Щеки горели огнем от стыда и собственного бессилия. Я должна была соврать, чтобы сохранить свою репутацию, репутацию своей семьи и мужа. Но я не могла. Просто не могла так обойтись с подругой.

– Ребенок от него, но об этом никто не узнает. Я соврала Кириллу и Борису. Сказала, что беременна от мужа.

– Боже мой…

Люда схватилась за виски и стала усердно растирать их, как будто это могло отбелить мою репутацию.

Несколько секунд подруга молчала, гипнотизируя взглядом столешницу, а я смотрела на нее сквозь пелену наполнивших глаза слез. Хотелось услышать слова поддержки, почувствовать, что кто-то на моей стороне.

Но я понимала, что в этой ситуации просто не достойна этого.

– Зачем?

– Не смогла по-другому, – точно в оправдание своих действий сказала я. – Чувствую себя мерзко.

– Оля… – подруга покачала головой, но нашла в себе силы улыбнуться и сжать мою руку в поддерживающем жесте. – Ситуация не из приятных, но не кори себя. Что ты могла сделать? Оставить семью и десять лет брака? Воспитывать ребенка напополам с мужем и бывшим любовником?

– Ты меня не осуждаешь?

– Кто я такая, чтобы кого-то судить?

Заглянув в добрые глаза подруги, я перестала сдерживать слезы и позволила соленым капелькам скатиться по щекам за воротник плотной водолазки.

Люда сжала мою руку крепче и подала салфетку, чтобы я могла привести себя в порядок.

– Ситуация, мягко говоря, непростая. Не уверена, что лгать Кириллу правильно. Но сейчас, наверное, ты приняла единственно верное решение.

– Да, я тоже думала о том, что скажу правду позднее. Сейчас просто не выдержу, если Кирилл захочет быть рядом во время беременности.

– Ты со всем разберешься, я уверена.

Сложив руки на груди в благодарном жесте, я искренне улыбнулась и почувствовала, как на душе становится спокойнее.

Люда оказывала на меня какой-то волшебный эффект и могла подобрать правильные слова даже в той ситуации, когда кажется, что таких слов просто не существует.

– А что Борис?

– А что Борис? – эхом переспросила я, мешая пластиковой трубочкой свой молочный коктейль с кусочками клубники. – Ребенку рад. Но в наших отношениях все не так гладко…

– В чем причина? Я думала, что разлад вас сблизит.

– Я тоже так думала. Какое-то время как будто бы так и было. Но сейчас все навалилось: проблемы у свекров, которые проецируются на нашу семью, мелькающий рядом Кирилл, моё общее состояние…

– Не думаешь, что совершила ошибку, когда вернулась?

Я пожала плечами, боясь произносить вслух то, что вот уже некоторое время крутилось на языке.

– У нас все может быть хорошо. Если бы не ссоры Миролюбовых, мы бы не конфликтовали друг с другом. Общий проект вынуждает пересекаться с Кириллом… Я убеждаю себя, что это лишь временный кризис.

– Решать тебе, – философски изрекла Люда, накалывая на вилку цуккини в сливочном соусе.

Подруга была права, потому что последнее слово так или иначе оставалось за мной. Но я решительно не понимала, на что могу повлиять в этой ситуации.

Да, стоит признаться, все чаще меня посещали мысли о том, что возвращение к Борису было эмоциональным и поспешным решением.

Сейчас наши отношения походили на танец двух огней, постоянно вспыхивающий и поглощающий все вокруг.

Любая искра могла настроить нас друг против друга и стать началом конфликта. Раньше такого не было.

Я понимала, что слишком много сторонних факторов и причин, которые давят со всех сторон и наседают на нашу семью. Но, если убрать их, действительно ли мы будем счастливы как прежде?

Все эти вопросы висели надо мной в воздухе густым облаком и никак не находили ответов. Я старалась оградить себя от стрессов, быть расслабленной и спокойной хотя бы ради Крохи, которого носила под сердцем. Но попытки не обращать внимание на происходящее вокруг только распаляли мой внутренний конфликт.

– Когда думаешь объявить о своем положении?

– Не знаю. Хочу скрывать так долго, как это будет возможно. Сначала нужно рассказать всем близким. Не хочу, чтобы они узнали из прессы.

– Тянешь, потому что не хочешь врать? – я кивнула. – Оль, родные люди всегда поймут и поддержат. В конце концов, скажешь, что врачи напутали со сроками и ты ни в чем не виновата…

– Дело не в моей вине!

Я осмотрелась по сторонам, будто боясь, что кто-то может подслушать наш разговор. Но всем вокруг, кажется, было все равно, о чем судачат две подруги за обедом.

– Если для близких мне людей этот ребенок как был родным и любимым, так им и останется, то для друзей и родственников Бориса правда в конечном счете может стать шокирующей. Как я буду смотреть свекрам в глаза? Они будут заботиться обо мне, думая, что я ношу их внука, а потом окажется, что это и не их внук вовсе!

– Галина Яковлевна не станет любить этого ребенка меньше, поверь мне. Ты для нее все равно, что дочь, и твой ребенок будет родным внуком. А мнение свекра тебя вряд ли волнует…

– У него в Италии есть еще один сын. Пусть он его внуками радует!

– Звучит как тост, – Люда подняла фарфоровую чашечку с ароматным травянм чаем и отсалютовала мне.

Я улыбнулась, чокнулась своим высоким стеклянным стаканом и за один глоток допила коктейль.

В тот день впервые за долгое время я возвращалась домой в хорошем настроении. Хотелось провести тихий семейный вечер с мужем, в кои-то веки не ссориться и не решать проблемы Миролюбовых старших.

По этому случаю я даже выбрала подходящую романтичную комедию и заехала в пекарню, чтобы купить любимых Борисом трубочек с заварным кремом.

– Дорогой, я дома!

В коттедже было непривычно тихо, хотя обычно Борис, если приезжал раньше меня, всегда выходил встречать в прихожую.

Не придавая этому особого значения, я убрала верхнюю одежду в шкаф, оставила сумку в гостиной и пошла в столовую, где горел тусклый свет.

Муж обнаружился за рабочим ноутбуком в очках и прескверном расположении духа. Я сразу почувствовала, что что-то не так, еще не видя Бориса.

– Ты чего молчишь? И встречать меня не вышел.

– Как твой день? – мужчина проигнорировал меня, сделав вид, что не расслышал за важными делами.

Готова поспорить, что он не был чем-то занят и использовал ноутбук лишь как прикрытие.

– Да вроде бы хорошо. Купила твои любимые трубочки. Посмотрим фильм? Так устала, хочется просто поваляться на диване.

– Устала, понимаю. Непросто, наверное, беременной по ресторанам бегать.

– Что?

Я стояла на кухне спиной к мужу. Он не мог видеть моей первой реакции, которой был ужас, застывший на лице.