Сесили улетела в Кентукки за день до возвращения Алешандру. В аэропорту ее, слава богу, встречал Клифф.

Она обняла его со словами:

– Спасибо, что приехали.

– Разнообразие для меня. Как там в Нью-Йорке? Привыкли?

– Все в порядке. А… как отец?

– Скучает по вас, – прямо ответил Клифф, – хотя виду не показывает. Без вас здесь все не то. Вы ведь знаете Кей…

Они ехали в «Эсмеральду», и знакомая пышная сельская красота Кентукки отзывалась у Сесили болью в груди. Как же она выжила без этого?

В мозгу возникла картина: цветущие розовые вишневые деревья, высокие, словно парящие горы. Вот почему она выжила – она безумно хотела жить там, с Алешандру, на их «Вишневой ферме».

Когда они приехали, Сесили едва удержалась, чтобы не побежать сразу к своим лошадям, и пошла в кабинет отца.

Вдруг не пожелает говорить? Вдруг выгонит?

Услышав отрывистое «Войдите», она вошла. Отец сидел за массивным письменным столом вишневого дерева в позе, знакомой ей с детства: голова склонилась над бумагой, которую он читает, брови сосредоточенно сдвинуты. Вокруг глаз и рта она заметила новые морщинки, когда он посмотрел на нее.

Сесили проглотила ком в горле.

– Папа…

На мгновение лицо отца смягчилось, в холодных серых глазах промелькнула теплота, тут же сменившаяся непроницаемой маской.

– Ты не предупредила, что приедешь.

Сесили сжалась.

– Я прочитала твое сообщение. Я хочу поговорить с тобой.

– Ты сделала выбор. Ты решила выйти за Салазара.

Она стиснула дрожащие губы.

– Выходит, гордость значит для тебя больше, чем я?

Он откинулся на подголовник кресла и смерил ее тяжелым взглядом.

– Я дал тебе все… преподнес карьеру на серебряном блюде, ты получила лучших тренеров, лучших лошадей, все, о чем только можно было попросить. Ты могла бы выйти замуж за отличного человека – такого, как Нокс, – а ты вместо этого легла в постель с мужчиной, который хочет нас уничтожить. Чего же ты ждешь от меня?

Сесили не выдержала и взорвалась. Раскрасневшись, она подошла к краю стола.

– Чтобы ты отнесся ко мне так, как подобает отцу. И уточню: это я сама сделала карьеру. Не ты. – Неприветливые серые глаза отца сверкнули, но она продолжила: – Все, что я жду от тебя, папа, – это правду. Я хочу знать, почему ты не можешь принести извинения и забыть об этом, чтобы я была счастлива.

Он встал и обошел стол.

– Ты думаешь, что Алешандру даст тебе счастье? Он женится на тебе, чтобы заполучить наследника Салазаров, которого ты носишь, Сесили. В чем его любовь? В том, что он забрал тебя от меня, украл единственное, чем я больше всего дорожил. Но тебя он не любит. Неужели ты так простодушна?

У нее внутри все стянуло в жесткий ком.

– Это я навязалась Алешандру, а не он мне. И я ему доверяю. В настоящий момент только ему я могу верить, потому что ты продолжаешь мне лгать.

– В таком случае ты дура, – с каменным лицом ответил отец.

Сесили отвернулась к окну. Слезы жгли глаза. Она сморгнула их, чтобы не выставлять напоказ свою боль, но слезы потекли по щекам.

– Сесили, – отец положил ладонь ей на плечо, – ты заставляешь меня принимать немыслимо тяжелые решения.

– Почему? – Она повернулась к нему. – Расскажи, почему, чтобы я смогла понять.

Отец запустил руку в волосы, потом оперся о подоконник.

– Мой отец в дурацком порыве заключил сделку с Полом Макинтошем спарить Дьявола и Деметру, когда ему одолжили Дьявола. Твоя бабушка, как ты знаешь, была одержима тем, чтобы победить Адриану Салазар. Она убедила себя, что если у нее будет лошадь такая же отличная, как Дьявол, то она сможет победить. Поэтому мой отец и согласился на сделку. Они полагали, что никто не узнает.

– Но конюх рассказал.

Отец нахмурился.

– Как ты узнала?

– От Адрианы. Она сказала, что мы ему заплатили.

– К несчастью, да. Моя мать была в ужасе от того, что случится с ее карьерой, если кто-нибудь узнает… Тогда ее внесут в черный список или, того хуже, лишат всех наград. Поэтому мой отец заплатил конюху.

– А как ты узнал об этом?

– Конюх вернулся спустя несколько лет, деньги у него кончились, и он грозился рассказать обо всем. Я дал ему еще денег в надежде, что на этом все закончится.

– Но не закончилось. Вы с мамой из-за этого ссорились в тот день, когда она умерла?

– Да. – Одно слово, но от него у Сесили упало сердце. – Я думал, что для нее будет лучше ничего не знать. Что вам обеим лучше ничего не знать. Для вашей карьеры лучше. – Он потряс головой. – Потом-то я понял, что это неправильно. Твоя мать была такой чувствительной. Она связала свою карьеру с этими лошадьми. Это была моя вина, – мрачно заключил он.

Сесили охватили гнев и смятение. Все эти годы она недоумевала, почему отец не мог любить ее так, как ей было необходимо, почему его всегдашняя замкнутость вдруг превратилась в отчуждение. А оказалось, что он страдал от чувства вины.

– Я хотел обезопасить тебя, – глядя Сесили в глаза, тихо сказал он. – Я всегда хотел сделать все самое лучшее для тебя, пусть это и выглядело не совсем так.

Она почти что ему поверила. Но сможет ли простить его за то, что позволил маме сесть на лошадь в состоянии шока, а сам в это время уехал в Нью-Йорк по делам?

– Неужели ты считаешь, что я не сожалею о том, что не поступил иначе? – Отцовские глаза горели. – Я тоже скучаю по ней, Сесили. Каждый день скучаю. Но я не могу изменить того, что было.

Сесили вонзилась ногтями в ладони.

– Ты мог бы принести извинения.

– Публичное извинение запятнает репутацию твоих бабушки и мамы. И твою. Перечеркнет все, чего мы добились. Я не нарушу своих обещаний.

Даже если он тем самым разобьет ей сердце?

Она прижала ладони к вискам.

– Салазары тебя погубят. Алешандру влиятельный человек, папа. Он просто так не откажется от обвинения.

У отца вытянулось лицо.

– Он ясно дал мне это понять. Тебе тоже не следует этого забывать. Сесили, он безжалостен. Ты читала письмо, которое он прислал?

– Какое письмо?

Отец подошел к письменному столу, достал лист бумаги и отдал ей. Сесили пробежала письмо глазами. От последнего абзаца ей чуть не сделалось дурно.

«Если вы не ответите на это сообщение к указанной дате и не подтвердите намерение семьи Харгров принести публичное извинение, изложенное выше, семья Салазар начнет судебный процесс в соответствии с законом и разоблачит лживые и преступные действия, на которых было основано состояние Харгровов».