– Да проходите же, ироды! Всю избу мне выстудите! – Это старуха-хозяйка. Она выходила в сени и открывала дверь гостям. Теперь же она пихала в спины своими сухими, остренькими кулачками Ероху с Силой, чтоб не задерживались у порога, напуская холода в избу.

– Привет, – бросил им Валентин, сморщившись так, будто только что отведал незрелого яблока. – Проходите, раздевайтесь.

– Что, на торжище не пойдем сегодня? – осведомился Сила, продолжая улыбаться.

– Пойдем, но чуть позже.

«Ишь какие они радостные, – подумалось Валентину. – Как же, они уверены, что их предводитель осчастливит их своим решением. Даром, что ли, я неделю их по рынку гонял? Если признаюсь сейчас, что нет еще у меня никакого решения, то рискую окончательно потерять свой авторитет в их глазах. Предводитель, который никуда не ведет, более того, который не знает, куда идти, уже не предводитель. Я рискую потерять своих немногочисленных помощников, если распишусь сейчас перед ними в своем бессилии».

Валентину настоятельно требовалось что-то придумать, причем сейчас, сию же минуту.

– Силка говорит, что сегодня можно будет с его старшим братаном встретиться, – пробасил Ероха. – Его, говорит, перевели в тот околоток, что на торжище находится.

– И не простым стражником, а обыщиком[4], – похвастался Сила. – Теперь мы Рыжего в два счета найдем.

«Ну вот. Теперь на местном рынке у нас и «крыша» ментовская появилась, – автоматически отметил Валентин. – Гуляй – не хочу». Стоило ему мысленно произнести про себя слова «рынок» и «крыша», как в памяти начали всплывать яркие картинки из его боевой юности, проведенной в курортной Ялте. Молодые люди в приморских городах взрослеют рано. Уж очень способствует этому курортная жизнь, протекающая у них на глазах и при их деятельном участии. Любой мальчишка, живущий у моря, настоящий эксперт по преферансу, покеру, секе, буре и прочим карточным играм, ведущимся на деньги. Впрочем, не только по карточным играм. Не секрет, что местное население курортных городов относится к приезжающим на отдых с трогательной нежностью овцевода, регулярно стригущего своих овец. Подрастающее же поколение, как правило, старается не отставать от взрослых.

В девяностые годы прошлого века этот процесс, впрочем, как и многие другие тоже, приобрел наиболее неприкрытые и до некоторой степени попахивающие криминалом формы. Так что юность Валентина, пришедшаяся как раз на это время, несмотря на все старания родителей, пытавшихся уберечь его от дурного влияния улицы, действительно получилась бурной.

«Рынок, ментовская «крыша» – все сходится, – подумал Валентин. – Может быть, попробовать?» Ему в голову пришла идея, позволяющая убить сразу двух зайцев. Заяц первый – замазать глаза Силе и Ерохе, показать, что их предводитель умеет держать свое слово. Сказал – придумаю, вот и придумал. Хотя это, конечно, никакая не идея и даже не паллиатив. Баловство, хулиганство мелкое, не более того. Заяц второй – благодаря этому можно будет слегка пополнить подыстощавшую за последнюю неделю кассу.

– Послушайте, парни, есть задумка, – уверенно заявил Валентин. – Обсудить надо. Я вас жду чуть ли не с рассвета, а вы черт знает где болтаетесь.

Сказано это было с таким апломбом и даже не без некоторой доли показной обиды, как будто он действительно ждал их всю ночь, чтобы поделиться своей задумкой, а не придумал это сейчас, в их присутствии.

– А мы что, мы ничего… – засуетился Сила.

– Давай, Михайла, рассказывай, – поддержал смутившегося товарища Ероха. – Я сам полночи не спал, все гадал, что же ты придумаешь.

– Это не рассказывать, а показывать надо, – ответил ему Валентин. – Бабуль, я стаканы возьму, можно? – обратился он к старухе, уже успевшей забраться на печку.

– Возьми, – милостиво разрешила она. – Но есть покуда нечего. Я репу только-только париться поставила.

Когда Валентин договаривался с ней о найме «угла», было оговорено, что старуха не только предоставляет жилье, но и дважды в день кормит своего постояльца. Дальнейшее развитие событий показало, что Валентину бабкина кормежка без надобности. Он рано уходил и поздно возвращался. Поутру у бабки, как правило, еще не готово, а поздним вечером лень слезать с печи, так что Валентину предлагалось самому возиться с горшками. Он как-то разок попробовал ее стряпни и окончательно и бесповоротно от нее отказался, сделав выбор в пользу снеди, продающейся на рынке.

– Спасибо, бабуль, мы есть не хотим, – успокоил он старуху. – А стаканы мне так… Для забавы нужны.

Отодвинув занавеску, Валентин залез на полку и извлек оттуда стаканы. Их оказалось ровно три. Один большой керамический и две деревянные маленькие стопочки. Одна из них была новой, сверкающей свежими яркими красками, а вторая была старой, облезшей, с обгрызенным с одной стороны краем.

– Это что еще за забава? – Из-за печной трубы показалась морщинистая физиономия.

На бабкину реплику Валентин решил не отвечать. Сдвинув в сторону занавеску, закрывающую полку с запасами, он внимательно оглядел содержимое стоящих там горшков. Выудив из одного из них крупную горошину, он положил ее на стол, рядом со стоящими там стаканами. Можно было начинать демонстрацию, если бы не одно «но». Бабкин стол не годился для этой цели. Нет, доски, из которых была сколочена столешница, за десятилетия эксплуатации стали идеально гладкими. Беда была в том, что каждая из них примыкала к соседней с изрядной ступенькой. Валентин, осматриваясь, покрутил головой вокруг себя.

– Чего-то ищешь? – сразу же сообразил Ероха.

– Стол неровный, – пояснил Валентин. – Нужно что-то такое… – Он поводил рукой в воздухе. – Гладкое…

– А вот… – Не церемонясь, Ероха снял с печки заслонку духовки и положил ее на стол.

Заслонка была железной, вполне подходящего размера, но идеально ровной она все же не была. На ней хоть и не было никаких уступов, но небольшие местные «возвышенности» и «впадины» наличествовали. «За неимением лучшего сойдет и это», – мысленно одобрил предложение Ерохи Валентин. Он переставил стаканы на заслонку, перевернув их вверх дном.

– Вот, смотрите. – Валентин положил горошину под высокий керамический стакан, после чего произвел манипуляции со стаканами, передвигая их по поверхности заслонки. – Смотрели внимательно? Где горошина?

Любой из наших современников наверняка неоднократно имел возможность наблюдать за работой наперсточников. Есть в ней что-то завораживающее, ибо даже наши современники, не единожды предупрежденные об опасности общения с ними, раз за разом оказываются в положении обманутых. Что уж говорить о людях шестнадцатого века, никогда прежде не сталкивавшихся с таким явлением, как мошенничество.

– Здесь! – уверенно указал на керамический стакан Ероха.

– Точно! Тут! – поддержал приятеля Сила.