Она улыбнулась Вейну. Тот вопросительно поднял бровь.

— Наверх?

— Наверх, — кивнула она.

И они покинули комнату, сопровождаемые изумленными взглядами.

— Почему, — спросил Вейн, неторопливо поднимаясь по лестнице, — почему они так уверены, что это Джерард?

— Потому, — желчно ответила Пейшенс, — что не могут представить себе кого-то другого. Это все мальчишеские шалости, думают они, следовательно, за ними стоит Джерард. У Генри полностью отсутствует воображение. Да и у Генерала тоже. Болваны! У Эдмонда живое воображение, но он использует его не по назначению. Он относится к случившемуся несерьезно и воспринимает все как шутку. Эдгар осторожен в выводах, но его осторожность приводит к тому, что он всегда оказывается верхом на изгороди, когда берет препятствие. Что касается Уиттикома, — она прищурилась, — то это самодовольный брюзга ему нравится заострять всеобщее внимание на чьих-то проступках. Он любит портить всем настроение и делает это с высокомерным до тошноты видом.

— Очевидно, никто не согласился с вами, — заметил Вейн.

Пейшенс хмыкнула и, оглядевшись по сторонам, не узнала помещение.

— Куда вы несете меня?

— Миссис Хендерсон приготовила для вас одну из старых гостиных. Там вас никто не побеспокоит, если только вы сами не решите призвать их к себе.

— Скорее в преисподней пойдет снег! — Искоса взглянув на Вейна, она неуверенно спросила: — Уж вы-то не думаете, что это Джерард?

— Я знаю, что это не он.

Глаза ее расширились от удивления.

— Вы разглядели Фантома?

— И да, и нет. Я видел очертания его фигуры, когда он вышел на участок с менее густым туманом. Он перебирался через камень, держа над собой фонарь. Судя по комплекции, это не юноша. В темноте и тумане с ростом можно ошибиться, а с телосложением — нет. На нем было тяжелое пальто из ворсистой ткани. Мне показалось, что одежда не из дешевых.

— Но вы уверены, что это был не Джерард?

— Джерард еще по-юношески сухощав, поэтому его нельзя спутать со зрелым мужчиной. Я абсолютно уверен, что это не он.

— Гм… — Пейшенс задумалась. — А Эдмонд — ведь он худой. Вы его тоже исключаете?

— Не согласен с вами. У него достаточно широкие плечи. В ворсистом пальто, при его росте, да еще ссутулившись — либо от холода, либо играя роль Фантома, — он вполне подходит под описание.

— Как бы то ни было, — просияла Пейшенс, — вам по силам положить конец этим оскорблениям в адрес Джерарда. — И тут же хмуро добавила: — Но почему же вы не сделали этого прямо сейчас, в столовой?

— Потому, — ответил Вейн, не обратив внимания на дрожь в ее голосе, — что кому-то из тех, кто сидел за столом, очень удобно сваливать все на Джерарда. Для меня это совершенно очевидно. Кто-то хочет сделать его козлом отпущения и тем самым отвлечь внимание от себя. Вы абсолютно верно оценили умственные способности этих джентльменов: ими легко управлять. Достаточно лишь представить ситуацию в нужном свете. Они поверят всему. К сожалению, их нельзя назвать глупыми, поэтому мне трудно определить, кто среди них лидер.

Вейн остановился перед дверью, и Пейшенс открыла ее. Как Вейн и говорил, это была гостиная, которой давно не пользовались. Она находилась в дальнем конце того же крыла, где располагалась комната Пейшенс, но этажом ниже. Окна были очень высокие и начинались почти от пола. Горничные уже потрудились здесь: сняли чехлы с мебели, стерли пыль, вычистили огромный диван с коваными подлокотниками и спинкой в стиле ампир, подтянули шторы. Диван стоял перед окнами, выходившими на густые заросли — потому что большая часть парка в Холле представляла собой дебри — и на рощу, позолоченную осенью. Вполне приятный вид для этого времени года. Чуть дальше, справа, были руины, а еще дальше поблескивала серая лента Нин. Она протекала между зелеными лугами. Комната находилась на первом этаже, и можно было, сидя на диване в одиночестве, часами любоваться природой.

Вейн осторожно усадил Пейшенс на диван, взбил подушки и уложил их вокруг нее.

Пейшенс откинулась на спинку и наблюдала, как он подкладывает диванную подушку под ее больное колено.

— И каковы ваши планы в отношении Фантома?

Вейн подошел к двери и повернул ключ. Вернувшись, сел рядом с Пейшенс и закинул руку на спинку дивана.

— Теперь Фантом знает, что вчера ночью его преследовали, что его вполне могли поймать, если бы не ваше падение. — Пейшенс покраснела. — Все обитатели дома, — продолжал Вейн, — в том числе и Фантом, поняли, что я хорошо знаю Холл, возможно, даже лучше их. Я представляю серьезную угрозу для Фантома. Думаю, он утихнет, дождется моего отъезда и только после этого объявится снова.

Пейшенс, плотно сжав губы, приказывала себе молчать. Вейн понимающе улыбнулся ей:

— Итак, мы намерены заставить Фантома разоблачить себя. Следовательно, нужно создать впечатление, будто я все еще верю в то, что во всем виноват Джерард.

Нахмурившись, Пейшенс долго вглядывалась в холодную глубину его серых глаз, а потом все-таки разомкнула губы.

— Я бы предложил следующее, — сказал Вейн, прежде чем она успела заговорить. — Предоставим всем думать, как им нравится, хотя бы на ближайшее время. Вряд ли это травмирует Джерарда.

— Вы не слышали, что они говорили, — вспомнила Пейшенс, сложив руки на груди. — Генерал назвал его мальчишкой.

Вейн вскинул брови.

— Согласен, очень неуважительно. Думаю, вы недооцениваете Джерарда. Если он будет знать, что люди, мнение которых для него важно, верят в его невиновность, он перестанет обращать внимание на то, что говорят другие. Подозреваю, он будет относиться к ситуации как к захватывающей игре, как к тайному плану разоблачения Фантома.

— Все зависит от того, как вы ему это подадите.

Вейн усмехнулся:

— Могу предположить, что на обвинения в свой адрес он будет реагировать с презрительной скукой. А вдруг это поможет ему отработать надменную улыбку?

Пейшенс понимала, что ей следовало бы возмутиться. Будучи опекуном Джерарда, она ведь не должна одобрять подобные планы. Однако она одобряла. Более того, считала, что план Вейна — наиболее быстрый путь к тому, чтобы вернуть Джерарду уверенность в своих силах, что и было ее главной заботой.

— Вы в этом мастак, не так ли? — Она имела в виду не только его понимание характера Джерарда.

Усмешка Вейна превратилась в лукавую улыбку.

— Я силен во многих аспектах. — Его голос опять стал вкрадчивым.

Вейн подошел ближе, и Пейшенс изо всех сил попыталась не обращать внимания на усиливающееся давление в груди. Она не отрываясь смотрела Вейну в глаза и уверяла себя, что ни в коем случае — ни под каким предлогом — не позволит своему взгляду опуститься до его губ.