слышь, Галка, я у тебя яйца заберу, все равно пропадут, – выкрикнула молодая женщина.

– Какой «заберу»?! Какой «пропадут»?! Я через два часа вернусь, – торжественно сообщила Галка.

Лис посадил свидетельницу в машину и отвез на Северное кладбище, где она довольно уверенно показала заросший лопухом скромный памятник (если эту проржавевшую металлическую пирамидку можно было назвать памятником) с эмалированной фотографией и табличкой: «Серёгин Анатолий Иванович. 12.03.1956 – 01.05.2003 гг.».

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – подумал окончательно сбитый с толку Лис. И тут же принялся рассматривать выцветшую фотографию: несмотря на плохое качество снимка, усопший не был похож на своего двойника.

– Ну-ка, Галина, посмотри, кто это? – он достал из папки карточку формы «1П», протянул женщине. Она вгляделась в лицо Серегина Анатолия Ивановича, даже нижнюю губу выпятила от старательности.

– Нет, этого я не знаю.

Вернувшись в управление, он поднял сводки двух тысяча третьего года и действительно обнаружил, что первого мая в ходе бытовой ссоры на почве ревности гражданин Ивашин двумя ударами ножа убил гражданина Серёгина, и произошло это всё на улице Молочный тупик, 8, у подножья Лысой горы. Лис не поленился, отправился в суд и поднял архивное уголовное дело, которое подтвердило ту информацию, о которой ему рассказали уже несколько человек и даже официальные документы. Действительно, в двухтысячном году гражданин Серёгин Анатолий Иванович был убит, а убивший его гражданин Ивашов, ранее неоднократно судимый, получил за это пятнадцать лет.