– Я хочу кратко рассказать вам о моем первом опыте с H1-N24, – продолжил Сильвер. – Я привык говорить об экономике разработки вакцины, но это история о людях, наиболее уязвимых к вспышкам заболевания. Я никогда раньше этого не рассказывал. Примерно год я работал в восточноафриканской деревне. Речь идет о самом настоящем захолустье, и люди там жили просто. Если вы никогда не были в Африке, то поезжайте и посмотрите, какие там порядки. Во многих отношениях это бесценный опыт. Я только начинал свою карьеру, и мне нужно было многое узнать о медицине. В первый месяц я каждый день ходил в клинику при галстуке, потому что думал, что важно выглядеть профессионалом. Большинство моих однокурсников по медицинской школе жили здесь, в Штатах, в более привычных условиях, и, когда я представлял себе клиники, где они работали, я задавался вопросом, во что же я ввязался. То есть, как я тогда думал, мой приезд в Африку был ошибкой. Однако в первый же мой рабочий день в дверь клиники постучала женщина и спросила, могу ли я помочь ее ребенку.

Сильвер соединил пальцы вместе.

– И всего на секунду я почувствовал укол раздражения: меня как будто атаковало назойливое насекомое. Часть меня захотела вернуться домой, уйти еще до того, как я начал, но в глазах женщины была боль. Я почувствовал ее отчаяние и с благодарностью ощутил, что освободился из этого минутного плена самомнения. Я велел привести ее дочь. Они положили девочку на смотровой стол, и я начал искать ее пульс. Я обследовал ее руки и грудь. Я ожидал, что девочка будет гореть в лихорадке, но кожа была холодной. Через некоторое время я понял, что не могу найти ее пульс, потому что она уже умерла. Я должен был объяснить это ее матери. Все было еще хуже, чем вы можете себе представить. Тогда я решил, что сделаю все, что в моих силах, чтобы бороться с бичом инфекционных заболеваний в этом мире. Я снял галстук и никогда больше не надевал его.

Сильвер быстро вытер глаза.

– Мы должны устраивать праздники. Не чтобы отмечать свои достижения, нет, а чтобы заряжать друг друга энергией. Мы ведь так близки. Честно говоря, нам очень повезло в смысле работы. Сегодня вечером мы ближе, чем когда-либо прежде, к тому, чтобы получить вакцину. Потому что мы делаем то, что делаем.

Сильвер сделал круговое движение рукой, словно помешивая что-то в котле, и по залу прокатилась волна аплодисментов. В контексте H1-N24 общий энтузиазм заставил меня вздрогнуть, и я почувствовала, что мои ноги слегка подкашиваются. Я узнала это возбуждение в голосе Сильвера – оно напомнило мне о том, как мой отец говорил о важности своей работы, когда уезжал в медицинскую миссионерскую поездку, ставшую для него последней.

Позже мы с мамой узнали, что в районе, где он работал, произошла небольшая вспышка «гриппа», хотя подробностей нам так и не разъяснили. Он пожаловался на лихорадку примерно через неделю после приезда, остановил работу, изолировал себя, видимо, понимая возможные последствия того, что с ним происходило. Через сорок восемь часов после появления первых симптомов отец впал в кому, из которой так и не вышел.

В свои десять лет я даже не знала, что такое Либерия или почему там была гражданская война, но мама объяснила мне, кто такие беженцы и что мой отец отправился им помогать. Он должен был обеспечить им базовую медицинскую помощь наряду с массовыми прививками. Много лет спустя мама рассказала, что он планировал произнести публичную речь о вооруженных нападениях на больницы и пункты питания, когда вернется.

Конечно, то, что он был моим отцом, отчасти объясняло, почему он вызвался добровольцем в одну из самых опасных миссий. Я много раз жалела, что не была тогда достаточно взрослой, чтобы спросить его, почему он это сделал. Отца одолевала грусть – светлая, но и какая-то неодолимая, – по крайней мере, так я помнила. Годы спустя я бы задалась вопросом, боролся ли отец когда-нибудь с депрессией, как боролась я.

После того как Сильвер закончил, зазвучал легкий джаз, а затем и гул разговоров. Мне казалось, что я на съемочной площадке фильма. Паоло положил руку мне на плечо, и мне стало неловко.

– Что такое? – спросил он.

– Ничего, – ответила я. Не желая обсуждать в этот момент свои мысли, я ловко сменила тему разговора. – Что случилось с Мэттом? А Сэнди? Она твоя боевая подруга или что-то в этом роде?

Паоло откинул голову назад, как будто я сказала что-то смешное.

– Я никогда не слышал о боевых подругах. Хотя да, она моя приятельница. Ладно, я просто хотел, чтобы вы поладили. Мэтт… Я не знаю, что сказать об этом парне. Прости, он тебя смутил.

Я не стала возражать, когда Паоло снова наполнил мой бокал. Как только я сделала первый глоток, появился Джей Сильвер. Положив руку на плечо Паоло, он по-отечески сжал его.

– Кто-то чувствует себя неуютно? Никому не должно быть некомфортно на этом празднике.

Сильвер ухмыльнулся, притворяясь обиженным.

Паоло вздохнул, и на его лице отразились смущение и облегчение.

Он поднял бокал.

– Доктор Сильвер. Позвольте представить вам мою девушку. Это Эмили.

Веселость на лице Сильвера сменилась искренней заинтересованностью. Он слегка наклонил голову.

– Я рад, что вы здесь, – произнес он. – Конечно, мне хорошо знакомо ваше имя. Я был рад видеть вас на благотворительном вечере.

Мои мысли вернулись к той ночи, когда я вытащила Элли из университетского клуба еще до окончания церемонии. Я вспомнила, как разноцветные огоньки в баре отразились в глазах Паоло, и он встал, чтобы поприветствовать нас, и будто наложил на меня какие-то чары.

Я прильнула к Паоло, и он сжал мою руку.

– Так это вы вытаскиваете моего лучшего исследователя из лаборатории в урочный час?

– Да, это я, – произнесла я, как прилежная ученица, что, похоже, его не смутило.

– Что ж, тогда я должен вас искренне поблагодарить. – У Сильвера был очень легкий акцент, который я не могла определить. – Когда Паоло только начинал работать в лаборатории, некоторые из его коллег думали, что ему негде жить. Он был там, когда они приезжали утром, и оставался после того, как они уходили. Однажды поздним вечером, в первый месяц его работы, я вот так положил ему руку на плечо, – доктор Сильвер снова продемонстрировал этот жест, – и он, казалось, даже не почувствовал этого. Мне пришлось назвать его по имени, прежде чем он обернулся. Вот это сосредоточение.

– Это правда, – признался Паоло.

– Ты помнишь, что мы делали потом?

Паоло смущенно рассмеялся, очевидно, уже не первый раз припоминая эту историю.

– Доктор Сильвер пригласил меня позавтракать.

– Было пять часов утра, – объяснил Сильвер. – Я хвалил себя за то, что пришел пораньше, но он провел там всю ночь. Я отвел его в закусочную, куда все медсестры ходят после работы. Потом велел Паоло заказать все, что он хочет, и он попросил три тарелки с блинами. – Сильвер наклонился ко мне, словно не хотел еще больше смущать своего подопечного, и сказал: – А затем он все их съел.