В первое мгновение он сильно испугался, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы заорать, но из окружившего его мрака вдруг раздался знакомый негромкий голос:

– Проходи, Ник, не бойся. Здесь никто не причинит тебе зла.

Вспыхнул яркий огонёк, осветив стол и стоящую на нём плошку с горящим маслом. По другую сторону стола сидела Аюна в своём тёмном одеянии. Её седые волосы были заплетены в длинную косу, уложенную вокруг головы. Красивое властное лицо в полутьме вдруг потеряло все следы прожитых лет и показалось Никите очень молодым. Её живые тёмные глаза пристально смотрели на мальчика.

– Прости, что пришлось пойти на хитрость и немного напугать тебя, но никто не должен знать, что мы виделись. Никто. От этого зависит очень многое в нашем мире.

– Да я и не испугался… почти, – голос предательски дрогнул, но Никита с ним быстро справился. – Просто мои друзья меня будут искать. Они знают, что люди из пирамиды хотят меня похитить.

– Не сейчас. До этого ещё далеко. Садись. Нам предстоит долгий разговор.

Никита пристроился на краешке стоящего напротив Аюны стула. В комнате пахло чем-то очень приятным и свежим, несмотря на отсутствие окон.

– Ты знаешь, кто я?

Мальчик кивнул. Ведунья немного помолчала и заговорила:

– Я не хочу тебя пугать, но ты должен знать, что нашу Нумерию ждут страшные времена. В Вечной Книге, которую здесь читали очень немногие, написано, что теперешнюю Нумерию ждёт гибель. Как многие страны до, и как многие после неё, живущие по законам жадности, глупости, предательства, обмана и непомерной гордыни. Не мы первые и не мы последние, но всегда грустно видеть, как рушится твой мир.

Всё началось давно, когда прадед нашего нынешнего Повелителя, Аруций Первый, хитростью и предательством овладел троном в Остенвиле, заманив своего предшественника в Саркел, где спустя пару недель прилив успешно завершил его дело.

Прямой потомок погибшего правителя из рода Лунтов, правивших Нумерией почти триста лет, поклялся покончить с Палием Корстаком и всей его семейкой. Страна бурлит, как закрытый котел. Осталось совсем немного – бросить в костёр последнюю веточку. Очень маленькую веточку. В Вечной Книге сказано, что такой веточкой будет младенец. Но не обычный, орущий почти в каждом дворе, а младенец с короной на голове… Или без головы…

Никита слушал, открыв рот и почти не дыша.

– Страшное пророчество свершилось – он родился, младенец, которому никогда не суждено носить корону Повелителя Нумерии.

– Это в честь него будет праздник, на который поехал господин Хортон с семьёй? – Набравшись смелости, тихонько спросил Никита.

– Да. Только праздником это я бы не назвала. Горе и страх, подлость и глупость… – Аюна надолго замолчала, задумчиво глядя на прыгающий в плошке огонёк. Ник от нетерпения заёрзал на стуле и, когда молчание, по его мнению, перешло все разумные пределы, снова рискнул спросить:

– А почему вы мне всё это рассказываете? Чем я-то могу помочь этому ребёнку?

Аюна подняла на него тёмные глаза, в глубине которых мерцал живой свет, и улыбнувшись уголками губ, покачала головой:

– Этому уже нет. Но тысячам других ещё можешь.

Она ещё пару минут пристально разглядывала Никиту горящим взглядом, от которого тот был готов провалиться под землю или, на худой конец, залезть под стол, и, словно приняв решение, заговорила:

– Я давно уже знаю о твоем появлении. Лет тридцать назад, когда мне впервые довелось прикоснуться к знаниям Вечной Книги, мне открылось, что Нумерию в скором будущем ждут страшные бедствия. Хаос и разрушения приведут к тому, что она просто исчезнет, со всеми её городами и населяющими их людьми, а на её месте возникнет какая-то новая страна, или же разольётся море, появятся неприступные горы или лягут бесконечные снежные пустыни.

Но всего этого может не быть, если взявшийся ниоткуда ещё не взрослый, но уже не ребёнок, сумеет остановить надвигающийся ужас.

– Ну вы, блин, даёте! Мне же всего двенадцать лет! Как я смогу что-то сделать в целой стране, где я ничего вообще не знаю! Да и кто меня слушать-то станет?! У вас же тут вообще беспредел! Сами видели, как недавно прям ни за что мне чуть руки не поотрубали! А вы из меня Наполеона сделать хотите – «пришёл, увидел, победил»!

– Юлий Гай Цезарь…

– Что???

– Это Юлий Цезарь пришёл, увидел, победил… а не Наполеон.

У Никиты отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб.

– Откуда вы…

– Я же сказала, мальчик, что многое про тебя знаю. Я знаю, откуда и как ты попал в наш мир… и знаю, как ты можешь вернуться обратно.

– Как!? Тётенька Аюна, скажите, пожалуйста! Ну пожалуйста… – на глазах Никиты выступили слёзы и уже были готовы пролиться обильным потоком. Ведунья протянула руку и прикоснулась к его щеке, будто останавливая их появление. От прикосновения её тёплой руки Никита замер, перестав дышать.

– Это не зависит от меня, мальчик. И ни от кого в нашем мире. Судьба уже приняла тебя в свои ладони, и теперь понесёт. Тебе остаётся только слушать своё сердце и разум.

– Но когда же я домой попаду? Мама там, наверное, с ума уже сошла от волнения. И Юлька тоже…

Голос ведуньи вдруг странно изменился. Глянув на неё, Никита просто застыл от ужаса. Лицо Аюны страшно побледнело, глаза как будто ввалились внутрь, засверкав каким-то странным зелёным светом. Бледные губы начали с трудом выдавливать из себя слова, от которых у мальчика по спине побежали мурашки:

– Разрушив и создав. Убив и оживив. Полюбив и возненавидев. Предав и отдав жизнь за друга. Умерев и воскреснув. Став рабом и господином. Став первым среди палачей и последним среди жертв. Познав Огонь и Воду, Железо и Дерево, Свет Ночи и Темноту Дня. Найдя двенадцать себе подобных и пройдя двенадцать уровней, ты сможешь найти свой дом. И только от тебя будет зависеть, в каком из миров он будет.

От ужаса Никита не мог говорить. Во рту пересохло, и он напрасно пытался проглотить несуществующую слюну. Прошла пара минут, показавшихся ему вечностью, и Аюна снова заговорила своим обычным, но очень усталым голосом:

– Иди, мальчик… Я сказала всё, что было известно мне… Теперь это знаешь и ты… Я больше ничем не могу тебе помочь… только ты сам… сам… Но пока говорить об этом не время… молчи…

Никита поднялся, с трудом соображая, в какую сторону ему идти, но тут едва слышно скрипнули петли, и на тёмной стене появилась полоска света. Никита сделал пару неуверенных шагов, потом обернулся и, увидев, что свет от плошки погас, испуганно закричал в темноту:

– Аюна, подождите! Как я узнаю, что уже прошёл какой-то уровень?

Из темноты прошелестел тихий ответ:

– Узнаешь… иди… ты сможешь… сможешь…

Друзья, в десятый раз обшаривавшие каждый закоулок вокруг лавки Мигана и уже не мечтавшие увидеть Ника живым, были страшно удивлены, найдя его, здорового и невредимого, сидящим в глубокой задумчивости на бревне у лавки ткачихи Норсии. На все их вопросы, где он так долго был и что делал, Ник ничего не отвечал, кривя губы в грустной усмешке и поглаживая пушистый рыжий мех красивой жилетки, лежащей на его коленях.