– Так. Миха, давай. Будешь передавать.

– Готов. – Батон повозился с задней стороной фонаря, закрытого кожухом, в который была вмонтирована специальная призма, предназначенная для проверки работы прибора с цветными светофильтрами.

– Видим вас! Кто вы? Назовите себя! – продиктовал Тарас, снова поднимая бинокль.

Батон поморгал прожектором, отправляя запрос. Сигналы S.O.S. прекратились, и неизвестное судно окутала тьма. На «Грозном» ждали. Наконец, огоньки появились вновь.

– Подлодка SNN-782 «Веракрус», класс «Вирджиния», ВМС США, – передавали ответ. – Бывший порт приписки Гротон.

– Лодка? – Тарас и Батон переглянулись.

– Повторите, – запросил старпом.

Сообщение в точности продублировалось.

– Американцы, значит.

– Это может быть кто угодно, – недоверчиво ответил Батон.

– Согласен, – кивнул Тарас. – Странно, что они больно ладно чеканят. Все эти ярлыки и звания уже давно никому не нужны. Накой нам их порт приписки, там руины давно уже, наверное.

– Про Пионерск тоже так думали, – заметил Батон.

– Передай-ка. Это атомоход «Иван Грозный» военно-морских сил России, класса «Борей»! Откуда вы? Что вам нужно? Если можете, осветите себя!

Старпом и охотник стали ждать. На этот раз ответ не поступал дольше обычного. То ли переваривали информацию о России, то ли придумывали, как половчее соврать.

– Чего тянете-то, – хмурясь, буркнул в усы Тарас.

Наконец вдалеке стал нестройно загораться свет, освещая незнакомое судно.

– Действительно, «Вирджиния», – оглядел очертания подлодки Батон.

– Это еще ничего не значит. Передай – у вас работает радиосвязь?

Ответ был утвердительный.

– Запроси их частоту, в эфире поговорим. А то такими темпами мы до утра в моргалки играть будем. И пошлите за Яковом, может понадобиться.

Отправив сообщение и записав ответ, Тарас и Батон спустились в радиорубку.

– Эхоответчик.

– Не видели. Неопознанное судно вошло в зону пять миль. Лодка низко сидит, дальше не берет.

Когда подошел переводчик, они нашарили нужную частоту, и старпом уселся за пульт.

– Говорит «Иван Грозный», видим вас. Неопознанное судно, как слышите меня?

– «Веракрус» «Ивану Грозному», слышим вас хорошо, – сквозь помехи в эфире послышалась английская речь, и Тарас почувствовал себя увереннее, здесь говорить он мог сам, без посредников.

– Я капитан Тарас Лапшов, с кем говорю?

– Капитан Джефф Соулс.

– Вы американцы?

– Так точно.

– Почему мы должны вам верить?

– Это ваше право. Но у нас нет причин врать.

– Не торопитесь с утверждениями. Пока мы разговариваем, станьте на якорь в десяти кабельтовых[13]. Ближе не подходить. Не выключайте освещение.

– Выполняем.

– Откуда вы?

Как и в случае с морзянкой, ответили с опозданием.

– Подлодка SNN-782 «Веракрус», ВМС США, – наконец заговорил Соулс с паузами, видимо, подбирая слова. – В день Катастрофы мы выполняли боевое задание у берегов Филиппин. Когда страны приступили к обмену ударами, мы выполнили свою миссию, а потом нам некуда стало возвращаться. Мир был уничтожен. Первое время мы принимали сигналы из некоторых очагов, где уцелели выжившие, но приставать ни к какому берегу не решались. Крупные мегаполисы стерли с лица земли, другие суда, оказавшиеся в море, как и мы, были предоставлены сами себе. Не только на планете, но и на всех бортах царили хаос и паника. Еще одна наша подлодка вступила в бой с китайским судном, в результате чего оба были уничтожены. Мы приняли S.O.S. и смогли подобрать нескольких наших, а также китайцев.

– И все это время вы были в море? – перебил Тарас, прекрасно помня ситуацию на «Грозном» в первые дни после войны. Страшное понимание, что возвращаться больше некуда.

Батон, Яков и инженер связи внимательно слушали разговор.

– Мы были вынуждены. У нас на борту имелись ракеты не только с ядерным оружием, но и бактериологическим «ДЖАП-731»[14], хотя оно и было официально запрещенным.

– Юмористы, – хмыкнул Батон.

– Не знаю, как остальные, отвечу за нас – свою часть этого боекомплекта мы не успели использовать, – наступила небольшая пауза.

– Продолжайте, – первым нарушил молчание Тарас.

– В результате столкновения с русской лодкой. – Щека слушавшего старпома дрогнула. – Мы получили повреждения, от которых…

– Что стало с ними?

– С кем?

– С русскими?

– Был короткий бой. – Соулс не торопился с ответом.

– Говорите! Вы потопили их?

– Это была война, капитан, – тяжело проговорил Соулс. – А после ударов каждый стал сам за себя. Но нет. Мы не продолжили схватку и ушли от погони, но столкновение не прошло для нас даром.

Тарас вытер лоб, покрывшийся от напряжения испариной.

– Как я сказал, на борту было бактериологическое оружие. В результате повреждения произошла утечка и часть команды была инфицирована. Мы ничего не могли сделать и тем более не могли никого просить о помощи, чтобы не распространять заразу, которой и без нас хватало. Через некоторое время уцелевших насчитывалось лишь четверть команды. Только те, чей организм по каким-то причинам справился. У выживших оказался иммунитет.

– Твою мать, Тарас, – негромко сказал Батон. – Топить надо к лешему.

Лапшов, не поворачиваясь, сделал ему знак подождать.

– Продолжайте.

– Больше никаких патологий замечено не было. Вне судна ни я, ни мои люди не несем угрозы.

– Откуда нам знать, кто вы на самом деле? Может, вы специально приплыли, чтобы с помощью заразы подчинить острова себе.

– Мы не питаем агрессии и не несем вражды, капитан. Вы не представляете, через что нам пришлось пройти. Недоверие, паника, страх. Отчаяние. Несколько попыток бунта, самоубийства… Это был естественный отбор, который смогли пройти только самые стойкие, не утратившие самообладание и рассудок. Уцелевшая команда тому пример. Также мои слова может подтвердить судовой врач. Вирус давно сделал свое дело.

– Допустим, до этого момента я пока вам верю. Не вы один вынужденный скиталец, капитан Соулс. Это оружие сейчас у вас на борту?