длинными светящимися прямыми бежали куда-то вперед, не пересекаясь друг с другом.

Он жаждал. Двигался так быстро, как ему позволяла его сущность. И он был голоден. Хотя с последней кормежки прошло не так много времени, он хотел еще. Всегда хотел. И всегда боялся. Хотеть — все, что ему было нужно. Бояться — ему было необходимо, чтобы выживать.

Бояться его. Вернее, их. Он чувствовал, что их стало двое. А страх Пожиратель воспринимал иначе, чем это делают настоящие живые существа. Для него Они, Ифриторы, были раздражителями, которые нужно было уничтожить любой ценой, иначе, рано или поздно они положат ему конец.

Неразумный, Пожиратель, тем не менее инстинктивно стремился покончить с этими раздражителями. Для него они двумя яркими точками сияли внутри одной из параллелей. Он знал, где они, и куда двигаться.

Когда он достиг нужной линии света, Пожиратель запустил в нее свои туманные щупальца. По капле стал просачиваться в новый, но такой привычный для себя мир.

Глава 19. Признаки приближения

С момента, когда я помог Елене Зосимовой-Добронравовой, прошло три недели. Южная зима, больше напоминающая осень, вступала в свои права. До Нового года оставалось две недели, и первые признаки надвигающегося праздника уже появились на улице Нового Краса.

Реклама с новогодними вставками, изображение Дедов Морозов в синих новогодних одеждах, большая елка на главной площади города.

Все это очень забавно контрастировало с бесснежной сыростью погоды. Однако мне было не до праздников. Последние полторы недели я был сам не свой. Стал нервным необщительным и задумчивым.

— Ты так и не заехал тогда? Куда ты делся, Рома? — звонила мне Саша, с которой мы так и не встретились после того, как виделись в клубе.

— Прости Саш, — ответил я тогда, — я занят.

— Все готово. Но Ифрит стоит без дела, — девушка переключилась на рабочие проблемы. Сообразительная Саша всегда делала это, когда видела, что я не в духе, — нам нужны…

— Станки. Да, — слушая телефон, кивнул я, — будут. Я пытаюсь добиться от Литвинина скорейшей встречи. Аудиенция у императора только после Нового года. Это плохо. Очень.

— Почему, Ром?

— У меня нет времени. Позже.

Я сунул телефон в карман своего зимнего пальто, в очередной раз окинул улицу у дома Нины, который сейчас сдается, ифритным зрением. Последние несколько дней я только и занимался тем, что носился по городу и наблюдал. Хотел убедиться что все точно. Что забей я тревогу сейчас, она не станет необоснованной.

— Ты такой неразговорчивый в последнее время, — сказала мне Нина этим утром, — и совсем забыл про Катю. А ей нужно внимание! У девочки дар, а она даже пользоваться им не может.

— Да, — хмуро отвечал я, — прости. Много работы.

А потом ушел из дома, чтобы осматривать улицы, предметы и людей.

Не забывал я и о дежурстве в Гарнизоне Урупском. Там, после того как ядро было вынесено с поля, многое изменилось.

Чистильщики больше не ходили в поле. Теперь вовсю работала артиллерия. В городе то и дело были слышны хлопки орудий.

Когда ядра не стало, одержимостям, особенно тем, что покрупнее, перестало хватать эфира, чтобы напитывать их массивные ифриты внутри. Тогда твари стали жрать тех, кто меньше. Поле бурлило настоящей ифритной жизнью, где каждая тварь боролась за существование.

Я не раз заходил наверх, на ограждение, чтобы рассмотреть Кубанское. Было видно, как Эфир развеивается в воздухе. Источника больше не было, и густой розовый туман, который я мог наблюдать раньше, превратился в прозрачную красноватую дымку. Когда эфир исчезнет, выжившие твари начнут рваться наружу по-настоящему.

Но некоторые рвались и сейчас. Именно это подталкивало артиллерию гарнизона, да и всех остальных застав, работать.

Крупные одержимости инстинктивно стремились за стену, туда, где чувствовали большое количество человеческих эмоций — к городу.

Два или три раза мне приходилось участвовать в их уничтожении. Я спускался к полю, и облаченный в ифритную броню схватывался один на один с огромным одержимым подъемным краном. А иногда и целым домом.

Вся эта активность солдат в противостоянии с одержимостями; вся эта канонада, что часто теперь звучала над Красом — все приводило к обеспокоенности среди гражданских. И это усугубляло другую проблему, которую я наблюдал на улицах города.

Когда ты просматриваешь ифритным зрением улочки Нового Краса, видишь почти в каждом предмете, машине, одежде, свой ифрит. Они мерцают разными цветами и оттенками.

Признаться, когда первый раз осваиваешь такую необходимую ифритору способности, как ифритное зрение, это сбивает с толку.

Я даже помню себя в тот момент. Еще совсем юным, в возрасте шестнадцати лет, я, наконец, смог раскрыть глаза по-новому. И оказалось, что все, что рассказывал мне мой первый учитель было правдой. Эмоции переполняли.

Сейчас, осматривая Крас ифритным зрением каждый день, я чувствовал что-то подобное, но в негативном смысле. Эту эмоцию можно было бы назвать страхом.

Каждый ифрит, что светился внутри простых человеческих предметов, которые я мог видеть на улице, тянулся вверх. Круглые, овальные, облакообразные ифриты — все как один приобрели форму яйца, вытянувшись к небу.

Это значило лишь одно — Пожиратель начал вход в параллель.

Все это время, я наблюдал за тем, как новые и новые ифриты, начинают тянуться к нему. И сегодня, когда включил зрение вновь, понял, что тянется каждый дух.

Вторым признаком было то, что ифриты стали зарождаться в новых вещах невероятно быстро. Раз за разом я наблюдал, как в фонарном столбе, у которого ссорились влюбленные, или в коляске с плачущим младенцем, или даже в новеньком авто, под действием мыслей его водителя, почти мгновенно образовывался ифрит. Такая скорость рождения духов обусловлена приближением Пожирателя.

Тогда я стал готовиться так, как мог. Наблюдал за городом, ожидая третьего и самого опасного проявления Пожирателя в мире, и одновременно просматривал свои ифриты.

Чтобы победить тварь был один-единственный способ: направить силу не менее трех ифритов божественного ранга, запечатанных в людей, готовых добровольно принести себя в жертву.

Проблема в том, что для этого нужны ореолы, которые сфокусируют их энергию и направят ее в достаточном количестве прямо в эфирное тело Пожирателя. Но построить ореолы, очевидно, не хватит времени.

Так быстро Пожиратель никогда еще не настигал меня. Минимумом был период в десять лет. А тут чуть больше трех месяцев…

Выход был один: использовать больше ифритов божественного ранга, а вместе с ними и больше людей. И самое главное — подпустить Пожирателя максимально близко к планете.

И как ни странно, тут у меня и Салазара интересы сходились. Ведь ему тоже нужно было скорее приманить тварь к миру, а потом скормить. В моем же случае, ифриты должны были уничтожить его еще на подходе. Где-нибудь, неподалеку от Луны.

И возникала следующая проблема: нужно как минимум пять ифритов божественного уровня и столько же добровольцев.

Если ифриты я мог сконструировать на станке, а прокачать за счет ядра, то добровольны — настоящая проблема. Ведь они должны искренне желать впустить в себя ифрит, и сделать это добровольно.

Впрочем, первым, что приходит на ум, это армия. После разговора с императором должны были найтись подходящие ребята. Уверен, в имперской армии есть люди, готовые пожертвовать собой ради спасения параллели.

Другим аспектом подготовки оружия являлась прокачка ифритов до божественного уровня. С этим мне поможет ядро. Вот только процесс этот весьма опасный. Если что-то пойдет не так, весь Крас превратится в новое Кубанское поле.

Именно для этого мне и нужны мощности РосАрмы. Дальний полигон. Место, где я мог бы осуществить развитие ифритов.

— Мда, — задумчиво проговорил я, сидя в своей машине и наблюдая за тем, как ифриты по всей городской улице тянутся к небу, — никогда еще все не шло настолько не по плану. Что ж. Я всегда умел приспосабливаться. Сделаю это и сейчас.

Аэропорт Нового Краса располагался в левой части города. Огромный, он протянулся недалеко от широкой Имперской трассы, пролегающей через весь край.

Сегодня, за две недели раньше до планируемого, я улетаю в Москву. Накануне вечером Литвинин сам позвонил мне.

— Селихов, — проговорил тогда он, —