и Азна устроили настоящее шоу, сложили губки бантиком и изогнулись так, как наверняка делали на сцене — тугие полупопия в одну сторону, выпяченная грудь в другую, руки на тонких талиях, взгляд наглый, дразнящий.

— Держите меня семеро, — сказал Эрик, в глубине подземелья кто-то застонал.

— Что?.. Что это?.. Откуда⁈ — судя по голосу, Чжан забился в истерике.

— Гражданские женского пола, — не погрешив против истины, доложил Шредингер. — Человеческого облика. Свалились с неба на спасательном челноке. Я пытался доложить об этом ночью, но меня не стали слушать, обвинили в том, что я набухался и вообще не в себе.

— Приди ко мне, красавчик, я сделаю тебе хорошо, — зазывно произнесла Гелия, подмигивая камере на шлеме Ингвара.

— А я сделаю тебе плохо. Отшлепаю негодного мужика! — подыграла Азна. — По жопе! По жопе!

С разных сторон донеслись смешки.

Из рации донесся треск — то ли это сломалась пополам умная голова Чжана, то ли док просто свалился в обморок.

— База? — спросил Шредингер, так и державший морду кирпичом. — Прием, База? Торвальдссон, отвернись, а то они там нервничают. Гражданские, спасибо за содействие.

— С тебя причитается, носатый, — буркнула Гелия, а Тамурда захохотала во весь голос.

Блок связи ожил только минут через пять — ну пока отпоили Чжана успокоительным, пока нашли новый микрофон вместо того, который он забрызгал слюнями и еще чем-нибудь.

— Э, Штурм, — прокаркал динамик. — То есть они настоящие?

— Так точно, — устало отозвался Шредингер.

— Не может быть такого, откуда… Ладно, ведите их сюда, — док наконец собрался с мыслями внутри излишне умной головы. — Ключ — приоритет один, гражданские — два. Прорывайтесь к нам.

И на этом сеанс связи закончился.

— Пакуй эту бандуру, — велел комвзвода Хамиду. — Десять минут, чтобы перекусить. Затем будем отсюда выбираться. Есть у меня один хороший план… — и тут его мрачный взгляд почему-то остановился на мне.

* * *

Креветочную икру я выскреб из банки одним движением ложки, и зажевал галетным бутербродом — сверху галета, снизу галета, а между ними кусочек чуть подсоленного мяса. Запить это желе с привкусом лимона, и все, ты сыт и готов к дальнейшим подвигам.

— Время вышло, — объявил Шредингер. — Ричардсон, у тебя есть приятель дрищей. Настучал ли он им на нас — это мы потом разберемся, а сейчас его используем… — он сделал паузу, и уставился на меня, но я не опустил и не отвел глаз: пусть несет свой бред, я при чем. — Сунем под пули. Так что ноги в руки, третье отделение, и вперед…

Нам выпала задача изображать ложную группу прорыва.

С отключенными экранами выскочить на поверхность, шарахнуть очередями по дрищам, вытянуть их на себя и увести подальше на запад, к дредноутам или даже за них. Чтобы за нашей спиной остальные смогли выбраться и во все лопатки почесать на восток, унося самое ценное — ключ и девушек «человеческого облика».

— Панацы, вы как, завещание написали? — бодро спросил Эрик, пока мы проверяли состояние автоматов и запасы амуниции.

— Не каркай! — огрызнулся на него Фернандо.

Ага, и тебя проняло, безволосый!

— Удачи, да пребудет с вами Аллах, — пожелал Хамид — ему как носителю блока связи придется остаться с комвзвода.

— К черту, — Ричардсон обвел нас внимательным взглядом. — Ну, пошли!

И он полез вверх, сначала по лестнице, затем по скобам на потрескавшихся стенках колодца. Я потащился за ним, цепляясь одной рукой, а в другой сжимая приготовленную к броску гранату.

Снизу донеслось надсадное сопение Васи.

Комотделения откатился в сторону, я рывком выбросил себя на поверхность и прыгнул в другом направлении. Мгновения с поднятой головой мне хватило, чтобы оценить обстановку — палящее белое солнце в зените, алое тоже довольно высоко, и вокруг серые, разлохмаченные фигуры со стреляющими палками в лапах.

Граната кувырнулась в воздухе, застрочил автомат Ричардсона, Вася вылетел из колодца словно черный и очень злой джинн из бутылки.

— Получи! — заорал он, но крик потонул в грохоте разрыва.

Атака наша была чистым безумием, но видимо по этой причине она и застала дрищей врасплох. Они засуетились, и пока соображали, что делать, на поверхности оказалась половина отделения.

— На прорыв! — заорал Ричардсон, и мы повскакали на ноги, взмесили барханы обутыми в берцы ногами.

Две очереди сошлись на враге, что закрывал нам дорогу, и он пошатнулся, бросился в сторону. Второй появился справа, и бежавший рядом со мной Рашид споткнулся на ровном месте, калаш его опустился, глаза выпучились от боли.

— Держись, — сзади налетел Вася, подхватил раненого, потащил на себе, не обращая внимания на его стоны.

Неожиданно перед нами оказалось пустое пространство и два куба, один закутан в апельсиновое сияние, второй в пронзительно-голубое.

— Ходу! — Ричардсон оглянулся. — Нагахира, Сыч — замыкаете! Макунга, уколи его! Перевяжем потом!

Я подскочил к Васе, на ходу выдернул из кармана разгрузки чехол под шприц-тюбик: удобная штука, в нем лекарство сохранится в целости. Рашид даже не вздрогнул, когда игла вошла ему в предплечье, но тут же обезбол подействовал, и раненый немного расслабился.

А мы уже мчались дальше.

Комотделения вел нас точно посередине между кубами, в точку, где сходились, но не смешивались два облака света.

Оглянувшись, я убедился, что дрищи остались за спиной, но все же погнались за нами. Разбились на две группы, одна ушла чуть правее, другая левее, видимо чтобы не дать нам уйти, но двигались они явно не на максимуме скорости.

Ну и куда им спешить?

Но дальше, там где остались вырытые нами ямы и распахнутые люки, на поверхности полезли фигуры в шлемах и камуфляже — одна, вторая, третья с горбом рации на спине, потом несколько женщин. Отлично, мы свою задачу выполнили, отвлекли врага и дали остальным уйти подальше.

Осталось выжить самим.

В светло-голубое свечение я окунулся, словно в воду, и судорожно сглотнул загустевший воздух. Обнаружил, что вместо левого колена у меня снова протез, что я не бегу, а ковыляю, а истошный, злобный голос внутри верещит «Инвалид! Инвалид! Серов — инвалид!».

— Стряхните их с меня! — завопил кто-то рядом. — Они кусаются!

— Экраны! — донесся спереди крик Ричардсона. — Включили!

Я вскинул руку ко лбу и нащупал крохотное утолщение на обруче, которое следовало нажать. Тут же