Я вспомнила, как Паоло заставлял исчезать еду где-то в своем плоском животе практически мгновенно. Было что-то американское в его ненасытности – или, может быть, в желании ассимилироваться. Быть успешным.

– Это меня не удивляет, – сказала я.

– Я хочу, чтобы этот молодой человек оставался здоров и вел гармоничную жизнь. Я не знаю, как много он рассказывает о том, что делает для нас, но он невероятный. Настоящий бриллиант. Уверен, вы им очень гордитесь.

Я не знала, что сказать. Достаточно ли я гордилась? Действительно ли я гордилась?

Сильвер улыбнулся мне.

– Я знаю, ваш отец жил здесь. У вас семья в Нэшвилле? – спросил он.

– Семья Эмили давно живет в Нэшвилле, – вставил Паоло. – У них ферма на озере, к югу отсюда.

Он обвил рукой мою талию. Мне захотелось ткнуть его локтем в ребра.

Доктор Сильвер с любопытством улыбнулся.

– Фермерский дом, на озере?

– О нет, не фермерский, да и не на озере, – ответила я. – Всего лишь маленький коттедж и меньше десяти акров земли. Вниз по грязной грунтовой дороге после съезда с Конкорда.

– Эмили получила оба диплома в Вандербильте, – совершенно неожиданно добавил Паоло. Что-то в его гордом голосе, в его стремлении произвести впечатление вызвало у меня желание вырваться из его объятий.

– Там сложные программы, – сказал Сильвер, подняв брови. – Паоло сказал мне, что вы – психолог.

– Да, – ответила я, слегка расправив плечи. – Это правда.

– Как увлекательно. Знаете, я думаю, психология в действительности самая важная из наук. Я все время это говорю. Вас всегда интересовала психология? Вы должны рассказать мне, как начали изучать ее.

Я никак не могла рассказать ему, как именно я «начала» заниматься психологией.

– Я выбрала психологию в колледже, – ответила я. – Казалось, она мне идеально подходит.

– Она идеально подходит только блестящим умам.

Вероятно, я покраснела. Я начала понимать магнетизм доктора Сильвера, который имел такое воздействие на Паоло. Я заметила, что никто не называл начальника иначе как Доктор Сильвер, что казалось мне смехотворным, но, по крайней мере, он не затеивал драку с моим парнем и не задирал его. Сильвер пристально посмотрел на меня. Казалось, его любопытству не будет конца.

– Вы занимаетесь исследованиями или практикой?

– Я работаю в социальном секторе. В основном с детьми.

– Потрясающе, – отметил доктор Сильвер, как будто совершенно серьезно. – То, что вы меняете жизни детей, просто невероятно.

– Да, спасибо. Мне нравится моя работа. Я слышала, вы уезжаете в Польшу?

Всегда легче говорить о ком-то другом, чем о себе. Психологи делают это, чтобы спрятаться у всех на виду.

– Я был в Польше в прошлом месяце. На этой неделе мне предстоит Калифорния. Не так уж экзотично.

Доктор Сильвер опустил подбородок, и у меня возникло ощущение, что я разговариваю с Джеем Гэтсби – как будто сейчас он достанет фотографию из своих студенческих времен в Оксфорде, чтобы показать мне.

– Хотя Паоло там нравится. Есть ежегодная конференция, на которую мы все ездим. Вам бы тоже было полезно ее посетить.

Эта сторона жизни Паоло была для меня совершенно новой. Все это делало его более живым, более реальным.

Мне начало нравиться, что я оказалась на этой вечеринке.

Я заметила, как Сэнди подняла глаза, отвлекшись от слишком громкого разговора, который вела, и осмотрелась, как будто ища возможности сбежать, а затем повернулась обратно.

– Вообще, заходите к нам в любое время, – сказал доктор Сильвер. – Мы бы с удовольствием приняли вас в свою компанию, и это дало бы вам шанс встретиться с остальной частью команды.

Вернувшись к кухонному столу, Мэтт наблюдал за происходящим. Его фигура четко выделялась на свету. Он снова заправил волосы за ухо и отхлебнул из слегка подсвеченной зеленой пивной бутылки.

Позже я атаковала Паоло насчет того, с чего это он так старается произвести впечатление на доктора Сильвера.

– Он явно тебя обожает, – заметила я.

Паоло нахмурился, словно его разочаровало, что я не осознаю, насколько ценно производить хорошее впечатление.

– Я серьезно, – я ткнула его пальцем. – Тебе не нужно так из кожи вон лезть.

Руки Паоло заскользили по моим плечам, и я почувствовала, как все мои мускулы расслабились.

– Прости, детка, – сказал он. – Ты права.

Остаток вечеринки походил на сон, и позже я задавалась вопросом, действительно ли все это было. Я была не уверена.

Я вспомнила свои чувства.

Я помнила, как краем глаза следила за копной волос Сэнди, слушала ее чарующий смех, не могла не замечать наигранности в ее поведении, и изо всех сил старалась быть вежливой. Сэнди чего-то хотела.

И Мэтт, утопающий в своей толстовке, окруженный дорогими вещами, с полупустой пивной бутылкой в руках, тоже чего-то хотел. Его волосы в ртутном свете кухонной лампы напоминали угольную золу.

Однажды, когда Паоло засмеялся, я заметила, что Мэтт бросил на него взгляд, но затем отвел его. Именно в этот момент мне стало интересно, о чем же он думает.

Было проще держать себя в руках, когда в моем кабинете находилась Сэнди. Когда она ушла, мои мысли начали разбредаться. Эхо шагов Сэнди на лестнице едва успело затихнуть, когда я уже склонилась над ноутбуком, отбирая подходящие результаты поиска. Конечно, она понимала, что я буду искать. Как я могла иначе?

Кто такой Мэтт? Всю ли правду о нем сказала Сэнди? Я не могла знать.

Мне нужна была фамилия.

Сэнди едва успела выйти, как я нашла ее номер в документах и позвонила. Автоответчик. Я позвонила снова – опять он. Я вспомнила нервозность, прозвучавшую в ее голосе, когда речь зашла о соблюдении осторожности, и решила не оставлять сообщение.

«Она хочет, чтобы я начала искать, – подумала я. – Может, она заронила в меня эту мысль, словно семя».

Теперь вы тоже можете исчезнуть.

Я заставила себя глубоко вдохнуть. Мой организм помнил, как меня тошнило тем утром, когда пропал Паоло, – жара, ленивое покачивание лодки и безумный, слепящий глаза горизонт. Это были седативные. Наверняка это были они. Я отпила совсем немного из его бутылки, может, что-то оставалось у него на губах. Он… я остановила свои мысли на полсекунды… он упал за борт, – подумала я.

Теперь вы тоже можете исчезнуть.

Я точно знала, что буду делать, как бы много времени это ни заняло. То, что в этом не было никакого смысла, значения не имело. Мои руки дрожали над холодными клавишами. Я напрягла и расслабила сломанный большой палец и вытянула вперед мою больную ногу.