По ощущению, название «Безумный Макс» звучало немного комедийно. Миллер и Кеннеди согласились с этим и провели мозговой штурм, перебрав около сотни альтернативных вариантов. В итоге остановились на «Тяжелом металле» (Heavy Metal). По офису Village Roadshow разослали уведомление, что проект теперь называется по-другому, поэтому прекратите называть его «Безумный Макс». Однако в один из дней накануне выхода фильма в апреле 1979 года Миллеру позвонил тогдашний управляющий директор Roadshow Грэхэм Бурк. Он сообщил, что недавно разговаривал с руководителем отдела проката, который проснулся в три часа ночи с интуитивным чувством, что им следует вернуться к названию «Безумный Макс». Бурк сказал: «А знаете, пожалуй, я с ним согласен». И заглавие картины изменили вновь. Когда Бурка спрашивают об этом сейчас, он отвечает: «Я ненавидел Heavy Metal».

Однако он не имел ничего против самого фильма. Если в дни, предшествовавшие поиску финансовых средств, Бурк сперва счел сюжет, пересказанный Миллером и Кеннеди, затянутым и запутанным, то впоследствии этот серый кардинал австралийского кинематографа радикально изменил свою точку зрения.

Бурк посмотрел черновой вариант фильма в конце 1978 года и вспоминает, что был «так потрясен, что забыл про машину и пошел домой пешком. Я думал, что это потрясающе. Ошеломляюще. Я звонил знакомым и говорил: “Я только что посмотрел величайший австралийский фильм. Фильм, который выводит боевики на совершенно новый уровень”».

Такая реакция, должно быть, стала приятным сюрпризом для Джорджа Миллера, который пытался следовать старой формуле: надейся на лучшее, готовься к худшему. Но все же он был безутешно пессимистичен в отношении своей первой полнометражной работы. Питер Кеймен, общий друг Джорджа и Байрона (они смонтировали часть фильма в его квартире), позже вспоминал, как Байрону «приходилось постоянно уверять Джорджа, что все получится». «Не волнуйся, Джордж, мы справимся. Все будет хорошо».

Первым серьезным испытанием стала реакция зрителей на премьере «Безумного Макса» 12 апреля 1979 года в кинотеатре мельбурнского Ист-Энда[15]. Миллер приятно удивился, обнаружив, что зал был в экстазе. На протяжении всего сеанса публика аплодировала, кричала и визжала. Если во время съемок актеры и остальная команда были едины в вопросе: «Над чем, черт возьми, мы работаем?», то теперь их объединила другая общая реакция, и на этот раз хорошая – у них разом отпали челюсти. После окончания титров зрители уселись в свои автомобили на парковке перед кинотеатром и отсалютовали авторам фильма звуком заведенных моторов. Эти первые признаки указывали на то, что у целевой аудитории появились все шансы получить удовольствие от картины.

Однако критики и кинообозреватели из СМИ были иного мнения. По нынешним меркам «Безумный Макс» выглядит не таким уж неоднозначным. Практически все насилие в нем происходит за кадром и лишь подразумевается, включая и мрачную открытую концовку фильма: отпилил ли бандит Малыш Джонни свою ногу ради спасения? Но в то время в Австралии лента, бросившая вызов общественным приличиям, воспринималась не иначе как провокация. Многим «Безумный Макс» показался весьма сомнительным, исключительно манипулятивным и даже откровенно аморальным. Обсуждение представленных в нем насилия и психологии стало национальной навязчивой идеей.

Отовсюду раздавались упреки, осуждавшие отсутствие социальных ценностей и вероятный «заказной характер» фильма. Однако в одном критики были более или менее едины: режиссер Джордж Миллер, которому на момент выхода «Безумного Макса» было всего 34 года, продемонстрировал в дебютном фильме значительное мастерство.

В своей рецензии на «Безумного Макса», опубликованной в газете The Sydney Morning Herald, критик Джон Лапсли подвел итог этих настроений. Лапсли назвал «Безумного Макса» «отвратительным произведением». Рецензент отметил, что фильм «злобный, подлый, грубый, жестокий и омерзительный». Он сравнил просмотр фильма с «попаданием под грузовик». Тем не менее Лапсли поставил фильму четыре звезды. Критик Колин Барнетт, пишущий для мельбурнской газеты The Age, дал аналогичный анализ: «"Безумный Макс" великолепен в своей жестокости», но «сделан откровенно на потребу зрителю». Все вновь упирается в аспект насилия, и на этот счет у каждого есть свое мнение. С точки зрения СМИ, Миллер зашел слишком далеко, даже если непосредственно на экране показано очень мало жестокости.

Дебаты о насилии в кино и о том, как оно влияет на поведение зрителей, начались, конечно, не с «Безумного Макса». Два фильма, вышедшие в 1970-х годах, сделали этот вопрос обсуждаемым и актуальным в нескольких странах мира, в том числе и в Австралии. Австралийцы слышали о шумихе, поднявшейся после выхода в 1971 году антиутопического фильма Стэнли Кубрика «Заводной апельсин», который сам режиссер снял с проката в Великобритании после ряда инцидентов с подражателями. Был и более недавний случай с фильмом Уолтера Хилла «Воины», американским боевиком о враждующих уличных бандах, который спровоцировал три не связанных друг с другом убийства в США до и после показа фильма всего за пару месяцев до премьеры «Безумного Макса».

Широко освещаемые события, произошедшие под носом у австралийцев, также могли повлиять на враждебную реакцию местных СМИ на фильм. Череда инцидентов с применением насилия, попавших в заголовки газет за несколько дней до того, как история Макса Рокатански прогремела в кинотеатрах, заставила людей напрячься. В аэропорту Сиднея 4 апреля (за восемь дней до премьеры) мужчина, вооруженный 30-сантиметровым ножом и бомбой, замаскированной под пивную банку, захватил заложника и успешно сел на борт приземлившегося самолета, после чего был застрелен полицией. В тот же день бомба взорвалась в универмаге в Перте, Западная Австралия, причем преступник позвонил в полицию после взрыва и сказал: «С одним покончено, осталось еще четыре».

Тем временем водители грузовиков по всей стране вели войну, которая известна как блокада грузовиков в Разорбэке 1979 года. Федеральное правительство незадолго до этого приняло новый дорожный налог, который, по мнению дальнобойщиков, был настоящей обдираловкой. С помощью связи по рациям они организовали блокаду в десятках мест по всей стране, ограничивая доступ большегрузных автомобилей в австралийские города (проще говоря, блокируя поставки товаров). Насилие вспыхивало там и тут в течение недели. Недалеко от Перта грузовик с цистерной, перевозивший молоко, был сбит с дороги тягачом. Когда водитель грузовика пытался проехать через пробку из участвующих в блокаде машин в Сиднее, в его лобовое стекло бросили кирпичи. Один человек погиб и еще двое получили серьезные травмы, когда их автомобиль врезался в припаркованный полуприцеп на горе Разорбэк в штате Виктория.

Австралийские СМИ пестрели сообщениями о насилии, а затем появился Воин Дороги. В местных изданиях не было недостатка в жестко сформулированных и, возможно, предвзятых статьях, которые пытались сравнить жестокую атмосферу фильма с действительностью. Один анализ выделялся на фоне