официальное окончание рабочего дня и одновременно начало вечернего развода с теоретически бесконечным рабочим днем. Но некоторое, особо борзые капитаны могли себе позволить уйти к этому времени, не отпрашиваясь. Мы с начальником оба это знали, я сделал вид, что отпросился, начальник сделал вид, что пошел мне на встречу.

Кафе «Суши от Муши», занимавшее первый этаж великолепного здания в имперском сталинском стиле на самом широком проспекте Левобережья Города, встречал своих гостей стилизованным под восточную пагоду крыльцом, милой казашкой в ярко-красном кимоно и отдельными кабинетами, разделенными легкими перегородками из бамбука. Данным заведением владела моя одноклассница, удачно вышедшая замуж, поэтому я был здесь «персоной грата».

В тихом уголке, подальше от входа, сидела моя спутница жизни и самоуверенный и мордастый молодой человек в легком костюме- тройке.

— Добрый вечер — я коротко кивнул Людмиле и протянул руку молодцу: — Николай, правовое обеспечение фирмы «Немезида».

— Павел, «Энергонадзор» — было ощущение, что мне хотели протянуть три пальца, но в последний момент снизошли: — так, о чем вы хотели со мной поговорить, а то ваш директор отказывается мне рассказать причину столь срочной встречи.

— Простите, а Павел?

— Павел Борисович.

— Очень приятно, Павел Борисович. Людмила Владимировна просто еще не владеет всей информацией, которая была получена вот только- что в полном объеме. Но, пока предлагаю выпить по маленькой, чтобы беседа шла поживее.

— Николай, если вы надеетесь меня споить…- Павел Борисович, снисходительно улыбнувшись, фразу не закончил.

— Ну что вы, уважаемый Павел Борисович, что нам с вами будет от половинки стопочки. Просто после рабочего дня хочется чуть — чуть расслабиться. — я налил даме сливового вина, джентльменам грамм по пятьдесят водочки из небольшого графина, материализовавшегося на столе несколько минут назад.

Водка была великолепна — в меру холодная, без сивушного аромата, она легкой пташкой порхнула на дно желудка, чтобы рассечься там расслабляющим теплом.

За девятнадцать часов до этого.

— Ты завтра сможешь достать у своих знакомых банкиров на сутки денег? — к полуночи у меня сложился вчерне план, и я пытался собрать под него необходимые материальные ресурсы.

— Сколько? — Люда, обняв сзади за шею, щекотно дышала мне в правое ухо.

— Столько. — я нарисовал цифру на клочке бумаги.

— Много. А мы через сутки точно отдадим?

— Мы очень постараемся.

— Ну, наверное, это решаемо. Я тебе напишу по результату.

— а скажи, есть у тебя что-то, чтобы в водку кинуть и человек дурел с нее?

— Ну это совсем просто. У меня родня с папиной стороны так на всех праздниках экономила, купят пол ящика водки, а через час все гости под столом лежат.

— Не, мне так уж быстро не надо, но ускорить процесс нужно.

— Ладно, сейчас соберу.

И в поэтому в рюмку моего визави вместе с веселым ручейком спиртосодержащей жидкости с пальца упала совсем незримое зернышко экстракта вытяжки из бледной поганки и еще чего-то, о чем я даже знать не хочу, но средство народное, пришедшее к нам из глубины веков, экологичное и почти безвредное.

Закусив водочку «Студенческим» роллом, где из мяса был только огурец, я искренне улыбнулся энергетику:

— Ну а теперь можно и о делах поговорить. Мы бы очень хотели уменьшить платеж за выделение мощности. Такое возможно?

— Все возможно. — Павел Борисович с хрустом откусил половинку жаренного китайского блинчика — спринг-ролла, с молодой свининкой: — О какой сумме идет речь?

— О любой половине.

— О как! А какой у меня в этом интерес.

— Десять процентов от суммы нашей экономии.

— Не, не пойдет — Павел Борисович покончил с блинчиком и сделал пальцем круг над своей рюмкой — мол надо повторить.

По-плебейски занюхав водку рукавом пиджака, Павел Борисович зацепил двумя пальцами упитанную «Филадельфию» из общего блюда, употребил ее, замет вытянув из кармана авторучку написал на салфетке сумму в десять процентов от первоначального требования к нам и с довольным видом подтолкнул бумажку на середину стола.

— Одну минуту, мы посоветуемся с руководством — я подхватил директора «Немезиды» под руку и потащил ее в сторону музыкальной установки, наигрывающей что-то восточное.

— Люда, портфель с деньгами где?

— Под столом стоит, а ты меня сюда уволок.

— Да ладно. Сейчас отдашь его мне и только поддакивай.

— Ты что собрался делать? Ты понимаешь, что я деньги взяла до завтра, под честное слово?

— Слушай, если что, то я квартиру свою отдам.

— У тебя, осмелюсь напомнить, Коля нет квартиры. У тебя государственная общага.

— Ладно, уела, все равно, все будет хорошо. Пошли, пока твои деньги из портфеля не увели.

— Нехорошо без нас одному пить — я остановил раскрасневшегося Павла Борисовича, который, заскучав, хотел закинуться третьей рюмкой в одиночестве- судя по всему народное средство действовало, а мне надо было, чтобы в течении примерно часа клиент был относительно вменяем: — давайте быстро дело сделаем и потом выпьем.

— Какое дело? — Павел Борисович недоуменно обвел нас взглядом: — Завтра в контору приходите и все решим.

— Так, нашему гостю пока не наливать — я улыбнулся: — Вашу долю тоже вам в конторе отдать.

— Нет, мою долю в конторе отдавать не надо — энергетик заржал как конь, при этом мотая головой, что это сходство еще больше усиливало: — в конторе чаек очень много. Надо в другом месте…

— Так мы готовы прямо сейчас расплатится…

— Да⁈ — Павел явно такого быстрого обогащения не ожидал, но взял в себя в руки: — ну тогда давайте, расплачивайтесь! На улицу пойдем?

— Зачем, тут вон все огорожено, никто ничего не увидит. Вот только…

— Что только?

— Нам нужны гарантии.

— Какие вам еще гарантии? — молодой взяточник не на шутку разозлился: — Может расписку написать, что я у вас деньги взял? Знаете, что…

— Спокойно, Павел Борисович, куда вы бежать собрались? Сначала фразу не дослушали, сами ее додумали и сами обиделись. У вас доверенность с собой?

— Причем тут моя доверенность? — Павел был настолько удивлен поворотом в разговоре, что сел обратно за стол.

— Ну как же. Мы тоже хотим гарантий. Вы сейчас примете от нас существенную сумму, а потом что? Скажете, что ничего не было, и сумма платежа останется прежней? Нет, давайте все вопросы решать здесь и сейчас, в этой милой и уютной обстановке.

— И как вы себе это представляете? — клиент был готов к сотрудничеству.

— Я представляю это себе в деталях. Сейчас вы примете деньги — свою долю, а затем подпишите с нами соглашение, что сумма взноса за выделение энергетических мощностей составляет оговоренную с нами сумму. А потом вы примете у нас указанные в договоре деньги и дадите расписку, как представитель «Энергосбыта», что сумма получена полностью.

— А, я понимаю! Вы психи, да? Сбежали из больнице, правильно.

— Павел Борисович, как-то глупо и недальновидно оскорблять людей с чемоданом денег, тем более выпивая за их счет. Если вы за половину стоимости новой вазовской «девятки» не готовы даже жопой шевельнуться, то мы найдем другого человека, более серьезного. Насколько я знаю, в вашей конторе их много и каждый голодный. А вам — всего хорошего. — я демонстративно вытащил из-под стола портфель из толстой, натуральной кожи, что выпускала в городе фабрика по производству лошадиной упряжи, заглянул в него так, чтобы и Борисович оценил количество банковских упаковок, затем с громким лязгом захлопнул замки.

Энергетик никуда не ушел, он как-то сразу протрезвел, смотрел на меня зло и решительно:

— Что бы предлагаете?

— Доверенность с собой?

— Она у меня всегда с собой — представитель энергокомпании вжикнул молнией своей папки и пододвинул ко мне прозрачный файл с нотариально заверенной доверенностью и несколькими черно-белыми ксерокопиями ее же.

— Ну вот, а вы не хотели ничего делать. У вас же полная доверенность — имеете право заключать договора от имени «Городэнерго», принимать денежные средства. Что же вам еще надо?

— Вы где тут видите компьютер с принтером?

— Я за вас уже потрудился и договор напечатал. — я протянул ему договор между «Немезидой» и «Городэнерго», отличный от выданного Людмиле, вчера только урезанной в два раза суммой.

— У меня печати нет.

— Потом поставим, вы главное, договор подпишите и выдайте нам копию доверенности, заверив ее подлинность своей росписью.

Ручка, зажатая в побелевшей от напряжении кисти энергетика долго нерешительно висела в воздухе, пришлось мне вновь изобразить врага рода человеческого, соблазняющего грешника, вновь открыв портфель с деньгами.

Вздохнув, как перед прыжком в пропасть, представитель энергообъединения, стал профессионально быстро подписывать бумаги.

— Отлично, а вот ваша премия