защитникам замка. А вот смерти он не думал совсем, единственное, что его интересовало, сколько человек он успеет укокошить перед тем, как его отправят к праотцам.

– Быстрее! Быстрее! Шевели ногами, Курт, когда тебя призывает к себе его светлость! – оторвался он от своих подсчетов, когда в рыцарском зале показалась испуганная физиономия его помощника.

– Не стоит поторапливать этого доброго солдата, мой храбрый Руперт. – самым наирадушнейшим тоном, заговорил герцог. – Разве ты не видишь, что твой помощник так и рвется в бой и все его мысли теперь только о предстоящей драке и ни про что другое он и думать не может.

Такая постановка вопроса скорее напугала перепуганного Курта, но тем не менее он энергично закивал головой, в знак согласия.

– Вот видишь, Руперт, я еще не разучился разбираться в людях. Но думаю не будет большой беды, если он расскажет нам, кто из замковой челяди в последнее время, особенно часто проходил через ворота?

– Ты слышал, о чем тебя спрашивает их светлость. – прикрикнул капитан, на своего растерянного помощника.

Тот отчаянно закивал головой, показывая, что вопрос он конечно же слышал.

– Все было как всегда!

Курт неуверенно поглядывал то на герцога, а то на капитана, не зная, кого он теперь боится больше, но на всякий случай соглашался с обеими.

– Вся прислуга, возвращалась в замок в обычное время, да по-другому и быть не могло – я сам запираю ворота после вечерней молитвы. Разве что мусорщик один раз припозднился, да ведь он был так пьян, что захрапел прямо на подъемном мосту. Повара вечно ругаются со стражниками, поскольку торопятся по утрам на рынок и требуют открывать ворота раньше положенного срока, а во всем остальном было, как всегда, ваша светлость. Если бы я что-то такое заметил, то я бы…

– А не мог ли кто-то прошмыгнуть мимо тебя незамеченным, мой верный Курт? – спросил герцог как-то особенно вкрадчиво.

– Что вы, ваша светлость! Господин наш герцог! – всполошился Курт, чуя что вопрос этот может обернуться для него неприятностями. – Да ни одна живая душа мимо меня не проскользнет незамеченной. Даже вот взять этого сорванца Ганса, поваренка с нашей кухни, он ведь песий сын сквозь прутья решетки умудряется пролезать, и то я подмечаю, как он шастает в город по несколько раз в день. Я и господину Майеру докладывал, чтобы он дал укорот сорванцу, и сам ему прописывал промеж спины. Так что от меня мышь не ускользнет. А мальчишке бы я и сам дал укорот, но больно заступалась за него наша портомойка Марта. Я и не решался его пороть, раз личная прачка герцогини…

– Спасибо, дружочек! – улыбнулся герцог Альбрехт. -

Теперь он знал все что хотел.

– А не позавтракать ли нам, мой славный капитан? – спросил герцог самым безмятежным тоном. – Это только трусы, Руперт, теряют аппетит перед сражением, а мы с тобой ведь никогда не боялись драки.

– Так и есть ваша светлость. Хорошо было бы теперь перекусит, да только поваров я уже отправил на стены.

– Это ты верно поступил, Руперт., очень верно. Но ведь нам с тобой не так много и надо. Давай ка попросим того поваренка принести нам хлеба и вина. Уж с этим-то он наверняка справится без главного повара.

– Не надо, Альбрехт. Я сама буду служить тебе за столом, как положено покорной жене.

Голос герцогини прозвучал так спокойно и столько в нем было покорности и смирения, что герцог не сразу поверил своим ушам.

– Ты ли это Альбертина? – спросил герцог.

– Я мой герцог. Не надо больше никого звать. Ты ведь и так теперь все знаешь. Не надо больше проливать крови, ее прольется сегодня очень много. Проведи это время со мной, и через час наши счеты будут сведены. А пока позволь мне стоять за твоим столом и подливать вино в твой кубок. Не зови больше никого мой господин, я твоя покорная жена прошу тебя об этом.

Наверное, об этой минуте, о такой жене, и о таком завтраке, мечтал герцог Альбрехт. Но он так и не успел принять хлеба из рук своей любимой Альбертины и выпить вина из налитого ею кубка – боевая труба прозвучала где-то в городе. Такая же труба ответила ей из замка. Солдаты курфюрста Ансельма пошли на приступ и ожили стены цитадели готовясь встречать гостей.

– Пора ваша, светлость! – спокойно сказал капитан замковой стражи.

– Пора, Альбертина. – сказал герцог глядя на свою жену.

– Пора, Альбрехт.– согласилась герцогиня и лицо ее было спокойно и возвышенно.

Глава двадцать вторая.

– Поздно! – яростно выругался Гантрам.

Его подручные растерянно замерли, ожидая что им прикажет их предводитель.

– Не поздно. Еще не поздно.

Тео говорил быстро, понимая, что еще чуть-чуть и его могут просто-напросто прирезать прямо тут в церкви, если разбойники сочтут, что он им больше не нужен.

– Итальянец еще не развернул свои пушки! А раз прозвучал приказ к наступлению, то скорее всего сеньор Бьянки не успел поговорить с герцогом. Иначе тот для начала захотел его повесить, а на это нужно время.

И Тео стал рассказывать предводителю все что он успел узнать за это время. Когда он закончил у Гантрама еще остались вопросы, но избавляться от молодого человека он уже не торопился.

– Я сильно сомневаюсь, что из этого что-то получится. – сказал он глядя на Теофила недоверчиво.

– А разве у тебя есть выбор? – спросил тот.

Гантрам обернулся на своих товарищей.

– Он прав. – сказал один из них.

– Стоит рискнуть. – согласились остальные.

– Что же, – вздохнул Гантрам. – Шансы невелики, но уж такое наше ремесло – рисковать своей шкурой, за золото. Говори, что делать. Мы готовы слушать тебя.

Этого Тео ждал.

– Немедленно скидывайте ваши рясы и хватайте все что попадется вам под руку, ломайте скамьи и исповедальни. В руках у вас должно быть столько бесполезного хлама, чтобы у каждого встречного и мысли не возникло, что можно тащить эдакое барахло по своей воле. Всякий должен понимать, что вы выполняете приказ начальства.

Споро закипела работа, они разламывали скамьи на доски. в доски и мусор разбойники попрятали свое оружие, а Теофил напротив снова облачился в свои кирасирские доспехи и даже натянул сверху накидку с цветами курфюрста.

Когда все было готово, то из церкви святого Варфоломея вышел молодой лейтенант кирасиров и несколько горожан, которые под его окрики и понукания тащили по улицам города всякий хлам, который, очевидно, понадобился там, где передовые отряды готовились штурмовать замок.

– Ты обманул меня – фюрст так и не пришел помолиться перед наступлением. – недовольно